Нежный возраст / A Tender Age

Нежный возраст

A Tender Age

 

14 марта 1995 года. 16 часов 05 минут (время московское). 

Сегодня проснулся оттого, что за стеной играли на фортепиано. Там живет старушка, которая дает уроки. Играли дерьмово, но мне понравилось. Решил научиться. Завтра начну. Теннисом заниматься больше не буду.

March 14, 1995. 16 hours 05 minutes (Moscow time).

Today I woke up to a piano playing behind the wall. The old woman who lives there gives music lessons. It sounded shit, but I liked it. I've decided to have lessons. I'll start tomorrow. I won't be playing tennis anymore.

15 марта 1995 года.

И плаванием заниматься не буду. Надоело. Все равно пацаны ходят только для того, чтобы за девчонками подглядывать. В женской душевой есть специальная дырка.

Ходил к старухе насчет фортепиано. Согласилась. Деньги, сказала, вперед. Она раньше была директором музыкальной школы. Потом то ли выгнали, то ли сама ушла. Рок-н-ролл играть не умеет. В квартире воняет дерьмом. Книжек много.

March 15,1995.

And I won't do swimming. I’ve had enough. Anyway, the lads only go to sneak a peek at the girls. There’s a special hole in the ladies' shower.

Went to the old biddy about piano lessons. She agreed. Payment up front, she said. She used to be director of a music school. Then she was either kicked out or just quit. She can't play rock'n' roll. The apartment stinks of shit. There are tons of books.

Посмотрим.   We'll see.

17 марта 1995 года.

Как меня все достали. В школе одни дебилы. Что учителя, что однокласснички. Гидроцефалы. Фракийские племена. Буйный расцвет дебилизма. Семенов лезет со своей дружбой. Может, попросить, чтобы меня перевели в обычную школу?

March 17, 1995

I'm sick of everyone. The school is full of retards. Both teachers and classmates. Hydrocephalus. Thracian tribes. The rampant growth of stupidity. Semyonov bugs me with his friendship. Maybe I should ask to be transferred to a regular school?

18 марта 1995 года.

Отец не дает денег на музыкальную старуху. Говорит, что я ничего не довожу до конца. Жмот несчастный. Говорит, что тренер по теннису стоил ему целое состояние. А может, я будущий Рихтер? Старухе надо-то на гречневую крупу. Жмот. Но он говорит — дело принципа. Сначала надо разобраться в себе.

Было бы в чем разбираться.

«А ты сам в себе разобрался?» — хотел я его спросить.

Но не спросил. Побоялся, наверное.      

March 18, 1995

My father won’t give me money for the old music woman. He says that I never see anything through. Miserable skinflint. He says the tennis coach cost him a fortune. What if I’m the next Richter? And the old biddy needs money for buckwheat. Miser. But he says it's a matter of principle. First you need to understand yourself.

As if there's anything to understand.

Have you understood yourself? I wanted to ask him.

 But didn't. Afraid to, I guess.

19 марта 1995 года.

Опять не дали уснуть всю ночь. Ругались. Сначала у себя в спальне, потом в столовой. Мама кричала как сумасшедшая. Может, они думают, что я глухой?

March 19, 1995

They didn’t let me sleep all night again. They were arguing. First in my bedroom, then in the dining room. Mum was yelling like crazy. Maybe they think I’m deaf?

20 марта 1995 года.

Старуха дала какой-то древний черно-белый фильм. Сказала, что я должен посмотреть. Без денег учить отказывается.

В школе полный мрак.

Да будет свет, сказал монтер

И яйца фосфором натер.

Яйца, разумеется, были куриные. Тихо лежали в углу и светились во мраке системы просвещения.

Учителей надо разгонять палкой. Пусть работают на огородах. Достали.

March 20, 1995

The old biddie gave me some ancient black-and-white film. She said I have to watch it. She refuses to teach me without payment.

The school is completely dark.

Let there be light, the handyman says.

And coated his balls with phosphorus.

The balls, of course, were tennis balls. They were lying quietly in the corner and glowed in the darkness of the education system.

The teachers should be dispersed with a stick. Let them work in vegetable gardens. I’m sick of them.

23 марта 1995 года.

Интересно, сколько стоит хороший автомат? Мне бы в нашей школе он пригодился. Ненавижу девчонок. Тупые дуры. Распустят волосы и сидят. Каким надо быть дураком, чтобы в них влюбиться? Воображают фиг знает что.

Дома тоже автомат бы не помешал. Опять орали всю ночь. Они что, плохо слышат друг друга?

March 23, 1995.

I wonder how much a good automatic firearm costs? I could use one at our school. I hate girls. Dumb idiots. They let their hair down and just sit there. What kind of fool falls in love with them? God knows what they’re thinking of.

At home, too, an automatic wouldn’t hurt. They were yelling all night again. Do they have problems with their hearing?

24 марта 1995 года.

В школу приходил тренер по теннису. Сказал, что я, конечно, могу не ходить, но денег он не вернет. Козел. Я спросил, не научит ли он меня играть на пианино.

