Анатолий Королёв: «Книга должна вернуть себе статус рукописи»
«Автор не только молод и обуян идейной гигантоманией, но и по-настоящему талантлив. Он любит слово, знает его вкус и эмоциональные возможности, он умело пользуется тонкими оттенками смысла и чувства. У автора зоркий глаз художника». Так писал Юрий Домбровский в начале семидесятых годов прошлого века, отзываясь на дебютный текст юного Анатолия Королева – роман-притчу «Дракон». С тех пор прошло больше сорока лет. Молодой автор сам стал наставником юных, его книги – «Гений местности» и «Голова Гоголя», «Эрон и «Быть Босхом» – переведены на многие европейские языки, его радиопьесы звучали в России, Германии, Польше. Эстонии. Талант писателя раскрылся, его работа со словом стала предметом академических исследований, а что касается «идейной гигантомании», то Королёв сохранил ей рыцарскую преданность: он неизменно и верно обращается к самым важным и большим проблемам – касается ли это судеб литературы или человеческого удела. О предчувствии перемен в литературе, о проблемах общения с будущими мастерами слова и о причинах, по которым писатель решил оставить художественную литературу, с доцентом Литературного института им. А. М. Горького, почётным профессором Пермского университета, прозаиком Анатолием Королёвым беседует Елена Иваницкая.
– Вы не только писатель, но и профессор – учитель писателей. Чему вы хотите научить будущих мастеров слова? Чему вы учитесь у них, юных и неопытных?
– Исполнилось десять лет, как я пришёл в Литературный институт вести творческую мастерскую прозы, за эти годы я выпустил две мастерских и сейчас веду к финишу третью… всего передо мной в шахматном порядке расположились судьбы примерно 35 человек. Это исключительно талантливые, яркие красивые и умные молодые люди, общаться с которыми всегда счастье.
Какие же уроки я извлёк из минувшего десятилетия?
Я был поначалу наивен и полагал, что правильным итогом обучения станет яркая дебютная книга или заметная публикация в толстом журнале, но попал впросак, за десять лет мои таланты так и не порадовали мастера. Единственная книга, написанная моей ученицей, это путеводитель по столичным кладбищам, с дружеской надписью на титульной странице: дорогому учителю. С благодарностью… короче, текст для эпитафии уже готов. При встрече с автором я особо выделил главу о Даниловском кладбище… но мимо! Несколько скромных публикаций в милых журналах типа «Этажи» и «Литучёбы» (журнал закрыт) тоже пока никому имя не сделали и теперь уже ясно – никакая журнальная публикация сегодня не сработает. Имя делается иначе. Как? Например, поэту желательно взять в руки гитару как молодая Земфира Рамазанова в нестоличной Уфе и спеть так, что уже её первые два альбома «Земфира» и «Прости меня, моя любовь» вышли на миллионы. Я недавно слушал оба альбома в записи на ютуб. Прошло 20 лет. Это полный блеск! Я был поражён. Поэту нужен коврик мировой славы, иначе его судьба незавидна. Но скажите, как учить семинаристов на примере исключения из правил? Это главная проблема моей мастерской.
Писателю сегодня намного сложнее, чем было когда-то мне.
Во-первых, книги элементарно не могут прокормить, а профессия вроде бы должна кормить профи. Увы, сегодня это разные вещи.
Во-вторых, ну и во-вторых то же самое? как говорил классик.
