Перевод обращений (мистер, фрау, мадам, синьор и т.д.)

В.С. Модестов: В русских переводах с некоторых  европейских языков давно стало доброй традицией транскрибировать, а не переводить вежливую форму обращения (мадам, мсье, мисс, миссис, мистер, пан, пани, фрау, фрёкен и т.п.), что вносит национальный колорит в текст переводимого произведения и одновременно указывает на принадлежность того или иного персонажа к определенной национальной этнокультуре. Транскрибировались также некоторые обращения, указывающие на социальное, должностное, воинское, церковное, научное  положение персонажа (милорд, миледи, сэр, шевалье, полковник, профессор и т.п.).

Практика эта складывалась трудно и не вдруг. Ее противники считали, что нужно переводить заложенный в обращениях смысл словами «господин» или «госпожа», а транскрипция лишь запутывает читателя. Однако время и жизнь всё расставили по своим местам.

Ныне слова «господин» и «госпожа» используются как синонимы к приведенным выше, а также при переводе с не очень распространенных языков. Например, при переводе с албанского zoti Arben мы переведем как «господин Арбен», а  zonja Drita  как «госпожа Дрита».

В переводе художественных текстов следует сохранять, прежде всего, те элементы специфики, которые читатель может воспринять как характерные для этносреды подлинника. Западные переводчики с русского языка с исчезновением из нашего обихода обращений «сударь» и «сударыня» используют теперь  форму имени с отчеством (Ivan Petrovich, Marfa Antonovna),  считая это  характерным  русским признаком. 

По сложившейся практике, можно в некоторых ситуациях при обращении заменять имена собственные должностными или почетными званиями («господин профессор», «господин директор» и т.п.). Пока всё еще чужеродно звучат для нас переведенные с французского и английского – «мой генерал», «мой полковник» и т.п. С другой стороны, нельзя быть уверенным, что европейский зритель, услышав в спектакле по русской пьесе обращение просто по фамилии (без обязательного вежливого обращения, например, мистер Иванов), не воспримет это как грубость или хотя бы неуважение. И наоборот, прямой перевод принятого в Англии обращения Good morning, Сolonel в русской среде будет восприниматься как неуважение или насмешка, поэтому лучше перевести эту фразу, как «Доброе утро, господин полковник!»

Необходимо также помнить о новых политических веяниях и установках в Западной Европе, которые вводят в обиход новые слова и выражения и изымают традиционные, что находит отражение в художественной литературе, а значит, требуют перевода.

Большинство слов с суффиксами - ess/ette, обозначающих лиц женского пола, заменяются на нейтральные. Предлагается ввести суффикс -ron вместо суффиксов -or,-er/-ess, так что теперь слово  waitron заменяет слова waiter и waitress (официант, официантка), стирая указания на пол персонажа.

Так же происходит замена слова girl на слово woman при обращении к совершеннолетним лицам женского пола, замена слов Miss  и  Mrs, носящих отпечаток семейного положения, словом Ms, которое так же, как и слово Mr, не обозначает семейного положения человека. По этой причине исключено из употребления французов слово «мадмуазель».

Существует несколько способов перевода политкорректных выражений: подбор русских эвфемизмов, эквивалентных иностранным, поиск соответствий, применение переводческих трансформаций. При передаче политкорректных лексических единиц на русский язык требуется сохранить не только смысловые, но и коннотативные значения подобной лексики, а также избегать прямолинейного перевода, потому что основной смысл употребления политкорректных выражений состоит в замене грубого, обидного или кажущегося таковым высказывания на вежливое, необидное.

И.В. Соколова:  В классической английской литературе обращения Sir, Mr., Mrs. были естественными и привычными. В переводе на русский романов  Диккенса или Теккерея они звучали аутентично и даже привносили дополнительную «английскость» в русский текст. Однако в современной англо-американской культуре общения и, соответственно, литературе, происходят заметные изменения. Действительно, Mrs. и Miss сливаются в единую форму Ms., снимающую указание на семейный статус, а значит, отвечающую принципам политкорректности, а Sir и M'am (сокращение от Madam) остаются в обращениях разве что на официальных мероприятиях, когда строго соблюдается протокол (Madam Secretary – г-жа министр иностранных дел).

Lady, как правило, звучит в третьем лице, если же появляется в тексте в форме обращения, то, очевидно, для создания стилистического эффекта. Так в  рассказе американского прозаика Ф. Тутена (Frederic Tuten), герой произносит: “I am talking to a lady. Are you a lady?“ Звучит несколько угрожающе: «Я разговариваю с дамой. А ты разве дама?» Пожалуй, тут нет необходимости сохранять колорит оригинального текста и вполне можно заменить «леди» на «даму». Кстати, как ни парадоксально, на Юге США эти формы (Sir, M’am, Lady) –  более стойки, чем, казалось бы, в столь верной традициям Англии.

В самых различных ситуациях применяется сегодня демократичное обращение Guys, которое в переводе может звучать как: Друзья, Коллеги, Ребята, Девочки… Оно не зависит ни от пола, ни от возраста аудитории. Те же функции у обращения People; в Британии применимо сходное Folks.

Думаю, наибольшую сложность для перевода представляют многочисленные обращения, которые внедрились в систему повседневного общения США как проявление радушия, дружелюбия и приветливости. Эти особенности выливаются в формы, несколько утрированные для нашего более  аскетичного русского сознания. Если раньше обращения honey и sweetheart звучали в американском английском лишь в устах близких людей, то в настоящее время их можно услышать повсеместно, в самых разнообразных диалогах. Думаю, что кроме универсальных «милый/ая», «милочка», «дорогой/ая», «родной/ая» при переводе можно использовать «малыш», в особенности при обращении к ребенку.

Сложнее ситуация с сочетаниями более интимного характера, которые изобретательные в этом отношении американцы применяют, обращаясь к членам семьи или возлюбленным. Эти выражения поистине многочисленны и разнообразны, вот лишь некоторые из них: baby-cakes, baby love, sweet pea, sweet pie, honey bunny, angel face, sugar, doll-face, hot  stuff, etc. Буквальный перевод, вроде «сладкой горошины» или «медового зайчика» приемлем, на мой взгляд, лишь в саркастическом плане. Очевидно, что в случае со «сладкой горошиной» надо подобрать какой-то фрукт в большей степени соответствующий нашим представлениям о прекрасном: клубничка, вишенка. Думаю, выручить в этой ситуации могут наши уменьшительные суффиксы. Тот же honey bunny может быть: «заяц», «зайчик», «зая», «зайченыш». А  doll-face можно перевести как «куколка». Здесь заложены большие возможности для фантазии, главное – соблюдать  чувство меры.

