Мариэтта Чудакова: «Булгаков не был ни наркоманом, ни атеистом»
Первая публикация была в 1967 году, но с варварскими сокращениями. О Булгакове, о том, почему полный текст романа о Христе советские читатели смогли увидеть только через тридцать три года (возраст Христа!) после его появления на свет, мы поговорили с членом Европейской академии, профессором Литературного института имени А. М. Горького Мариэттой Чудаковой.
- Фигура Булгакова, одного из всенародных любимцев, обросла огромным количеством мифов. Какую самую большую глупость вы о нем слышали?
- Глупость сейчас вообще цветет. Есть вполне серьезные и способные критики, которые считают, что Булгаков писал «Мастера и Маргариту» для одного человека - для Сталина. Конечно, нет: он писал роман, чтобы получить мировое признание, и получил - после смерти. Вот еще глупость: раз он был морфинистом, он, наверное, в дальнейшем все писал под морфием. Я точно знаю, что это не так. Я трижды ездила к его первой жене в Туапсе и знаю, что к концу 1918 года они общими усилиями с этой зависимостью покончили.
- Какова история публикации «Мастера и Маргариты»?
- Елена Сергеевна (третья жена М. А. - Ред.) обладала огромной силой личности. Я с ней тесно общалась. Она умела воздействовать на людей. Она поставила себе задачу опубликовать роман и подчинила этой задаче многих людей, в частности Константина Симонова. В начале 60-х у Симонова был разговор с Евгенией Ласкиной (сотрудником отдела прозы в журнале «Москва». - Ред.), его бывшей женой. Ласкина спросила: «Нет у вас чего-нибудь напечатать?» Симонов ей говорит: «Есть, но вы это не напечатаете». - «А вдруг?» И он ей передает рукопись. Она прочитала, пришла в восторг и начала уговаривать своего начальника, редактора отдела прозы, опубликовать роман. Все были воодушевлены, но облучение шло от Елены Сергеевны Булгаковой. И напечатали - с огромными купюрами. Симонов даже умолял Елену Сергеевну не читать верстку: «Самое главное - напечатать. А потом я вам даю слово, что опубликую целиком».
Начало было опубликовано в ноябре 1966 года. А продолжение - не в декабрьском номере, а в январском, потому что возникли сложности с цензурой. Но потом все-таки разрешили и сказали заместителю главного редактора Борису Евгеньеву: делай купюры уже сам. И тут произошла страшная вещь: Евгеньев должен был печатать свою повесть и ради нее начал сокращать «Мастера». Елена Сергеевна мне рассказывала буквально со слезами, что даже машинистки плакали, видя верстку с огромными купюрами. Евгеньев выкинул весь сон Никанора Босого и еще много важных мест...
Прошли годы, Елена Сергеевна скончалась. Я думаю: увидеть бы мне этого Бориса Евгеньева. И вдруг оказываюсь с ним в латвийском поселке Дубулты за одним столом. Я, он с женой, еще одна редактриса - мы четверо сидим, и я с ходу ему говорю: мне Елена Сергеевна рассказала, какие вы сделали купюры и почему! Поскольку я его застала врасплох, он попытался себя выгородить, но ничего не отрицал. Я ушла к себе в номер. Выхожу к ужину - у лифта стоит Евгеньев. И у нас состоялся замечательный краткий диалог. «Скажите, пожалуйста, вы член партии?» - «Нет». - «Плохо». - «Как посмотреть...» - «Если бы вы были членом партии, я бы написал на вас заявление в политбюро нашего Союза писателей и привлек бы вас к ответственности за клевету». - «Ну что вы! Клевета - это распространение заведомо ложных слухов, а я же вам сказала: я искала встречи с вами, чтобы узнать у вас правду».
- А Музей-квартира Булгакова действительно «нехорошая»? Есть в ней что-то все-таки мистическое?
- Я в этом плохо понимаю, я человек науки. Но могу привести пример - хотите, называйте мистикой. В соседнем подъезде, где Булгаков никогда не был, много лет был открыт частный музей, «Булгаковский дом». Там завели огромного черного кота, назвали, конечно, Бегемот. Дальше происходит следующее: кот буквально дня через три вдруг подходит к входной двери и ждет, когда ее откроют. Выходит во двор, идет к следующему подъезду, где «нехорошая» квартира, ждет, когда откроют дверь. И, не останавливаясь, поднимается на пятый этаж прямиком к дверям «нехорошей» квартиры! Когда он пришел первый раз, все упали в обморок, но впустили. Он облюбовал себе место около зеркала, растянулся и лег. И это повторяется каждый день уже несколько лет.