Убедившись в неважности устаревших форм презентации, я стал разворачивать семинар к уходу от искусства слова в более широкое пространство творчества, например, в кино. Одна из самых ярких моих выпускниц Настя Галкина, окончив после Лита киношколу, сняла отменный дипломный фильм-короткометражку, а затем совершенно блистательный рекламный ролик для казанской духовной семинарии об искушении душ чарами зла. Была (без имён) одна попытка превзойти Джоан Роулинг, но пока безуспешно. Тимур Татаринцев сочиняет музыку в стиле электронного техно, но конкуренция в этом классе ценностей намного острее, чем в нашем заповеднике из бумаги. Перспективным нахожу стратегию ещё двух друзей, выпускников второй мастерской: Виталия Гудановича и особенно Ромы Третьяка, который сосредоточился на создании компьютерных игр и других непонятных мне стратегий в пространстве Интернета. Претензии Ромы к Марку Цукербергу и его исполинскому детищу меня буквально заворожили, хотя я ни черта не понял. Сам курс выбран правильно, вот что важно. Стать событием в креативном творчестве мира – это в яблочко! на меньшее молодость не согласна. Других имён я пока не назову, чтобы не сглазить… но их интерес – это мода, это реклама, это телешоу… в литературу нацелен всерьёз, пожалуй, только один Николай Васильев, который пишет ну совершенно против ветра, один из последних текстов – об инцесте, ясно, что над судьбой русского экзистенциалиста всегда будет накрапывать самый холодный осенний дождь. И ещё он сочиняет мрачные песни и мотается с гитарой по «квартирникам» двух столиц. Что ж, он родом из Череповца и тот череп всегда отвисает тягой груза за спиной в его рюкзаке… тот, кто видел фильм Балабанова «Груз 200», снятый как раз в Череповце, поймёт, – речь о спрессованной силище быта и силище смерти.
Раз мы живём в век интернета, молодым писателям нужно каким-то образом учесть опыт блогеров, у которых бездна читателей, например, блог Анны Рай, у которой 2,5 миллионов подписчиков, ну и так далее…
Увеличить размеры мишени для творчества – вот наш вектор.
Я сам являюсь для семинара живым примером расширения цели, вдруг написал пьесу и надо же, её поставил театр на Малой Бронной, причём на большой сцене. Даже сочинил сценарий для телесериала в 16 серий и его сняли в Питере для канала НТВ. Вот… короче, принуждаемый быть примером для подражания, я обязан следить за тем, чтобы из ушей не торчали седые волосы. Без богов чужой юности я бы, пожалуй, так и продолжал жить на своём чердаке в башне из слоновой кости с видом на вечность.
– А что они в первую очередь получают от вас?
– Что они получают от меня? Похвалу!
Русская ментальность тяжела для детства и юности, у нас не умеют, не любят и не хотят хвалить даже собственных детей. Просто катастрофа. Хвалят шёпотом на ухо, ругают при всех. У меня в каждой мастерской созвездие золотых медалистов и при этом они живут с комплексом неполноценности, это калеки – их никогда не хвалили правильным образом. Первый курс у меня – это курс тайной психотерапии, я исправляю вывихи самолюбия, врачую ушибы заниженной самооценки, залечиваю душевные травмы.
От публичной похвалы они буквально расцветают.
Я сам прошел в советской школе через ежедневную порку обструкции: двоечник! Лодырь! – и знаю, о чём говорю.
Тут бы нам надо поучиться у древних народов – у армян, у евреев, как они умеют поддерживать своих детей!
Что я получаю от них? Они поддерживают в тонусе уровень моей творческой дерзости. Они упрямы и несговорчивы, я же, говоря слогом Чупринина, бывал эластичен. Я учусь обаянию настырности. Иногда получается.
Смелость растёт. Я пританцовываю, я получаю походку бытия, вкус к жизни, а ещё постоянные приключения души… Я избалован юными лицами, новыми дикими текстами, выходками формы и содержания, ритуальным общением за чашкой кофе в подвальном ресторане ДАПИНО, что напротив проходной института, короче, мне определённо повезло. Меня окружают 19 замечательно одарённых людей, конкурс в Лит который год на уровне 7 человек на место. Шторм вокруг аквариума моих золотых рыбок, конечно, крепчает, но пока ещё волной стекла не выбиты… жизнь можно чуть-чуть поставить в сторонку. Хорошо быть молодым…