Берешь автомат и стреляешь ему в лоб. Одиночным выстрелом.

March 24, 1995.

Our tennis coach came to the school. He said I can stop attending, of course,  but he won't return the money. The jerk. I asked him if he would teach me to play the piano.

Grab an automatic and shoot him in the forehead. A single shot.

25 марта 1995 года.

Антон Стрельников сказал, что влюбился в новую училку по истории. Лучше бы он крысиного яду наелся. Такая же тупая, как все.

Переводишь автомат на стрельбу очередями и начинаешь их всех поливать. Привет вам от Папы Карло.

March 25, 1995.

Anton Strelnikov said that he had fallen in love with the new history teacher. He would be better off if he ate rat poison. As dumb as everyone else.

You switch the automatic to firing bursts and spray them with bullets. Greetings from Papa Carlo.

25 марта — вечер.

Прикол. Снова приходил Семенов. Уговорил меня выйти во двор. Предложил закурить, но я отказался. Сказал, что теннисом занимаюсь. Он начал спрашивать, где и когда. Я сказал, что ему денег не хватит. Тогда он уронил свою сигарету, а я взял и поднял. Он подошел очень близко и поцеловал меня в щеку. Я не знал, что мне делать. Постоял, а потом треснул его по морде. Он упал и заплакал. Я сказал, что я его убью. У меня есть автомат. Не знаю, почему так сказал. Просто сказал — и все. Достал он меня. Тогда он сказал, чтобы я не пересаживался от него в школе. Сидел с ним, как раньше, за одной партой. А он мне за это денег даст. Я спросил его — сколько, и он сказал — пятьдесят. У него откуда-то взялись пятьдесят баксов. И я сказал — покажи. У него, правда, было пятьдесят баксов. Я их взял и снова треснул его по морде. У него пошла кровь, и он сказал, что я все равно теперь с ним сидеть буду. Я врезал ему еще раз.

March 25, Evening.

What a joke. Semyonov came over again. He persuaded me to go outside into the yard. Offered me a smoke, but I refused. I said I was taking tennis lessons. He started asking where and when. I told him he didn't have enough money. Then he dropped his cigarette, and I picked it up. He came up very close and kissed me on the cheek. I didn't know what to do. I stood there for a moment, then punched him in the face. He fell down and began blubbing. I said I'd kill him. That I have an automatic weapon. I don't know why I said that. I just did. He makes me sick. Then he asked me not to change seats at school. To sit at the same desk, next to him, as before. And he'd pay me for this. I asked him how much, and he said fifty. Somehow he’s got fifty bucks. And I said - show me. He had fifty bucks alright. I took the money and smacked him in the face again. He started bleeding, but he said I’m going to sit with him regardless. I whacked him again.

26 марта 1995 года.

Старуха взяла деньги Семенова и сказала, что ее зовут Октябрина Михайловна. Ну и имечко. В квартире воняет кошачьим дерьмом. Как она это терпит? Спросила: посмотрел ли я фильм?

А я даже не помню, куда засунул кассету. Не дай бог мама ее куда-нибудь зашвырнула. Она вчера много всего об стенку расколошматила. Может быть, ей купить автомат?

March 26, 1995.

The old woman took Semyonov's money and said that her name was Oktiabrina Mikhailovna. What a ridiculous name. The apartment stinks of cat shit. How can she stand it? She asked me if I’d watched the movie.

I don't even remember where I put the video tape. God forbid my mom chucked it somewhere. She smashed a lot of things against the wall yesterday. Maybe I should get her an automatic?

28 марта 1995 года.

Достали меня все. И этот дневник меня тоже достал. А не пойдешь ли ты к черту, дневник? А?

March 28, 1995.

I'm sick of everyone. And this diary is pissing me off. Why don't you go to hell, diary?

30 марта 1995 года.

Нашел кассету Октябрины Михайловны. Валялась под креслом у меня в комнате. Вроде бы целая. Неужели придется ее смотреть?

March 30, 1995.

Found Oktyabrina Mikhailovna's tape. It was under the chair in my room. Seems to be intact. Do I really have to watch it?

1 апреля 1995 года.

Сказал родителям, что меня выгоняют из школы. Они позабыли, что не разговаривают друг с другом почти неделю, и тут же начали между собой орать. Потом, когда успокоились, папа спросил: за что? Я сказал — за гомосексуализм. Он повернулся и врезал мне в ухо. Изо всех сил. Наверное, на маму так разозлился. Она опять закричала, а я сказал — дураки, сегодня первое апреля, ха-ха-ха.

April 1, 1995.

I told my parents that I was gonna be kicked out of school. They forgot that they hadn't spoken in almost a week, and immediately started yelling at each other. Later, when they'd calmed down, Dad asked me what for? I said for homosexuality. He turned and punched me in the ear. Hard as he could. He must have been livid with Mom. She screamed again, and I said: April fools! Ha-ha-ha.

2 апреля 1995 года.

Водил на улицу котов Октябрины Михайловны. Ей самой трудно. Они рвутся в разные стороны как сумасшедшие. Мяукают, кошек зовут. Я думал — у них это только в марте бывает. Пять сумасшедших котов на поводочках — и я. Соседние пацаны во дворе ржали как лошади.

Ухо еще болит.

Октябрина Михайловна опять спросила про фильм. Его, наверняка, снимали в эпоху немого кино. Все-таки придется смотреть. Жалко ее обманывать.

April 2, 1995.

I took Oktiabrina Mikhailovna's tomcats for a walk. It's hard for her to. They tear off in all directions like they’re possessed –  mewing, calling the females. I thought they only do that in March. Five crazy toms on leashes - and me. The neighboring lads in the yard were laughing like horses.

My ear still hurts.

Oktiabrina Mikhailovna again asked about the movie. It was probably shot in the silent era.  I guess I’ll have to watch it. I feel bad about lying to her.

3 апреля 1995 года — почти ночь.

Пацаны во дворе помогли мне поймать котов. Я запутался в поводках, упал, и они разбежались. Один залез на дерево. Двое сидели на гараже и орали. Остальные носились по всему двору. Пацаны спросили меня — чьи это кошки, а потом помогли их поймать. Они сказали, что Октябрина Михайловна классная старуха. Она раньше давала им деньги, чтобы они не охотились на бродячих котов. А потом просто давала им деньги. Даже когда они перестали охотиться. На мороженое — вообще на всякую ерунду. Когда еще спускалась во двор. Но теперь давно уже не выходит. Пацаны спросили — как она там, и я ответил, что все нормально. Только в квартире немного воняет. И тогда они мне сказали, что если хочу, то я могу поиграть с ними в баскетбол.

Вечером в комнату приходил отец. Сидел, молчал. Потом спросил про уроки. Они опять с мамой не разговаривают.

Может, он хотел извиниться?

April 3, 1995.

The lads in the backyard helped me to catch the tomcats. I got tangled in their leashes, fell over, and they ran off. One climbed a tree. Two of them were sitting on the garage, screaming blue murder. The others were rushing all over the yard. The lads asked me whose cats they were, and then they helped me catch them. They said that old Oktiabrina Mikhailovna was an amazing woman. She used to give them money so they wouldn't hunt stray cats. And then she just gave them money. Even when they stopped hunting. For ice cream – that kind of thing. While she was still out and about. But she hasn’t been out in a long while. The lads were asking me how she is doing, and I said she’s getting on fine. Only the apartment stinks a bit. And then they told me that if I wanted to, I could play basketball with them.

In the evening, Father came into my room. He just sat there silently. Then he asked about school. He and Mom are not talking to each other again.

Maybe he wanted to apologize.

4 апреля 1995 года.

Вот это да! Просто нет слов. Я кассету наконец посмотрел. Называется “Римские каникулы”. Надо переписать себе обязательно.

April 4, 1995.

Wow! I am lost for words. I finally watched the movie. It's called  "Roman Holiday".  I need to make a copy for myself.

5 апреля 1995 года.

Октябрина Михайловна говорит, что актрису зовут Одри Хепберн. Она была знаменитой лет сорок назад. Я не понимаю: почему она вообще перестала быть знаменитой? Никогда не видел таких… даже не знаю как назвать… женщин. Нет, женщин таких не бывает. У нас в классе учатся женщины.

Одри Хепберн — красивое имя. Она совсем другая. Не такая, как у нас в классе. Я не понимаю, в чем дело.

April 5, 1995.

Oktiabrina Mikhailovna says that the actress's name is Audrey Hepburn. She was famous about forty years ago. I don't get why she stopped being famous. I've never seen anybody like her... I never saw such a… what’s the right word… woman? No, women like that don't exist. We have "women" in our class.

Audrey Hepburn is a beautiful name. She's completely different. Not like the ones in our class. I can’t figure it out.

6 апреля 1995 года.

Снова смотрел “Каникулы”. Невероятно. Откуда она взялась? Таких не бывает.

April, 6, 1995

Watched "Holiday" again. Unbelievable. Where does she come from? She is one of a kind.

Снова смотрел “Каникулы”. Невероятно. Откуда она взялась? Таких не бывает.

Сегодня играл с пацанами во дворе в баскетбол. Высокий Андрей толкнул меня, и я свалился в большую лужу. Он подошел, извинился и помог мне встать. А потом сказал, что не хотел бить меня два года назад, когда все пацаны собрались, чтобы поймать меня возле подъезда. Они хотели сломать мой велосипед. Отец привез из Арабских Эмиратов. Андрей сказал, что не хотел бить. Просто все решили, а он подчинился. Я ему сказал, что не помню об этом.

Мне тогда зашивали бровь. Бровь и еще на локте два шрама.

 А завтра идем играть против пацанов из другого двора. С нашими я уже со всеми здороваюсь за руку.

Отец приходил. Сказал, что я сам виноват в том, что случилось первого апреля. Не надо было так по-дурацки шутить. Я сказал ему — да, конечно.

April, 6, 1995

Watched " Holiday" again. Unbelievable. Where does she come from? She is one of a kind.

Today I played basketball with the lads in the backyard. Tall Andrey shoved me and I fell in a big puddle. He came over, apologized, and helped me to my feet. Then he said that he hadn't wanted to punch me two years ago, when all the boys gathered to catch me near the entrance. They’d wanted to break my bike. My father brought it back from the Arab Emirates. Andrey said he hadn’t wanted to beat me up. It was a group decision and he went along with it. I told him I didn't remember.

I had my eyebrow sewn up. The eyebrow and two scars on my elbow.

And tomorrow we are having a match with the lads from another yard. I shake hands now with all our lot.

Dad came in. He said I was to blame for what happened on the first of April. I shouldn't have made such a dumb joke. Yes – I replied – of course.

7 апреля 1995 года.

Мама говорит, что я достал ее со своим черно-белым фильмом. Она не помнит Одри Хепберн. Она мне сказала: ты что, думаешь, я такая старая? Смотрел “Римские каникулы” в седьмой раз. Папа сказал, что он видел еще один фильм с Одри — “Завтрак у Тиффани”. Потом посмотрел на меня и добавил, чтобы я не забивал себе голову ерундой.

А я забиваю. Смотрю на нее. Иногда останавливаю пленку и просто смотрю.

Откуда она взялась? Почему за сорок лет больше таких не было?

Одри.

April 7, 1995

Mom says I am driving her mad with my black-and-white movie. She doesn't remember Audrey Hepburn. Do you think I'm that old? she asked. I watched "Roman Holiday" for the seventh time. Dad said he'd seen another Audrey movie – "Breakfast at Tiffany's". Then he glanced at me and said that I shouldn’t be filling my head with such nonsense.

But I am. I look at her. Sometimes I stop the film and just stare. Where did she come from? Why haven't there been any others like her in forty years?

Audrey.

9 апреля 1995 года.

Октябрина Михайловна показала мне песню “Moon River”. Из фильма “Завтрак у Тиффани”. Кассеты у нее нет. Когда пела — несколько раз останавливалась. Отворачивалась к окну. Я тоже туда смотрел. Ничего там такого не было, за окном. Потом сказала, что они ровесницы. Она и Одри. Я чуть не свалился со стула. 1929 год. Лучше бы она этого не говорила. Еще сказала, что Одри Хепберн умерла два года назад в Швейцарии. В возрасте 63 лет.

Какая-то ерунда. Ей не может быть шестьдесят три года. Никому не может быть столько лет.

А Октябрина Михайловна сказала: «Значит, мне тоже пора. Все кончилось. Больше ничего не будет».

Потом мы сидели молча, и я не знал, как оттуда уйти.

April 9, 1995

Oktyabrina Mikhailovna played me the song “Moon River” from the film “Breakfast at Tiffany’s”. She doesn’t have the tape. She stopped several times while singing and turned to the window. Me too. There was nothing in particular outside the window. Then she said that they were the same age. She and Audrey. I nearly fell off the chair. The year 1929. Better she hadn’t told me. She also said that Audrey Hepburn died two years ago in Switzerland. Aged 63.

Nonsense. She can't be 63. No one can be that old.

And Oktyabrina said, “So it’s time for me to go too. It’s all over. Nothing more will ever happen.”

Then we sat in silence , and I didn’t know how to get out of there.

12 апреля 1995 года.

Я рассказал Октябрине Михайловне про Семенова. Не про то, конечно, откуда у меня взялись для нее деньги, а так — вообще. В принципе про Семенова. Она дала мне книжку Оскара Уайльда. Про какой-то портрет. Завтра почитаю.

I told Oktyabrina Mikhailovna about Semyonov. Not where I got the money to pay her, of course, but about Semyonov in general. She gave me a book by Oscar Wilde. About some portrait. I'm planning to read it tomorrow.

Через две недели у меня день рождения. Думаю позвать пацанов из двора. Интересно, что скажет папа?

Он приходил сегодня ночью. Я уже спал. Вошел и включил свет. Потом сказал: «Не прикидывайся. Я знаю, что ты не спишь».

Я посмотрел на часы — было двадцать минут четвертого. Еле глаза открыл. А он говорит: “Вот видишь”. И я подумал: а что это интересно я должен «вот видеть»?

Он сел к моему компьютеру и стал пить свое виски. Прямо из горлышка. Минут десять, наверное, так сидели. Он у компьютера — я на своей кровати. Я подумал: может, штаны надеть? А он говорит: с кем я хочу остаться, если они с мамой будут жить по отдельности? Я говорю — ни с кем, я хочу спать. А он говорит — у тебя могла быть совсем другая мама. Ее должны были звать Наташа. А я думаю — у меня маму зовут Лена. А он говорит — шлюха она. А я ему говорю — мою маму зовут Лена. Он посмотрел на меня и говорит: а ты уроки приготовил на завтра?