В.О. Бабков: Мне повезло: я перевожу с английского, а к английским «мистерам», «мисс» и «миссис» русскоязычные читатели давно привыкли. Самое важное о переводе обращений мои коллеги уже сказали, я же остановлюсь на некоторых частностях.

Ранее упоминалось недавно появившееся в английском политкорректное  Ms., которое теперь часто ставится перед женскими именами (фамилиями) независимо от семейного положения их носительниц. У нас, конечно, ничего среднего между «мисс» и «миссис» (или «мадам» и «мадемуазелью») не предусмотрено, так что приходится заменять это обращение не слишком привычным для нашего глаза «миз» – но тут уж деваться некуда, надо привыкать. Иногда, конечно, можно и опустить это странное словечко, как часто поступают с Mr. перед мужскими фамилиями (в том числе и потому, что русское сокращение «м-р» не так стерто, как английское,  и обращает на себя ненужное внимание, а целое слово «мистер» то и дело повторять нехорошо), однако в тех случаях, когда на «миз» ложится дополнительная смысловая нагрузка, выкидывать его (ее), а также заменять на «мисс» или «миссис», в зависимости от ситуации, нельзя никак. К примеру, в романе «Сочувствующий» американского вьетнамца Вьет Тхань Нгуена одну из героинь зовут «миз Мори»; она незамужняя, но при этом феминистка, так что называть ее «мисс Мори» было бы оскорблением. И герой на это оскорбление не идет, уважительно называя свою возлюбленную «миз Мори» («София!» – сердито поправляет она), а вслед за ним то же самое обязан был делать и я.

Приставку к имени бывает непозволительно выкидывать и тогда, когда она создает дополнительный комический эффект. Например, в романе «Человек-невидимка» Герберт Уэллс упорно называет одного из своих второстепенных персонажей, бомжа и пьяницу, полным именем, включая эту приставку: Mr. Thomas Marvel, и хотя многократно повторенное на одной странице «мистер Томас Марвел» выглядит по-русски тяжеловато, здесь переводчику лучше иногда жертвовать не «титулом», а собственным именем этого опустившегося джентльмена и величать его «мистером Марвелом».

Еще один любопытный пример можно найти в «Приключениях Тома Сойера». Оба русских перевода, Корнея Чуковского и Нины Дарузес, в целом хороши, но у Чуковского Том именует тетю Полли «’м», что выглядит странно (автор «Мухи-цокотухи» просто скопировал марк-твеновское „’m“), а Дарузес поступила логичнее, превратив эту одинокую букву в понятное нам «тетя» (и отказавшись даже от, казалось бы, более очевидного «мэм»).

А вот как называть в переводе военных и полицейских – это действительно большой вопрос. Про военных мне, бог миловал, много переводить не приходилось, и я как-то выкручивался, но вот полицейские попадаются в книгах сплошь и рядом, а калька английского officer, которая так часто встречается в плохих переводах, уже набила оскомину. Да и нельзя называть офицером рядового полицейского! Уж лучше как-нибудь вовсе замять обращение. Иногда помогает «сэр», особенно если тот, кто так обращается к полицейскому, – мальчишка или бродяга. Но порой измученные переводчики «дают петуха»: помню, что в коллекции замечательного редактора «Иностранной литературы» Виктора Абрамовича Ашкенази была цитата из перевода, в которой герой обращался к английскому бобби со словами «товарищ полицейский…»

Напоследок замечу еще, что персонажи англоязычных книг употребляют в своих разговорах обращения заметно чаще, чем это принято у нас (например, они гораздо чаще называют друг друга по имени, а мы делаем это в основном тогда, когда хотим окликнуть собеседника или обозначить конкретного адресата своей реплики), и законная возможность сократить количество этих обращений несколько облегчает переводчику жизнь.

В.П. Голышев: Дополню сказанное коллегами по поводу обращений в английском языке небольшим списком.

Mrs. (Mistress) – 1. перед фамилией замужней женщины;

                             2. (просторечие) миссис, госпожа, хозяйка.

Miss – 1. перед фамилией девушки или незамужней женщины;

            2. ( без имени, иногда шутл.) – обращение к девочке.

Ms. – госпожа, независимо от семейного положения, чаще в официальном употреблении.

          Читается, согласно словарю, «миз». Но этого обращения лучше избегать, тем более, что так переводили речь слуг-негров в старые времена.

Lady  без  имени (прост. амер.) – обращение к женщине, как у нас «женщина, вы…». Но несколько вежливее;

Mem – мэм (мадам).

Mr.(Mister) – 1. мистер перед фамилией;

                      2. мистер (прост.) без фамилии.

Sir – 1. Да, сэр – обращение;

         2. с именем и фамилией – баронет, рыцарь – сэр Уинстон Смит.

Reverend – 1.его (ваше) преподобие;

                  2. достопочтенный;

                   3. «преподобный» в переводах – частая ошибка; по-русски так называют святого из монахов.   

Officer – помимо прочего, это обращение к полицейскому, констеблю,  Обычная ошибка в переводах – «офицер»; на самом деле это чиновник, сотрудник, служащий. Он не офицер.

В Индии:

Sahib – обращение к европейцу (господин, хозяин);

Memsahib – к европейской женщине.

И.А. Шишкова: Как известно, при переводе обращений в художественной литературе необходимо принять во внимание национально-культурные, социальные факторы и этикет языка оригинала. Другими словами, переводчику необходимо учитывать стилистику текста, представить себе характерные особенности периода его создания, его национальное и историческое своеобразие. 

Выбор средств при трансформации того или иного отрывка также представляет определенные сложности. Так, например, в переводе «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского старуха-процентщица, обращаясь к Раскольникову, называет его «батюшка». Как в таком случае быть переводчику? Интересно, что в словаре дается целый ряд слов: dear friend, my dear fellow, old boy, old chap, но, как мне кажется, переводчик романа на английский язык правильно выбрал эквивалент my good sir, учитывая время его написания (вторая половина XIX века) и формальность ситуации. Не могла ведь старуха назвать Раскольникова dear friend, но если бы переводчик не вставил прилагательное good перед sir, то потерялось бы русское обращение батюшка. Оно и так, конечно, утрачено, потому что сохрани его переводчик как batjushka, пришлось бы давать сноску:

«– Раскольников, студент, был у вас назад тому месяц – поспешил пробормотать молодой человек с полупоклоном, вспомнив, что надо быть любезнее. – Помню, батюшка (зд. и далее выделение мое. – И.Ш.), очень хорошо помню, что вы были, – отчетливо проговорила старушка, по-прежнему не отводя своих вопрошающих глаз от его лица».

“Raskolnikov, a student, I came here a month ago,” the young man made haste to mutter, with a half bow, remembering that he ought to be more polite.

“I remember, my good sir, I remember quite well your coming here,” the old woman said distinctly, still keeping her inquiring eyes on his face.

В «Милом друге» Ги де Мопассана французское обращение к мужчине «месье» – monsieur переводчик справедливо заменил на  сударь, потому что в русском языке XIX века этим словом подчеркивалась учтивость говорящего:

.

 „Qu’est-ce que vous me voulez, monsieur?  Duroy  se mit à rire : « Tu ne me reconnais pas ? – Non.“

«— Что вам угодно, сударь?

Дюруа засмеялся:

— Не узнаёшь?

— Нет».

Н.В. Яковлева: Согласна, замена обращений «батюшка» и «месье» – monsieur оправдана для этих произведений французской и русской литературы XIX века, потому что в обоих случаях говорящий обращается к адресату вежливо и почтительно. В то же время в другой ситуации общения, когда А.С. Пушкин хотел сохранить французский колорит, можно вспомнить его «Monsieur l'Abbé, француз убогой…» или иронично-насмешливое, если не сказать враждебное,  «брат  мусью» М.Ю. Лермонтова.

И.А. Шишкова: Кстати, интересно, как перевели начало стхотворения «Бородино» Лермонтова на английский: «Скажи-ка, дядя <…> – Hey tell, old man <…>». Никакой не uncle, потому что имеется в виду вовсе не родственник, а именно old man – старина, старик и даже командир.

Н.В. Яковлева: Вы говорите про перевод с русского на английский, а что касается перевода с английского языка на русский, то, как мне кажется, все давно привыкли к «мистеру» и «сэру», поэтому особо не пытаются заменять их на «господина» или «сударя». Вот, например, у Диккенса:

“Walk in sir; walk in, pray, Mr. Bumble, do, sir.”

«Войдите, сэр, прошу вас, войдите, мистер Бамбл, войдите, сэр!»

И.А. Шишкова: Да, вспомнить хотя бы «Мистера Твистера» С.Я. Маршака. Попробуй замени мистера на господина и сразу потеряются ритм и аллитерация. С немецким языком все будет по-другому. Как известно, немецкое Herr по-русски звучит совсем не так, как в подлиннике, поэтому тут «господин» на месте:

«— Господин Блюменталь, — сказал я, — взгляните на машину еще раз…»

„Herr Blumental“, sagte ich, „sehen Sie sich den Wagen noch einmal an...“

Я думаю, при переводе обращений первостепенное значение имеет передача социального положения персонажа, национальный колорит, эмоционально-экспрессивная функция а также, не в последнюю очередь, внимательность переводчика и его бережное отношение к тексту оригинала.

А.Б. Можаева: На первый взгляд, с испанскими обращениями в переводном тексте особых проблем не возникает: страна дальняя, экзотическая, и всякие там сеньоры с сеньоритами и доны с доньями в рассказе о ней вполне уместны и органичны. Однако же, испанцы – люди эмоциональные и обращения в обиходе предпочитают неформальные, что, естественно, отражается и в литературе. Hijo, hija (сынок, дочка), niña, nena (детка – по отношению к девушке), guapo, guapa (красавец, красотка) – все это обращения, которые в современном мире (и в современной литературе) вполне могут употребляться в нейтральной ситуации по отношению к людям малознакомым или вовсе незнакомым. В этом случае каких-либо коннотаций они в себе не несут, и переводчику в поисках русского эквивалента, скорее всего, придется уходить от прямых лексических параллелей. В общении же друзей и людей близких hijo, hija, niña, nena, конечно же, приобретут эмоциональную окраску, а вот к реальной разнице в возрасте их употребление не будет иметь никакого отношения: в разговоре между двумя женщинами и «деткой», и даже «дочкой» вполне может быть названа и старшая, а не только младшая, а значит, лексическая параллель нам опять не поможет. Большой изворотливости требуют чрезвычайно популярные hombre и mujer – мужчина и женщина, поскольку в них совсем нет дистанции, слышащейся в русских «эквивалентах», используются они при обращении к близким друзьям и родным и тоже не имеют никакого отношения к возрасту – так можно обратиться даже к детям. Кстати и традиционные обращения – señor, señora, señorita и т.д., если только не используются в сугубо официальной ситуации, в современном литературном тексте могут (и скорее всего будут) нести самые разнообразные коннотации, с которыми переводчику легче справиться при помощи подбора вариантов перевода, а не транслитерации. Тут, впрочем, возникает другая опасность – увлекшись передачей нюансов и оттенков, можно слишком «обрусить» всю ситуацию: так, обращение señora может маркировать и простонародность речи, и некоторую бесцеремонность говорящего, но надо очень хорошо подумать, прежде чем передать его действительно близким по значению и употреблению «дама». И как ни хочется, нельзя переводить hombre практически совпадающим с ним по лексическому полю «мужик».

А.В. Ямпольская: С переводом обращений студенты сталкиваются в первые недели изучения языка, эта тема затрагивается в учебниках и специальных пособиях – например, в замечательном справочнике Н.И. Формановской и Г.А. Красовой «Речевой этикет. Русско-итальянские соответствия» (М.: Высшая школа. 1992). Впрочем, даже тем, кто не знает итальянского и не бывал в Италии, наверняка известны слова signore (м. р., ед. ч.) (синьор) и signora (ж. р., ед. ч.) (синьора). Как справедливо отметил В.С. Модестов, обращения способствуют передаче национального колорита, поэтому в переводе их стараются оставлять. Однако нужно учитывать ряд нюансов. Например, signore передается в усеченной форме signor, которая обычно используется перед фамилиями: Signor Rossi – «синьор Росси». Кроме того, прежде слово signore употреблялась лишь по отношению к женатому мужчине или мужчине, достигшему определенного возраста и положения в обществе. Для обращения к молодому человеку существовала форма signorino, которая в современном итальянском имеет насмешливый оттенок (изнеженный барчук). У прекрасного пола сохраняются две формы обращения: signora (синьора) для замужней дамы и signorina (синьорина) для незамужней девицы, хотя теперь различие, скорее, определяют на глаз, по возрасту и манере поведения, а не по наличию на пальце обручального кольца.

Если с обращениями в форме единственного числа трудностей обычно не возникает, формы множественного числа могут быть не вполне понятными русскому читателю. Поэтому обращение Signore e signori! обычно передается привычным нашему слуху «Дамы и господа!» Как и просто обращение Signori! – «Господа!» – по крайней мере, в литературе последнего столетия. Надо учитывать, что слова синьор / синьоры могут придавать тексту архаичность, переносить его в эпоху мессеров и мадонн, что вполне уместно в переводе новеллы Возрождения, но вызовет смех в переводе современного автора. Вряд ли стоит буквально передавать первую часть в таких обращениях, как Signor Presidente, Signor Sindaco, Signor Ministro. Как правило, их переводят Господин президент (а не Синьор президент), Господин мэр, Господин министр.

