Ворочать вкусами толп. Беседа с Сергеем Дмитренко

Сергей Дмитренко – пример человека (личности, писателя, историка, педагога, просто друга), который все в жизни делает со вкусом, рьяно и по-хорошему въедливо. Читает ли он лекции в Лите, пишет ли материал для газеты либо художественное произведение, общается ли с коллегами, угощая их чудесными разносолами… А питает это все, думается, однажды навеки полюбленная им русская литература – конечно, не только XIX века, но и веков XX–XXI. О всех его ипостасях с Сергеем Дмитренко побеседовала Елена Семенова.

– Сергей Федорович, начнем с забавного. Вы читали нам в Литинституте курс русской литературы XIX века, и у меня до сих пор в глазах стоит картинка, как вы изображаете кого-то из классиков, кто втыкал вилку в кусок мяса и кричал: «Свыня! Свыня!» Но совершенно не помню, что это за эпизод, чем он замечателен. Напомните, пожалуйста.

– Это был Михаил Булгаков, который однажды на даче Константина Паустовского разыграл присутствовавших, прикинувшись, как пишет Константин Георгиевич, военнопленным немцем, застрявшим в России после Первой мировой войны. Рассказывал я этот сюжет, как и другие подобные, из жизни других писателей, например Тургенева, Салтыкова (Щедрина), Достоевского, да и Пушкина, словом, многих, чтобы показать особенности и силу писательского «перевоплощения», как это называл тот же Паустовский. Перевоплощения ради того, чтобы показать не мнимости, а реальность. Ведь у нас Литературный институт, мы преподаем не только историю литературы, но также историю писательства, изучаем феномен литературного труда. Дело серьезное, а иллюстрации к теоретическим выкладкам часто веселые, порой гротескные.

<...>

– Можно сказать, что почти вся ваша жизнь связана с Литинститутом. Вы здесь учились на семинаре прозы у Василия Субботина (затем его возглавил Василий Росляков), преподавали здесь, сейчас вы заведующий кафедрой новейшей русской литературы. То есть наблюдаете его жизнь почти полвека. Что изменилось в лучшую/худшую сторону, какие добрые традиции сохранились?

– Все же должен уточнить. Я начинал, так сказать, свою трудовую деятельность репортером республиканской газеты, около четверти века проработал в педагогической журналистике. Литературный институт прекрасен, но его выпускникам полезно выходить за пределы Тверского бульвара. У меня получилось, и это мне дало очень многое. И не я один такой. В этом году исполняется девяносто лет со дня начала занятий в Литинституте, а это требует самокритичного взгляда на прошедший путь. Мы, особенно после долгожданного завершения реставрации нашей усадьбы, прекрасно видим все наши проблемы, главная из которых, впрочем, давным-давно была названа Константином Паустовским: кому передавать оружие? Это проблема преемственности. Мы всячески стараемся развивать живые традиции нашего внешне немного странного, но совершенно необходимого России и миру высшего учебного заведения. Прежде всего стремимся передать студентам чувство личной и гражданской ответственности в их трудах со словом, умение видеть реальность во всей ее бурлящей первозданности. В наших дипломах – и в моем, и в вашем тоже – записано скромное: литературный работник. Право называть нас писателями только у наших читателей. Если они есть.

<...>

– Как у педагога с огромным стажем хочу спросить у вас – что важнее всего в работе с молодыми писателями? Как правильно себя поставить? На чем сделать акценты?

– Да, хотя мы в нашем дипломе не пишем: специальность – писатель, к студентам относимся с верой, что они станут писателями, коль выдержали наш творческий конкурс и ходят на Тверской пять лет. Мы все, преподаватели Литинститута, надеемся, что помогаем росту интеллектуалов, книгочеев, самостоятельных людей, которые смогут, что называется, ворочать вкусами толп. Притом что художественный вкус един и неизменен, это ипостась Бога.

– Кстати, какими вашими учениками вы гордитесь?

– Если ученик не самоосуществился так, как ты надеялся, – наверное, отчасти причина и в тебе. И главное, это ученик должен назвать тебя своим учителем. Из тех, в чьем литературном становлении принял участие, мог бы назвать Олега Хандуся, блистательного зачинателя афганской темы в нашей литературе, но навсегда с горечью буду вспоминать его трагически короткую судьбу. Еще одно имя: Евгений Шиховцев, стоявший у истоков российского набоковедения, а потом пустившийся в вольный полет. Но Евгений Борисович личность столь колоссальная, что надежды остаются… Анна Малышева, ставшая одной из цариц современного российского детектива, тоже достойна почтения и прочтения… Но вот главное! В институте я преподавал и преподаю академические дисциплины, веду семинар по современной русской литературе, и мы, академисты, надеемся, что тоже помогли их творческому росту. Так что более всего я горжусь (хотя не люблю это соблазное слово) тем, что большинство выпускников Литинститута находят себя и свое не только на литературных полях, но и в самых разнообразных пространствах современной жизни.

– Я знаю, что мастера Литинститута, в частности Евгений Попов, помогают своим студентам делать первые шаги в продвижении их работ. Недавно вышли три сборника рассказов его семинаристов. Как это все технически было проведено? Планируются ли еще выходы подобных книг?

– Как вы знаете, у нас в Литинституте есть издательство, которое теперь, при нынешнем руководстве сосредоточено на издании творений наших студентов и преподавателей. В частности, при известном всем студенческом альманахе «Тверской бульвар, 25» теперь есть его библиотечка. В ней и вышли три антологии студентов и слушателей Высших литературных курсов. И мы готовы печатать все достойное печати из написанного нашими студентами. Проблема в том – вы ее тоже как наша выпускница знаете, – что пишут студенты мало.

– Традиционный вопрос: над чем сейчас работаете? Скоро ли следующая книга?

– Я должен дописать биографию одного замечательнейшего мастера искусств ХХ века для серии «ЖЗЛ». Это будет и рассказ о времени моей жизни. Также хотел завершить один очень важный для меня роман: есть финал (без него не знаешь, куда двигаться), есть важнейшее – повествовательная интонация (услышал ее, читая роман моего доброго приятеля Евгения Водолазкина «Брисбен», но у меня она иная), но вдруг вылез, озаглавился и стал быстро писаться еще один роман, который заставил отодвинуть все остальное. В целом он о том, что надо видеть реальность. О том единственном, что мы можем передать в наставление нашим студентам.