April 12, 1995.

It's my birthday in two weeks. I am thinking of inviting the lads from the yard. I wonder what dad will say?

He came in last night. I was already asleep. He entered my room and turned on the light. Then he said, "Stop pretending. I know you're awake."

I looked at the clock — it was twenty past three. I could barely open my eyes. And he says, "You see," And I thought: what exactly am I supposed to see?

He sat down at my computer and started drinking whiskey. Straight from the bottle. We sat like that for about ten minutes. He was at the computer — I was on my bed. I thought, maybe I should put on some pants. And he asks: who would I choose to be with if he and Mom separate? No one – I reply – I want to sleep. And he says: you could have had a completely different mother. Her name should have been Natasha. And I’m thinking: my mother's name is Lena.

And he says – she's a harlot. And I tell him - my mother's name is Lena. He looked at me and says: have you done your homework for tomorrow?

15 апреля 1995 года.

Вчера ходили с нашими пацанами драться в соседний двор. Те проиграли нам в баскетбол и не хотят отдавать деньги. Уговор был на двадцать баксов. Наши пацаны дней пять собирали свою двадцатку. Трясли по всему району шпану. Тех, у кого есть бабки. Раньше бы и меня трясли. Короче, высокий Андрей сказал — надо наказывать. Мне сломали ползуба. Теперь придется вставлять. Пацаны заглядывали мне в рот и хлопали по плечу. Андрей сказал — с боевым крещением.

В школе все по-прежнему. Полный отстой. Антон Стрельников влюбился в другую училку. Алгебра на этот раз. Придурок. Про Одри Хепберн он даже не слышал. Хотел сперва дать ему фильм, но потом передумал. Пусть тащится от своих теток.

April 15, 1995.

Yesterday we had a fight with the lads from the neighboring yard. They lost to us in basketball and don't want to pay up. The wager had been twenty bucks. Our lads spent five days collecting the twenty owed. They were shaking down the lowlifes all over the neighborhood. The ones with dosh. I’d have been shaken down too in the past. In short, tall Andrey said – they need to be punished. They had broken off half my tooth. Now I’ll have to get it crowned. The lads looked into my mouth and clapped me on the shoulder. Andrew congratulated me – my first battle.

Everything is unchanged at school. It totally sucks. Anton Strelnikov has fallen in love with another teacherette. It’s Algebra this time. The asshole. He hadn't even heard of Audrey Hepburn. First, I wanted to give him a movie to watch, but then changed my mind. Leave him to his women.

16 апреля 1995 года.

Семенов пришел в школу весь в синяках. У меня тоже верхняя губа еще не прошла. Опухла и висит, как большая слива. Нормально смотримся за одной партой. Антон говорит, что Семенова папаша отделал. Примерно догадываюсь за что. Но Антон говорит, что он его постоянно колотит. С детского сада еще. Они вместе в один детский садик ходили. Говорит, что папаша бил Семенова прямо при воспитателях. Даже милиция приезжала. Но он откупился. Раздал бабки ментам и утащил маленького Семенова за воротник в машину. В машине, говорит Антон, еще ему добавил. А Семенов из машины визжал как поросенок. «Нам тогда было лет шесть,— сказал Антон.— Мы стояли вокруг джипа и старались заглянуть внутрь. Окна-то высоко. Слышно только, как он визжит, и посмотреть охота. А воспитательницы все ушли. Семеновский папаша им тоже тогда денег дал. Да и холодно было. Почти Новый год. Чего им на улице делать? Ну да- на следующий день подарки давали- елка там, Дет Мороз».

April 16, 1995.

Semyonov came to school covered in bruises. My upper lip isn’t better yet either. It’s swollen and hanging like a big plum. We look a right pair sitting together at the same desk. Anton says that Semyonov's dad beat him up. I can roughly guess why. But Anton says that he’s forever beating Semyonov. Since kindergarten, in fact. They went to the same kindergarten. He says that Semyonov’s dad beat him right in front of the teachers. Even the police turned up. But he paid them off. He gave the cops some cash and dragged little Semyonov by the collar into the car. In the car, Anton says, his dad beat him some more. And Semyonov was squealing like a piglet. “We were about six then,” Anton said. “We stood around the jeep and tried to look inside. The windows were too high. You could only hear him squealing, but we were eager to sneak a peek. The teachers had all left. Likewise, paid off by Semyonov's dad. And of course it was cold. Almost New Year's Eve. Why would they be outside? And, yes — the next day they gave us gifts — there was a Christmas tree and Granddad Frost.”

 

17 апреля 1995 года.

Дома больше никто не орет. Они вообще не разговаривают друг с другом. Даже через меня. Мама два раза не ночевала дома. Папа смотрел телевизор, а потом пел. Закрывался в ванной комнате и пел какие-то странные песни. В два часа ночи. Интересно, что подумали соседи?

Октябрина Михайловна говорит, что у детей проблемы с родителями оттого, что дети не успевают застать своих родителей в нормальном возрасте. Пока те еще не стали такими, как сейчас. В этом заключается драма. Так говорит Октябрина Михайловна. А раньше они были нормальные.

Она говорит, что помнит, как мой папа появился в нашем доме.

«Он был такой худой, веселый. И сразу видно, что из провинции».

Оказывается, у мамы уже был тогда парень, почти жених. Октябрина Михайловна не помнит его имени.

Сегодня специально ходил по улицам и смотрел — сколько женщин походит на Одри Хепберн.

Нисколько.

Промочил ноги и потерял ключи. Жалко брелок. Если свистишь, он отзывается. Посвистел во дворе немного — бесполезно. Где-то в другом месте, видимо, уронил.

 

April 17, 1995.

There’s no more yelling at home. They aren’t talking to each other at all. Not even through me. Twice Mom spent the night away from home. Dad was watching TV and then started singing. He locked himself in the bathroom and sang some weird songs. At two o'clock in the morning. I wonder what the neighbors thought?

Oktyabrina  Mikhailovna says that children have problems with their parents due to the fact that they’re unable to catch their parents at a normal age. Before they’ve turned into what they are now. Herein lies the drama. That’s what Oktyabrina Mikhailovna says. Back then they were normal.

She says she remembers the day Dad showed up at our house.

“He was so skinny and cheerful. And you could immediately see that he was a provincial guy.”

It turns out that Mom at the time already had a boyfriend, almost a fiancé. Oktyabrina does not remember his name.

Today I was out and about – to see how many women look like Audrey Hepburn.

None whatsoever.

I got my feet wet and lost my keys. Shame about the keyring. One that answers when you whistle. I tried whistling for a bit in the yard – but no good. I must have dropped it somewhere else.

18 апреля 1995 года.

Октябрина Михайловна вспомнила, как папа (только он тогда был еще не папа, а просто неизвестно кто) однажды пришел на день рождения к маме в костюме клоуна. Шел в нем прямо по улице, а потом показывал фокусы. В подъезде и во дворе. Все соседи вышли из своих квартир. Она говорит — было ужасно весело. Все смеялись и хлопали.

Дочитал книжку Оскара Уайльда. Круто. Может, позвать Семенова на день рождения?

Ходил свистеть на соседнюю улицу. Губа почти не болит, но из-за сломанного зуба свистеть как-то не так. Брелок не нашелся. Вместо него появились те пацаны, с которыми мы дрались на прошлой неделе.

Еле убежал.

April 18, 1995.

Она говорит, что помнит, как мой папа появился в нашем доме.

«Он был такой худой, веселый. И сразу видно, что из провинции».

Оказывается, у мамы уже был тогда парень, почти жених. Октябрина Михайловна не помнит его имени.

Сегодня специально ходил по улицам и смотрел — сколько женщин походит на Одри Хепберн.

Нисколько.

Промочил ноги и потерял ключи. Жалко брелок. Если свистишь, он отзывается. Посвистел во дворе немного — бесполезно. Где-то в другом месте, видимо, уронил.

Она говорит, что помнит, как мой папа появился в нашем доме.

«Он был такой худой, веселый. И сразу видно, что из провинции».

Оказывается, у мамы уже был тогда парень, почти жених. Октябрина Михайловна не помнит его имени.

Сегодня специально ходил по улицам и смотрел — сколько женщин походит на Одри Хепберн.

Нисколько.

Промочил ноги и потерял ключи. Жалко брелок. Если свистишь, он отзывается. Посвистел во дворе немного — бесполезно. Где-то в другом месте, видимо, уронил.

Oktyabrina  Mikhailovna remembered Dad (except he wasn’t yet my dad, just a complete nobody) coming to Mom's birthday in a clown costume. He walked right down the street in it, and then started doing magic tricks at the entrance and in the yard. All the neighbors came out of their apartments. She says it was absolutely hilarious. Everyone was laughing and clapping.

Finished reading the Oscar Wilde book. Totally cool. What about inviting Semyonov to my birthday party?

Went to whistle in the neighboring street. My lip has practically stopped hurting, but my whistling is kind of iffy because of the broken tooth. I didn’t find the keyring. Instead, the guys we fought with last week appeared.

I barely got away.

19 апреля 1995 года.

Сегодня приходил милиционер. Оказывается, высокий Андрей сломал одному из тех пацанов ключицу. Теперь его родители подали в суд. Я видел, как Андрей тогда схватил обрезок трубы, но милиционеру ничего не сказал. Я там, говорю, вообще не был. А он смотрит на мое разбитое лицо и говорит: не был? Я говорю — нет.

Пацаны во дворе сказали мне — ты нормальный.

Я не предатель.

Вчера приснилось, что это меня затащил в машину отец. Бьет изо всех сил, а я не могу от него увернуться. Только голову закрываю. Руки маленькие — никак от него не закрыться. Он такой большой, а у меня пальто неудобное. С воротником. И руки в нем плохо поднимаются. Я уже забыл о нем, а теперь вдруг во сне увидел. Бабушка подарила, когда мне было пять лет. А в окно машины заглядывает Антон Стрельников. Но почему-то большой. И целуется с учительницей алгебры.