Однако и здесь, как часто бывает в переводе, нет железных правил. Интереса ради я просмотрела том избранных произведений Луиджи Пиранделло (М.: Панорама, 1994. Серия «Лауреаты Нобелевской премии»), в который вошли переводы таких мастеров, как Э. Линецкая, Н Трауберг, Л. Вершинин, Я. Лесюк, Г. Рубцова, Н. Томашевский и др. В аналогичных случаях (например, в обращенной к хозяину реплике прислуги) одни переводчики выбрали для передачи итальянского signor слово синьор, другие – слово господин. Поэтому отчасти выбор зависит от личных предпочтений.

Еще одно существенное отличие итальянцев – пристрастие к титулам и званиям, причем не столько дворянским (conte / граф, marchese / маркиз и т.д.), сколько связанным с профессией и социальным статусом. Например, титул dottore относится не только к врачам, но и ко всем выпускникам университетов (его непременно указывают на визитке, обычно в сокращенной форме Dott. или ж.р. Dott.ssa – Dottoressa). Поскольку в русском языке аналогичная форма отсутствует, как правило (если речь не идет о медике), обращение вовсе не передается или передается общим словом Dottor Rossi! – «Господин Росси!» В случае avvocato и ingegnere возможно точно перевести итальянское обращение: Scusi, avvocato! – «Простите, адвокат!» Это придаст сцене национальный колорит, хотя русский человек никогда не произнесет подобную фразу, он, скорее всего, обратится к адвокату по имени и отчеству (чего итальянец сделать не может). Впрочем, и в употреблении титулов есть свои тонкости. Например, слово professore / professoressa обозначает не только преподавателя лицея или университета (недавно я получила от итальянских стажерок письмо, начинавшееся словами Здравствуйте, преподавательница! – буквальный перевод стандартной итальянской формулы Buongiorno, professoressa!), но и просто уважаемого человека, имеющего влияние в обществе, даже если он никогда не занимался преподаванием. За некоторыми известными людьми обращения прочно закрепились, превратившись в подобие клички: так, под cavaliere (кавалер) итальянцы подразумевают Сильвио Берлускони, а под avvocato (адвокат) хозяина ФИАТ Джанни Аньелли.

Блестящий пример обыгрывания разнообразных обращений – роман Андреа Камиллери «Телефон» в переводе Е.М. Солоновича: и в переписке, и в беседе его герои, сицилийские министры, префекты, адвокаты, врачи и простые крестьяне, обильно используют обращения, чтобы польстить другим и показать собственную воспитанность и любезность.

Таким образом, при переводе итальянских обращений следует учитывать целый ряд соображений. В утешение можно сказать, что изучающим русский язык итальянцам приходится еще тяжелее: с одной стороны, они должны чувствовать и передавать все градации русских вариантов обращений – от официального, по имени и отчеству, до уменьшительно-ласкательных форм (от Владимира Ивановича до Вовки), с другой – научиться передавать прочно вошедшие в обиход русские обращения к незнакомым людям (мужчина, женщина, девушка, дядя и т.д.), а также помнить о том, что система обращения существенно варьируется в зависимости от социальной, профессиональной и даже возрастной группы, то есть не забывать о функциональной составляющей. Показательны старые переводы русской классической литературы, в которых ласковые обращения батюшка / матушка передавались как piccolo padre / piccola madre – то есть искусственным аналогом, маркером «русского романа», а не одним из существовавших в итальянском языке вариантов.

Казалось бы, по крайней мере в классической литературе или в современной исторической прозе не должно возникать проблемы с переводом традиционных обращений (señor, señora, don… doña… и т.д.) – там-то они на своем месте и звучат естественно. Однако здесь уже вступают в игру законы жанра и связанные с ними ожидания читателя, сформированные и отечественной литературной традицией, и произведениями, переведенными с других языков. Следуя этим ожиданиям, переводчики обычно чередуют транслитерированные обращения с привычными «господин», «госпожа» и т.д.

М.А. Козлова: Несмотря на то, что в вопросе перевода обращений нет общего и универсального рецепта, можно выделить несколько случаев. Например, в прямой речи обращения вроде «синьор», «синьора», «синьорина», как правило, выглядят довольно органично, если они употребляются самостоятельно или же предшествуют имени собственному. Сложности могут возникнуть при сочетании с титулом – signor conte; в таких случаях мне кажется позволительным опустить первое слово и оставить только титул (граф) или же предпочесть более нейтральный вариант – signor presidente – «господин президент», в соответствии с нормами русского языка.

В старинных текстах, например, XVI века, возможны и более изысканные варианты, например: illustrissimo signor don Cesare d’Este – так обращается к герцогу д’Эсте Торквато Тассо в своих «Диалогах», с обязательным добавлением эпитета «глубокоуважаемый».  С одной стороны, don и signore могут быть синонимами, с другой – первое из них, очевидно, представляет собой непосредственно обращение, а второе исторически связано с титулом, а точнее, с занимаемой должностью синьора, то есть правителя (графа, герцога и т.д.). В современных текстах «дон» закреплено за представителями церкви, однако, на юге может использоваться как синоним привычного обращения «синьор». 

Есть и несколько занятных деталей. Язык сохраняет компонент иерархических отношений (signore – человек более высокого положения), поэтому назвать так человека более низкого положения современный носитель итальянского может лишь в ироническом ключе, и здесь варианты перевода «синьор» и «господин» мне кажутся примерно равносильными, так как оба они учитывают эту особенность. В целом в несовременных текстах мне видится логичным сохранять такие типичные для эпохи обращения как «дон», «донна», «мадонна», «мессер», так как они передают колорит иной языковой среды и времени. Исключение составляет разве что также вышедшая из употребления мужская версия обращения signorina – signorino, то есть, юноша благородных кровей; здесь тоже возможны различные варианты вроде «юный господин» или даже замена на титул.

Что касается самого распространенного обращения к женщине – signora, отметим некоторые семантические нюансы, например, тот факт, что оно далеко не всегда делает акцент на иерархические отношения между собеседниками; в речи автора под «синьорой» будет скорее всего подразумеваться женщина как таковая, или же чья-то жена (avvocato Bianchi e la signora; è arrivata una signora). Во множественном числе, как правило, происходит аналогичное смещение: signore e signori – «дамы и господа», в выражениях вроде da signore, per signore подчеркивается, что данная вещь (цветы, одежда, еда) нравится женщинам или подходит им, в то время как употребленная в отношении мужчин аналогичная конструкция da signori будет обозначать «присущий господам», то есть, людям высокого статуса (как и в единственном числе – aria da gran signore – важный, «царственный», можно сказать, вид).

Отдельно стоит отметить привычку итальянцев обращаться к собеседнику по профессии – адвокат, инженер, судья и так далее, а также обезличенное обращение dottore, употребляемое как правило, по отношению к любому человеку, окончившему университет (об этом ранее сказала А.В. Ямпольская). В последнем случае мне кажется правомерной замена на нейтрального «синьора», так как «доктор» сильно вводит читателя в заблуждение; в случае с профессиями эту особенность стоит сохранить – там, где она не идет вразрез с русским узусом.

О.В. Болгова: Французским обращениям monsieur, madame, mademoiselle в переводах литературы прошлого чаще всего соответствуют «сударь», «сударыня» и «барышня», а в современных произведениях – «мсье»/«месье», «мадам», «мадмуазель»/«мадемуазель». Если слова monsieur, madame предшествуют фамилии, то они также могут передаваться как «господин» и «госпожа». Однако употребление такого обращения в большей степени характерно для переводов романов XIX века («госпожа Бовари»), тогда как в современных историях скорее будут сохранены обращения «месье» и «мадам». При этом в повествовательной части могут в равной степени использоваться обе версии. В качестве примера можно привести роман современного французского писателя Ф.-А. Дезерабля «Некий господин Пекельный» (“Un certain M. Piekielny”) в переводе Н.С. Мавлевич (2019), в котором в качестве обращения можно встретить только слово «месье», тогда как для наименования используются и «господин», и «месье» в сочетании с фамилией: «говорил об этом самом господине Пекельном», «месье Ромен Гари […] прогуливается».

Если в обращении присутствует название должности или звания, обычно используется слово «господин», а не «мсье»/«месье» (monsieur l’ambassadeur – «господин посол»; monsieur le ministre – «господин министр»; monsieur le commissaire – «господин комиссар»). Кроме того, следует учитывать, что перевод ключевого слова может быть разным в зависимости от контекста. Например, monsieur le président может означать и «господин президент», и «господин председатель»; monsieur le directeur – «господин директор» или «господин управляющий»; monsieur le professeur – «господин учитель» или «господин профессор».

Обращения к военным во французском языке часто начинаются со слова mon (первый слог слова monsieur), поэтому на русский они переводятся с использованием слова «господин»: mon colonel – «господин полковник»; mon général – «господин генерал». Сложности могут возникнуть с переводом французского обращения к полицейскому monsieur l’agent. В русском языке с представителями полиции обычно используется обращение «товарищ» в сочетании со званием («товарищ майор», «товарищ лейтенант»; раньше вместо звания также употреблялось слово «милиционер»). В контексте французского произведения такой перевод, разумеется, невозможен. В некоторых переводах в качестве эквивалента встречается обращение «офицер», которое представляет собой заимствование из английского и является не самым удачным решением. Чаще используется сочетание «господин полицейский», которое, возможно, звучит непривычно для русского уха, но при переводе французских текстов, на мой взгляд, вполне приемлемо. Также встречается «месье полицейский», если позволяет тон разговора. В таком виде обращение выглядит несколько комично, но это может быть вполне оправдано духом произведения: например, именно так герой обращается к «легашу» в исполненном гротеска юношеском романе Р. Гари «Вино мертвецов» (“Le vin des morts”) в переводе Н.С. Мавлевич (2015). Кроме того, если из контекста ясно следует, кто участвует в разговоре, можно, как мне кажется, и вовсе оставить лишь начало обращения – «месье», без уточнения профессии.  

Обращения, относящиеся к представителям аристократии или церкви имеют устоявшиеся эквиваленты в русском языке: Votre Majesté – «ваше величество»; Votre Altesse – «ваше высочество»; monsieur le duc – «ваша светлость»; monsieur le comte – «ваше сиятельство»; Votre Sainteté – ваше святейшество»; Votre Éminence – «ваше высокопреосвященство»; monseigneur – «ваше преосвященство». Также в ряде случаев допускается использование буквального перевода («господин граф», «господин герцог») или транслитерации («монсеньор»). Кроме того, необходимо иметь в виду, что некоторые обращения могут иметь разные сферы применения, поэтому перевод будет зависеть от контекста. Так, monseigneur может быть адресовано не только представителю церкви, но и герцогу или графу, поэтому возможен перевод «ваша светлость» или «господин герцог/граф». Аналогично русское сочетание «ваше преподобие» применимо к различным представителям церкви и, помимо буквальных эквивалентов votre révérence и monsieur le révérend, может также относиться к приходскому священнику, которого во Франции называют кюре (curé), к аббату (monsieur l’abbé) или канонику (monsieur le chanoine).

Н.М. Годенко: В ряду языковой работы последних лет находится неустанный поиск универсальных слов-обращений, пригодных и в быту, и в условиях официального общения. В последние годы мы слышим очень много разных обращений: «господин» и «господа», «Милостивые государи и милостивые государыни», «Дамы и господа», «сударыня» и «сударь» и многие другие. Отошли в тень преобладавшие в прежние годы слова «гражданин» и «товарищ». Слово «гражданин» незаметно потеряло у нас свой изначальный смысл: оно прежде всего предполагает глубочайшее уважение к Отчизне. Постепенно это изначальное представление о гражданине, гражданственности измельчалось, в нем потерялась гордость звучания. И, наконец, не только исчезло из словоупотребления, но и сделалось чуть ли не оскорбительным. А во время массовых репрессий 1930-х годов при общении с подследственными исключалось использование слова «товарищ».

Обращение «господин» – в обобщенном смысле тот, у кого есть власть; это владыка, барин, помещик, хозяин вообще. В.И. Даль в своем словаре отмечает: «Господином чествуют людей по званию, должности их (например: господин купец, господин кавалер)». «Но не свойственно ставить слово нам это перед прозванием (т.е. фамилией), как делают на Западе (Herr, monsieur)». Значит, во времена Даля нельзя было сказать: «господин Иванов» или «господин Петров». (Впрочем, уже тогда эта норма не соблюдалась: рассказ Ф.М. Достоевского «Господин Прохарчин»).

