Fiction

Мой Литинститут

Анна Неркаги

Духовная мать ненецкого народа,
она пишет для него Книгу Завета
водостойкими красками
на вросших в землю
чёрных ледниковых валунах.
Она живёт в ямальской тундре,
изредка появляясь в Салехарде,
чтобы потребовать что-то у окружного начальства
для своих простодушных чад —
властная старуха
с членским билетом Союза писателей.

***

По-над цветистыми слогами
Из песни выкинутых слов
Летит журавлик оригами.
Из острых слаженный углов.

А там, внизу, земля ютится.
Она не шар, она не диск —
Надежды малая крупица.
Любви карманный обелиск.

Лежит себе, как на поддоне,
У сонной вечности в руке.
Точнее, прямо на ладони.
На жизни влажном бугорке.

Исчез целиком

— Всё нормально? — спросила жена, выглянув из кухни.

— Нормально, — ответил Гребнёв.

Он прошёл в комнату и бросил на стол конверт, всю дорогу топыривший карман пиджака.

Валя некоторое время молчала, вытирая руки полотенцем.

— Толстый, — сказала она. — И сколько тут?

— Пятнадцать.

— Господи!.. Вот же псих твой Смолычев!

Гребнёв пожал плечами.

— Ты его отговаривал?

Кольцо

Люся была потрясающая красавица. Перефразируя Ницше, можно сказать: если долго смотреть на ее красоту, начинает казаться, что эта красота отражается в тебе самом, заглядывающемся на нее.

Ваське, брату, с которым мы сочиняли этот диковинный сюжет

1. Похороны солнца

«Только не в свинью!»

Вскочил в холодном поту. Только лишь приснилось, уф! Рассмеялся. Тут же помрачнел. Вчерашний день, вчерашний вечер не уходили.

Бог говорит: «Нехорошо быть человеку одному».

1

Антон Куликов жил один.

Даша умерла десять лет назад. Эта смерть, как и большая часть смертей на земле, случилась неожиданно, не вовремя и некстати.

По характеру своему был Антон человеком мягким, колеблющимся, нерешительным. А тут совершенно потерялся, особенно в самые первые дни. Не знал, что же ему делать и как теперь быть. Всё в его жизни в один миг переменилось и смешалось. Внезапно и бесповоротно.