Потом приснилась Одри.

April 19, 1995.

A policeman came round to see us today. It turned out that tall Andrey had broken the collarbone of one of those lads whose parents were now suing. At the time I’d seen how Andrey grabbed a piece of pipe, but I said nothing to the policeman. I wasn’t there at all – I said. He looked at my battered face and said, “Weren’t you?” I said, "No”.

The lads in the yard told me I was A-Okay.

I am not a snitch.

Yesterday I dreamt that my father had dragged me to the car. He’s hitting me with all his strength, but I can’t dodge the blows. I just cover my head. My hands are tiny – there’s no way to hide from him. He’s so big, and my coat’s in the way with its collar. I can barely raise my arms in it. I had completely forgotten about it, but now I suddenly see it in my dream. My grandmother bought it for me when I was five years old. And Anton Strelnikov is looking through the car window. But he’s somehow big. And he’s kissing the algebra teacher.

Then I dreamt of Audrey.

20 апреля 1995 года.

Я умею играть “Moon River” на пианино. Одним пальцем. Октябрина Михайловна смеется надо мной и говорит, что остальные девять мне не нужны. Со мной и так все ясно.

Посмотрим.

Папа сказал, что костюм клоуна ему одолжил один приятель из циркового училища. Он говорит, что у него не было денег на нормальный подарок тогда.

«Какие подарки? Вообще не было денег. Пришлось корчить из себя дурака. Чуть от стыда не умер. А ты откуда узнал?»

Я говорю — от Октябрины Михайловны. А он говорит: ты где для нее деньги нашел? Я говорю — секрет фирмы.

Мама опять не ночевала дома.

April 20, 1995.

I can play "Moon River" on the piano. With one finger. Oktyabrina laughs at me and says that I don't need the other nine. Everything is clear with me as it is.

We'll see.

Dad said that a friend from the circus school had lent him the clown costume. He says that he hadn’t the money for a regular gift back then.

"Presents? No chance. I was totally skint. I had to play the fool. I almost died of shame. But how did you hear about it?”

From Oktyabrina Mikhailovna – I said. And he says: “Where did you get the money for her?” Trade secret – I said.

Mom didn’t sleep at home again.

21 апреля 1995 года.

Семенов сказал, что знает настоящее имя Одри. А я ему говорю — я думал, что Одри — настоящее. А он говорит — ни фига. Ее звали Эдда Кэтлин ван-Хеемстра Хепберн-Рустон. Я ему говорю — напиши. Он написал. Я говорю: а ты-то откуда знаешь? Он говорит — я в детстве любил прикольные имена запоминать. Первого монгольского космонавта звали Жугдэрдемидийн Гуррагча. Я говорю — врешь. А второго? Он говорит — второго не было. Можешь проверить. А первого звали Гуррагча. Сам посмотри на Интернете. Там и про Одри Хепберн до фига всего есть. Я говорю: например? Он говорит — ну, она дочь голландской баронессы и английского банкира. Снималась в Голливуде в пятидесятых годах. А до этого — в Англии. Я говорю: а ты зачем про нее смотрел?

Он молчит и ничего мне не отвечает. Я ему снова говорю. И он тогда пальцем показывает на мою тетрадь. Там четыре раза на одной странице написано: “Одри Хепберн”.

 

April 21, 1995.

Semenov said he knows Audrey's real name. I thought Audrey was her real name – I said. And he says – hell no! It was Edda Kathleen van Heemstra Hepburn-Ruston. I tell him to write it down, which he does. “How come you know?” I says. He replies, “As a child I used to remember weird names.” The name of the first Mongolian cosmonaut was Zhugderdemidiin Gurragcha. You're lying – I said. And the second one? He says – there was no second one. You can check it out. And the first was called Gurragcha. Look for yourself on the Internet. There’s a pile of info about Audrey Hepburn. I said: For example? He said – well, she’s the daughter of a Dutch baroness and an English banker. She starred in Hollywood in the fifties. And before that – in England. But what made you look her up? – I said.

He was silent, no answer. I ask him again. And then he points his finger at my notebook. Four times “Audrey Hepburn” written on the page.

24 апреля 1995 года.