Обращение «сударь» (женское «сударыня») исконно означало то же, что и государь, господин, барин. Слова эти, по словам В.И. Даля, «больше говорятся в звательном падеже в лицо, вежливо, почетно. Например: «Я, сударь, этого не могу знать». Именно поэтому нельзя было употреблять это слово во множественном числе: «судари» или «сударыни».
С некоторых пор в нашем речевом обиходе появились и широко распространились обращения «мужчина» и «женщина» (реже – «дама»). Обращения эти идут из мещанской южнорусской среды, традиционному русскому литературному общению они чужды.
Что же делать? Дальше искать «единственное» слово-обращение. Выработка одинаково приемлемого обращения к мужчине и к женщине – дело будущего: здесь скажут свое слово социокультурные нормы.

М.В. Зоркая: Разговор про обращения – мы обязаны этой темой Екатерине Пантелеевой, одной из корреспонденток проекта – интересен, как мне кажется, по двум причинам. Во-первых, сами слова, способы обращения людей друг к другу, сами ситуации оказываются разными в каждой стране, что несомненно отражает ее культуру и обычаи, этап ее историко-социального и даже нравственного развития. Не случайно же французы – под давлением феминисток, но тем не менее – отменили mademoiselle в официальных документах, немецкая Fräulein умерла своей смертью, в английском языке появилась какая-то уродливая «миз» и т.д. Во-вторых, есть традиция перевода или не-перевода этих слов на русский, о чем говорили все выступавшие на этом «круглом столе».

Как всегда, решение за переводчиком, и надо надеяться, что переводчик обладает некоторым литературным вкусом. Но вот вкус студента – это во многом наше дело, это вопрос воспитания. По моим наблюдениям, именно на обращениях студенты начинают сыпаться, по крайней мере – переводчики с немецкого языка. Для начала они как-то не усваивают, что немецкое Frau – это и жена, и женщина, то есть существуют две пары: Frau и Herr (госпожа и господин, жена и муж), Frau и Mann (женщина и мужчина, жена и муж). Зато они отлично усваивают русское вульгарное «женщина» и «мужчина», пришедшее откуда-то с юга и за неимением лучшего схваченное языком, а также сложное и не прижившееся в новой России «госпожа» и «господин» (см. об этом в записи выступления Н.М. Годенко). В итоге получается примерно так:

Госпожа Мюллер удивилась, что в доме так темно. Женщина вошла в гостиную и зажгла свет.

– Не торопитесь, ужин еще не скоро, – сказала ей фрау Шмиц.

В этот момент открылась дверь и вошел господин Шмиц. Мужчина удивился, что в доме светло.

Прочитав такое, пытаюсь объяснить, почему это невозможно. А вот почему:

- количество действующих лиц в этих пяти строчках увеличено за счет «женщины» и «мужчины». Но очень трудно доказать студенту, что в словах «госпожа» и «господин» уже содержится указание на гендерную принадлежность, что «женщину» можно писать только тогда, когда важно указать, что это не мужчина, а «мужчина» можно писать только тогда, когда важно указать, что это не «женщина», что этими словами не стоит заменять местоимения и т.д.;

- «госпожа», «господин» – это по-русски в первую очередь обращение, а не часть имени (наименования, определения – даже слова нет подходящего; у Даля это «прозвание») человека. Увидев бесконечный повтор этой «госпожи» в переводе, я всегда говорю одно и то же: «Господин Болконский вошел в бальную залу и увидел господина Безухова, а рядом с ним госпожу Ростову». Глупо? Еще как. А почему «госпожа Мюллер удивилась» – это умно?

- Frau Müller – это по-немецки имя или обращение, чаще всего приближенное функционально к нашему имени-отчеству; там, где мы скажем: «Анна Петровна удивилась, что в доме так темно», немцы вставят Frau+фамилия, подчеркнув дистанцию. Можно работать годами в одном учреждении с Frau Müller, но так и не узнать, как ее зовут по имени. А без дистанции немцы используют имя, как и мы, хотя и не всегда там, где мы. Например, к студентам принято обращаться Frau и Herr. Вот она, разница, представьте себе, что мы на занятии скажем: «Господин Иванов, продолжайте, пожалуйста, переводить упражнение следом за госпожой Петровой». Точно как в анекдоте про строителей.

- «фрау» – это иностранное, немецкое слово, а мы создаем русский текст, зачем оно нам? «Фрау» звучит довольно-таки привычно, а в ироническом контексте даже хорошо, но как же тогда быть с Herr`ом? Ирина Алексеевна Шишкова в своем выступлении выразилась тактично: «Как известно, немецкое Herr по-русски звучит совсем не так, как в подлиннике…» Однако в звучании слова «герр»  ничего страшного нет! Просто «герр» годится только для иронического контекста, а к тому же – в отличие от мистера, сеньора и синьора – странно смотрится в склонении из-за непривычного и редкого использования. Поэтому студент, не задумываясь, заменяет «герр Шмиц» на «господин Шмиц» (а кстати, не «герра» на «господина»). Забавно выглядят те, кто стремится придать русскому имени евро-оттенок, приближая русское звучание к немецкому, что мы обсуждали в сентябре 2019 года. Говорите, Хайнрих Хайне? Пожалуйста, но тогда уж по полной: сочинения герра Хайнриха Хайне. Или хэрра?

- Обращения в разных языках равны между собой лишь формально: фрау = мадам = миссис = сеньора = госпожа и т.д. Они выполняют одну и ту же функцию часто, но не всегда. Ведь например, по-французски «мадам» можно использовать и без фамилии: Que voulez-vous, madame? По-русски можно повторить: «Чего вы хотите, мадам?» Но по-немецки и в переводе с немецкого никак нельзя сказать Was wollen Sie, F--? И по-русски тоже нельзя: «Чего вы хотите, г---?»  (не пишу, чтобы не делать ошибку). То же с «господином», а вот «господа» – пожалуйста.

- В переводе надо искать способы замены. У «госпожи Мюллер», возможно, есть имя или профессия, или какая-то функция – вот это и надо использовать: «Кристина Мюллер удивилась…», «Учительница удивилась…», «Соседка удивилась…».  Местоимения, повторю, тоже никто не отменял. И еще: с обращениями «девушка» и «молодой человек» все значительно проще.

Для обращения к незнакомым и случайным людям по-русски есть два отличных слова, которые не смешны и не обидны: «гражданин» и «гражданка» (кстати, приближаясь к monsieur и madame, они претендуют на то, чтобы не только предшествовать фамилии). Однако, заметьте, никто не переведет их впрямую, при обращении никто не назовет гражданина ни citizen, ни citoyen, ни Bürger.

