Однажды в 1968-м. Противостоять заморозкам

Не уходит за десятилетия из памяти то августовское утро. Полвосьмого утра, забегаю в кухню попрощаться с Сашей, уходя на работу. В кухне включено радио — и мы слышим знакомые позывные: «Ши-ро-ка стра-на мо-я род-на-я…», предупреждающие о важном правительственном сообщении… И я говорю, ни минуты не размышляя:

— Мы вошли в Прагу!

Я ждала этого сообщения уже несколько дней. И — да, именно об этом нам через минуту сообщает торжественный голос диктора.

…Я еду в метро в Ленинку, смотрю на лица в вагоне, пытаясь уловить — отражается ли на них что-либо?.. Да, есть несколько суровых мужских лиц, заставляющих предполагать, что эти люди чувствуют то же, что и я. Но вслух никто ничего не обсуждает: на дворе брежневская «стабильность», о которой сегодня столь многие тоскуют.

С ужасом думаю — не ждет ли меня в Ленинке митинг, на котором будут требовать высказываться, — и это станет последним днем моей работы там. Но заведующая Отделом рукописей, где я работаю, благородный человек С.В. Житомирская ничего такого и не думает проводить (не знаю, как обстояло дело в других отделах).

Совершенно очевидно одно — время оттепели окончено.

Вскоре — короткая демонстрация семи храбрецов на Красной площади. Среди них — выпускница нашего филологического факультета, всем нам, его кончавшим, хорошо известная Наташа Горбаневская. То, что она вышла с коляской с крохотным сыном, порождает бесконечные пересуды. Хотя, казалось бы, о чем тут говорить — не могла же кормящая мать бросить грудного ребенка и отправиться под арест на неопределенное время! Но ее сокурсницы обвиняют ее:

— Как она могла подвергать риску ребенка!..

 Эти лицемерные речи мне отвратительны, я говорю:

— Так вы полагаете, что жалеете Наташиного ребенка больше, чем она сама?! Тогда так прямо и скажите!

Арест отважных демонстрантов не дает покоя. Никогда ни до, ни после этого я не была так близка к радикальной перемене своей жизни.

С первых школьных лет я думала о том, чтобы посвятить свою жизнь науке (в том возрасте еще не зная, какой именно!), а в девятом классе уже мечтала изучать литературу советского времени… В 1964 году защищаю кандидатскую диссертацию именно об этом времени. И вслед за тем уже несколько лет пишу (в 1968 году — дописываю) свою первую книгу — заведомо «в стол» — о поэтике Михаила Зощенко. Пишу в прямом смысле слова под научным руководством Александра Чудакова (его научный кругозор гораздо шире и глубже моего); он сам в это же время пишет первую свою книгу о поэтике Чехова. Поскольку, работая на восьмичасовом рабочем дне, провожу ежедневно вне дома 12 часов (полвосьмого ухожу, полвосьмого возвращаюсь) — пишу только ночью, до трех примерно часов, а в семь утра уже вскакиваю (пишу об этом лишь для того, чтобы показать степень своей увлеченности научными занятиями).

И вот с конца августа 1968 года я не знаю покоя. И приближаюсь к мысли выйти куда-то с плакатом про Прагу. И все пытаюсь приучить себя к дальнейшему существованию в лагере (уже известном нам всем с 1962 года по «Одному дню Ивана Денисовича», а нам с Чудаковым — еще и по разговорам с Юрием Домбровским, с которым мы, смею сказать, сдружились с середины 1960-х) — и в какой-то степени в этом преуспеваю. И, наконец, — делюсь этими своими мыслями с Сашей…

Он относится к этому очень серьезно. Его монолог — сыгравший решающую роль — помню дословно.

— Конечно, ты вправе определять свою судьбу. Машу я выращу — здесь вопроса нет. Вопрос — в цели твоей жизни. Ты выйдешь на площадь с плакатом, простоишь там пять минут — и после этого на долгие годы будешь полностью оторвана от своего любимого дела. Дело не только в том, что — любимого, а в том, что, я уверен, ты в нем сможешь сделать то, чего не сделают другие. Что же — ты хочешь оставить наших школьников и студентов только с лживыми книгами В.?.. (Он говорил об известном ленинградском профессоре, демагогические книги которого изучались на всех филфаках страны). А так — думай, конечно, сама.

Его мнение оказалось для меня решающим.

В последующие постоттепельные годы мы старались противостоять заморозкам в своих работах. Но, конечно, высоко ценили подвиг тех наших современников, кто жертвовал свободой и жизнью.

Номер: 
2018, №8
Теги: