Иосифу Бродскому 80 лет. Виктор Куллэ рассказывает о поэте и друге, читает неизвестные стихи и переводы

24 мая 2020, в день рождения Иосифа Бродского, специально для youtube-канала Издательства СТиХИ поэт и преподаватель Литинститута Виктор Куллэ прочел небольшую лекцию.


Иосиф Бродский, 80-летие со дня рождения которого мы отмечаем в этом году, уже при жизни стал одним из наиболее знаменитых поэтов современности. Жертва скандального судебного процесса, самый молодой из лауреатов Нобелевской премии по литературе, первый иностранец, ставший поэтом-лауреатом США, Бродский воплотил в себе образ поэта-изгнанника, стоика и гражданина мира. Взгляд на его судьбу, как на некую идеальную «судьбу поэта», в значительной степени обусловлен биографическими событиями: ссылка, благословение Ахматовой и необычайная подпольная популярность в России, изгнание, благословение У.Х.Одена и всемирная слава на Западе…

В 1955 году юный Иосиф совершил свой «первый сознательный поступок» — оставил школу, не окончив 8-го класса. Причиной тому послужил, по собственному признанию, «зловещий идиотизм» педагогической системы. С тех пор он сменил множество работ, изъездил с геологическими экспедициями страну: от Белого моря до Тянь-Шаня и от Якутии до Казахстана. Альтернативное существование, обусловленное уходом из школы, влекло за собой стиль жизни, маргинальный по отношению к окружающей действительности. Самообразование заменило дипломные корочки. Выбор профессии был предопределен, выбор же места работы диктовался максимальной внутренней свободой для возможности писать стихи. В этом смысле генерация Бродского предвосхитила грядущее «поколение дворников и сторожей».

В отличие от московских «шестидесятников», стихотворцы северной столицы чуралась злободневности. Есть у питерских чудесное свойство, именуемой в физике «несмачиваемостью» — когда стихи не противостоят времени, но внеподчинены оному. Следовательно, универсальны. Странным образом подчеркнуто отстраненная, аполитичная поэзия Бродского показалась властям более страшной, нежели любые антисоветские творения зарождающегося движения диссидентов. Последовало нелепое обвинение в тунеядстве и знаменитый судебный процесс, на котором Бродский, по свидетельству очевидцев, держался «с замечательным достоинством и мужеством». Его ответ на вопрос судьи: «Кто причислил вас к поэтам?» — «Я полагаю, что это от Бога» — цитировался, вероятно, чаще, чем любая из стихотворных строк.

В написанной незадолго до эмиграции заметке, посвящённой судьбе Пушкина, Бродский поминает, что «человек, создавший мир в себе и носящий его, рано или поздно становится инородным телом в той среде, где он обитает. И на него начинают действовать все физические законы: сжатия, вытеснения, уничтожения». Подобная судьба настигла в 1972 году самого поэта. Известно, что он не хотел уезжать из России; известно, что иного выбора у него не было. Остается лишь гадать, как могла бы сложиться судьба Бродского в «возлюбленном отечестве». Несомненно одно: именно в России он «создал мир в себе», и когда законы «сжатия, вытеснения, уничтожения» сделали своё дело, унес сотворённый мир с собой. На этом фундаменте строилось всё послеотъездное творчество. «Перемена Империи», естественно, стала трагедией. Пересечение государственной границы о ту пору равнялось путешествию в один конец с драхмой под языком. Как для отъезжающего, так и для остающихся. Невозможность увидеть мать и отца, а позже невозможность для них быть похороненными руками сына — за это поэт расплатился инфарктами, операциями на сердце. Чуду западной медицины обязан мы десятилетиями жизни поэта. В Союзе подобных операций ему бы никогда не сделали.

«Век скоро кончится, но раньше кончусь я», — предрёк Бродский за несколько лет до ухода. Тем, что его пророчество сбылось, удивить трудно. Удивительно иное: даже профессионально завистливые коллеги по цеху отдают себе отчёт в том, что Бродский стал последним в ряду могущих позволить себе жутковатую роскошь подобных пророчеств. В странствиях по миру он успел невероятно много. Успел, перед самой смертью, отправить в мир три последних послания: новую русскую книгу стихов, книгу стихотворений, написанных на английском языке, и том прозы “On Grief and Reason”. «Скорбь и разум» — завещание остающимся.

Виктор Куллэ