Да и вообще переводчикам с русского на другие языки приходится много труднее, чем нам. Про европейцев знаю точно, что им ужас как сложно усвоить  не только  нашу хромающую систему обращений, но и систему имен; доподлинно понимают они ее крайне редко, чаще просто выучивают. Почему героиня то Елизавета Петровна, то Елизавета, то Лизавета, то Лиза, то Лиззи, то Лизок или Лизочек? Почему никак нельзя назвать ее Лиза Петровна? У немцев удобнее: одна – Татьяна, другая – Таня. Одна Катарина, другая Катя. Один Александр, другой Саша. И все это – совершенно разные имена.  К ним примыкает отдельная тема – «вы» и «ты». Надеюсь, в нашем методическом пособии мы однажды до нее доберемся.

Литературы народов России

Координатор раздела В.Г. Пантелеева

В.Г. Пантелеева: Тема, предложенная для обсуждения, для литератур народов России имеет, возможно, три самостоятельных аспекта. С одной стороны, кажется, что тема не столь актуальна, поскольку априори «привязана» к зарубежным литературам, которые по сравнению с русской литературой переводятся на национальные языки значительно меньше и реже.  Но, с другой стороны, здесь имеются свои «подводные камни»: например, то, что в жанровом плане обращения частотны в драматургии, а репертуар национальных театров России традиционно подчас наполовину состоит из переводных пьес, в том числе русских классических и советских драматургов, и избежать проблем перевода  обращений (господа, барин, гражданин, товарищ, дорогой мой) не удается никому. И, наконец, требует внимания и обратный процесс: перевод национально маркированных слов-обращений на русский язык. Поверьте, это весьма и весьма тонкая сфера, включающая и устоявшиеся поведенческие стереотипы, и элементы народного этикета.

Начну с драматургии. В настоящее время в Национальном Удмуртском драмтеатре идут и «Горе от ума», и «Гроза», и «Ревизор». Комедия Н.В. Гоголя впервые на удмуртский язык была переведена еще в 1935 году и издана отдельной книжкой (переводчик И. Гаврилов). Конечно, знаменитое обращение городничего «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие...» в начале 1 действия переведено  практически буквально:

«Мон тӥледыз, господаос, туж умойтэм ивор ялон понна ӧти...»

Дальше переводная пьеса изобилует обращениями – русизмами: батюшками, матушками, баринами и господами. Конечно, в современном переводном варианте «Ревизора» (пер. А. Григорьев) использование русизмов сведено до минимума, но обращения «господаос» и «барин» воспринимаются удмуртскими читателями и зрителями абсолютно как норма. И дело здесь не только в отсутствии в удмуртском языке прямого лексического эквивалента этим языковым единицам, но и в «атмосфере» самого оригинала. Именно  непереводимые языковые вкрапления, в том числе и упомянутые обращения, воссоздают культурно-историческую «инаковость» произведения, так называемый его «русский» мир и колорит.

Под таким углом зрения можно рассматривать и переводные произведения зарубежных авторов, в том числе литературные сказки. Практически весь «золотой фонд» европейских сказок переведен на удмуртский язык в 1930–60-е годы. И „принцы, принцессы, короли, вельможи, синьоры, ваши величества“, так или иначе используемые в текстах Ш. Перро, Г. Андерсена,  братьев Гримм в  диалогах персонажей,  остаются в переводах в неизменном виде.  Их непереводимость в данном случае мотивирована не только «зарубежной» географией оригинала, но еще и сказочной природой повествования. При любой другой попытке перевода (поиск эквивалента, контекстуальная замена и т.д.), на наш взгляд, теряется именно эта сказочная универсальность – для всей многоязычной российской детворы «короли и принцессы» являются интернациональными „королями и принцессами“.  

По такому же сценарию переведены на удмуртский язык и другие зарубежные произведения. В «Приключениях Робинзона Крузо» Д. Дефо, например, частотны обращения „мынам господинэ“ («мой господин»), в «Больших надеждах» Ч. Диккенса – „ӟеч кӧл, сэр“ («спокойной ночи, сэр»); „озьы, мистрис Джо“ («да, мистрис Джо») и т.д. Непереводимость иностранных обращений здесь вполне очевидна и оправдана.

Интересно в рамках обсуждаемой темы поговорить об удмуртскоязычной поэзии В. Маяковского. Обращения, являясь своебразным элементом поэтики его многих стихотворений и поэм, представляют определенную трудность при переводе. В его первом переводном сборнике 1935 года можно найти как удачные, так и пока «черновые» образцы приближения к его поэтике. Переводчик М. Петров верно и четко дифференцирует семантику обращений «товарищ» и «друг», используя в первом случае литературно нормированное, но более нейтральное слово „эш“, а во втором – диалектно-разговорное  слово „юлтош“.  Все «буржуи» и «мистеры» Маяковского, олицетворяющие чуждый капиталистический мир, подверглись только грамматической трансформации („буржуйёс, мистеръёс“), что вполне оправдано с учетом вышеизложенной тенденции инаковости. Как неудачу оцениваю якобы удмуртское обращение „гражданин фининспектор“ из стихотворения «Разговор с фининспектором о поэзии», ибо понимаю, что оно по сути и форме – русскоязычное. А здесь вполне возможен адекватный перевод.  

И несколько слов о своеобразии обращений в удмуртском языке, которые непременно должны учитывать переводчики на русский язык, в том числе и мои студенты. В первую очередь, обращаю внимание на традиционную систему родственных обращений: здесь сложилась четкая регламентированная иерархия. Так, в удмуртском языке брат всегда бывает старшим (агай) и младшим (вын), равно как и сестра: старшая – апай, младшая – сузэр. Отличительным признаком родственников по материнской линии является лексема – ӵуж, стоящая в начале слова: ӵужанай (бабушка, т.е. мамина мама); ӵужатай (дедушка, т.е. мамин отец); ӵужмурт (дядя, т.е. мамин брат); ӵужапай (тётя, т.е. мамина сестра); ӵужодӥг (двоюродный брат или сестра по маминой линии). Поражает большая стилевая градация, синонимия лексической единицы «мама». В удмуртском языке и литературе, в зависимости от идиостиля автора, контекста времени и произведения, возможно использование следующих слов в значении «мама»: анай, анайзы, нэнэ, нэнэй, меми, мемей, мумы, муми. Конечно, незнание этой специфики создает определенные сложности при переводе.

А.Е. Шапошникова: Перевод обращений, существующих в якутском языке, для меня  весьма интересная тема для разговора.

Как и в любом другом языке, обращения у якутов имеют свои градации и традиционные особенности. Первую группу, естественно, составляют слова привычной вежливости. Это такие обращения, как тойон (господин), хотун (госпожа), догор (друг), табаарыс (товарищ), ага басылык (родоначальник), ытык кырдьагас (почтенный старейшина, старец), далбар хотун (досточтимая мать семейства), Ил Дархан (Глава республики), которые употребляются постоянно как в официальной лексике, литературе, так и в обыденной речи. Все они переводятся на русский язык соответствующими обращениями, имеющимися в целевом языке. Транскрибируются эти слова в переводах художественной литературы и переводах произведений устного народного творчества, где стиль и жанр текста требует выраженного национального колорита.

Обращения согласно званию, должностному чину, профессии в Якутии возникли в ХIХ веке, когда в улусах образовалась разветвленная сеть светской, судебной, полицейской и церковной власти. Ввиду того, что такового этикета у якутов ранее не было, стали применять транскрибированные на якутский лад русские слова, в некоторых случаях присоединяя слово тойон и словосочетание үрдүк сололоох (обладающий высоким чином). Так образовались обращения үрдүк сололоох тойон күбүрүнээтэр (высочинный господин губернатор), тойон ньадараал (господин генерал), тойон ыспыраанньык (господин исправник), тойон борокуруор (господин прокурор), тойон албакаат (господин адвокат), тойон сэтээтэл (господин заседатель), чаччыына (старшина), кинээс (князь), тойон судьуйа (господин судья), тойон үрээнньик (господин урядник), аккыырай (архиерей), былаҕачыынай (благочинный), баачыка (батюшка), лөчүөк (дьячок), манаах (монах), тойон луохтуур (господин доктор), тойон учуутал (господин учитель). Ввиду природы происхождения этих терминов сложностей в их переводе на русский язык не существует. Переводчик просто-напросто переносит их обратно в русскую транскрипцию.

Интереснее всего переводить обращения, связанные с клановыми, семейными и близкими отношениями, а также ритуальными обрядами. Здесь все, конечно, зависит от контекста. Если литературное произведение описывает давние исторические события, стилизовано под старинное предание или создано по мотивам сюжетов легенд и сказаний, естественно, предпочтительней самые существенные для фабулы обращения транскрибировать как колоритный элемент, в случае необходимости раскрыть смысл в сноске, а еще лучше однократно присоединить к имени значение имени.

В якутском языке есть традиционные родственные обращения аҕаа – отец, ийээ – мать, эһээ – дедушка, эбээ – бабушка, аба5а – дядя, старший брат отца, таай – брат матери, саҥас – супруга дяди, эдьиий – старшая сестра, балтыка – младшая сестра, ини – младший брат, убай – старший брат и др.

Когда в 1992 году мне довелось переводить исторический роман Далана «Тыгын Дархан» о перипетиях зарождения родового союза якутов на рубеже ХVI–XVII веков, я нашла в тексте следующие группы обращений:

- титулы родовой знати в составе их имен: Тыгын Дархан – Принц Дархан, Лөкөй Тойон – Господин Лекей,  Мамык Баай –  Мамык Богатей и т.д.;

- титулы и характеристики воинов: Эллэй Боотур –  Богатырь Эллэй, Ергөлөй Бэргэн – меткий стрелок Ергелёй, Батас Мөндүкээн – копьеметатель Мендюкэн, Чохунай Дохсун – неукротимый Чохунай, Төҥүргэс Бөҕө – могучий Тенюргэс и т.д.;

- титулы людей с особо почитаемыми профессиональными отличиями: Одуну Ойуун – Шаман Одуну, Дорҕоон Уус – Кузнец Доргон, Ырыа Быркыҥаа – Певучий Быркына, которые требуется всегда упоминать;

- узуальные обращения: нохоо – грубое, фамильярное обращение к молодому человеку, мальчику, прислуге, рабу; хотуой – аналогичное обращение к девушке, девочке, рабыне, служанке; обургу – шустряк; айыл5аттан ураты аналлаах – имеющий особый удел от природы. Им можно найти соответствие в русском языке;

- эмоциональные ласковые обращения к близким: сэгэриэм – дружок, дорогой, дорогая, тоойуом – дитя мое, сыллыай – малыш, чыычаах – птенчик, барахсан – бедняжка и др.

Ну и отдельной группой нужно выделить имена божеств, духов, которые часто упоминаются в ритуалах благословений в их честь. Например, верховный Бог якутского пантеона носит имя Үкэр куйаас тыыннаах, Үрүҥ былыт олбохтоох, Үүт күөл үктэллээх Үрүҥ Айыы Тойон («Белый Творец Господин с нежно-знойным дыханьем, сидящий на белом облаке, с ногами поставленными в молочное озеро»). К нему обращаются на Ысыахе  – летнем празднике кумысного кропления с просьбой послать людям благодать и счастье. А имя Бога огня – АалУот Иччитэ, АанУххан, Бырдьа Бытык, Алтан Баһырҕас, Хатан Тэмиэрийэ («Дух алого огня Пронзительный Темиерия, изначально страстный, с лохматой бородой и золотой обувью») – тоже очень длинное, но сокращать нельзя, потому что он обидчивый. Он – наиболее часто угощаемый дух, ибо живет в каждом домашнем очаге. Также есть Бог охоты, у которого тоже ряд эпитетов, которые надо старательно перечислять, обращаясь к нему – Байдам тутуу, Барылы кэскил Баай Байанай («Богатый Байанай, щедрый, дарящий надежду»). Охотники с удовольствием это делают как в начале охоты, так и после нее.Одним словом, обращений в якутском языке очень много, и, возможно, я что-то упустила.

Л.Я. Ахмадуллина: Термины родства в башкирском и русском языках не совпадают между собой полностью, не могут быть абсолютными аналогиями. Например, в рассказе «Мать и дитя» русскоязычного башкирского автора Анатолия Генатулина в центре повествования тетя Сафия – пожилая женщина. Несмотря на то, что в рассказе описываются события из ее молодости, на протяжении всего рассказа автор пишет о ней, как о тете Сафии. Местами это выглядит неестественно:

«…Куда едешь, сестрёнка?

Тётя Сафия, смущаясь, робея, всё ещё не веря, что человек подошёл к ней с доброй душой, рассказала, что едет в Уфу, к больному мужу, который лежит в больнице…»

Но в переводе этот эффект несоответствия человека своему возрасту сходит на нет, поскольку  переводчик  Ә. Әминев использует  слово апай, тот термин родства, который подходит и для молодой, и для пожилой Сафии, или вообще опускает термин, оставляя только имя.

Интернациональные названия чинов, профессий и прочие атрибуты имен  переводятся, в основном, как и в русском: профессор Жданов –  профессор Жданов, генерал-лейтенант А.С. Жадов – генарал-лейтенант А.С. Жадов. Неинтернациональные даются в переводе на башкирский: повариха Лена – Лена ашнаҡсы, медсестра  Катя – Катя туташ и т.д.

Вернуться к межкафедральному методическому проекту От текста к контексту: в помощь молодому переводчику >>>