Снова рассказал Октябрине Михайловне про Семенова. Она сказала — дело в том, что мы все в итоге должны умереть. Это и есть самое главное. Мы умрем. А если это понял, то уже не важно — каков твой друг. Просто его становится жалко. И себя жалко. И родителей. Вообще всех. А все остальное — не важно. Утрясется само собой. Главное, что пока живы. Она говорит, а сама на меня смотрит и потом спрашивает: ты понял? Я говорю — понял. Только Семенов мне как бы не друг. А она говорит — это тоже не важно. Вы оба умрете. Я думаю — спасибо, конечно. Но так-то она права. Она говорит — потрогай свою коленку. Я потрогал. Она говорит — что чувствуешь? Я говорю — коленка. Она говорит — там кость. У тебя внутри твой скелет. Настоящий скелет, понимаешь? Как в ваших дурацких фильмах. Как на кладбище. Он твой. Это твой личный скелет. Когда-нибудь он обнажится. Никто не может этого изменить. Надо жалеть друг друга, пока он внутри. Ты понимаешь? Я говорю — чего непонятного? Скелет внутри — значит, все нормально. Она улыбается и говорит — молодец. А вообще умирать не страшно. Как будто вернулся домой. Как в детстве. Ты в детстве любил куда-нибудь ездить? Я говорю — к бабушке. Она в деревне живет. Она говорит — ну вот, значит, как к бабушке. Ты не бойся. Я говорю — я не боюсь. Она говорит — умирать не страшно.

April 24, 1995.

I told Oktyabrina Mikhailovna about Semyonov again. She said – the fact is that in the end we all have to die. This is the main thing. We will die. And if you understand this, it no longer matters what your friend is like. You just feel pity for him. And for yourself. And for one’s parents. For everyone in fact. And all the rest is unimportant. It'll play itself out. The main thing is that we are still alive. She speaks, looking me in the eye, and then asks: Do you understand?" I told her I did – only Semyonov isn’t really my friend. And she says – that doesn't matter either. You’re both going to die. I am thinking — thanks a lot. But in fact, she's right. Then she says – touch your knee. I touched it. She says – what do you feel? I reply – my knee. She says there's a bone there. There’s a skeleton inside. A real skeleton, you know? Like in your dumb movies. Like in the graveyard. It's yours. Your very own skeleton. Someday it will be laid bare. No one can change that. We should be sympathetic to one another while it's still inside. Do you understand? I say – what’s there to understand? Skeleton inside – everything’s fine. She smiles and says – good. It is not that scary to die. It's like coming home. Just like in childhood. Did you like going places when you were a kid? I said – to my gran's. She lives in the village. She said – well, that's it then, it's like going to your gran's. Don't be afraid. I say – I’m not afraid. She says – it's not scary to die.

2 мая 1995 года.

Высокого Андрея арестовали. Не за ключицу. За нее, видимо, будет отдельный срок. Все получилось из-за Семенова. Семенов у меня на дне рождения без конца рассказывал всякую чепуху про черных рэпперов и хип-хоп. А пацаны из двора слушали его с раскрытыми ртами. Папа мне даже потом сказал — он что, из музыкальной тусовки? Я объяснил ему насчет Интернета. Но пацаны про Интернет не в курсе. Только в общих чертах. Они не знали, что Семенов меня заранее спросил — кто будет на дне рождения. Высокий Андрей мне на кухне сказал — классный парень. Он что, типа из Америки приехал? А я говорю — просто читает много. Интересуется. Короче, они ушли вместе с Андреем и потом, видимо, где-то напились. Я не знаю, как у них там все получилось, но к утру джип семеновского папаши сгорел в гараже. Плюс еще две машины какого-то депутата. Он их от проверки там прятал. В Думе теперь шерстят за лишние тачки. Папаша бил Семенова ножкой от стула. Сломал ему несколько ребер и кисть левой руки. Наверное, Семенов этой рукой закрывался. Но от милиции откупил. Арестовали одного Андрея. Пацаны во дворе ходят груженые. В баскетбол перестали играть. Со мной не разговаривают.

May 2, 1995.

Tall Andrey has been arrested. Not for the collarbone. Apparently, he’ll be sentenced separately for that. It was all because of Semyonov. Semyonov was spouting all kinds of nonsense about black rappers and hip-hoppers at my birthday party. And the lads from the yard were listening to him with mouths wide open. I don’t know how it happened, but by the morning Semyonov’s dad’s jeep was burnt out in the garage. Plus two further cars of some government deputy. He had been concealing them from inspection. In the Duma they are now cracking down on extra cars. Semyonov’s dad beat him with a chair leg. He broke several of his ribs and his left hand. Probably Semyonov had been trying to protect himself with the hand. But his dad paid off the police. Only Andrey was arrested. The lads in the yard are sombre. They’ve stopped playing basketball. They aren’t talking to me.

 

11 мая 1995 года.

Приходила мама. Сказала: можно поговорить? Я сказал — можно. Она говорит — ты какой-то странный в последнее время. У тебя все в порядке? Я говорю: это я странный? Она говорит — не хами. И смотрит на меня. Так, наверное, минут пять молчали. А потом говорит — я, может, уеду скоро. Я говорю — а. Она говорит — может, завтра. Я снова говорю — а. Она говорит: я не могу тебя взять с собой, ты ведь понимаешь? Я говорю — понятно. А она говорит: чего ты заладил со своим “понятно”? А я говорю — я не заладил, я только один раз сказал. Сказал и сам смотрю на нее. А она на меня смотрит. И потом заплакала. Я говорю: а куда? Она говорит — в Швейцарию. Я говорю — там Одри Хепберн жила. Она говорит: это из твоего кино? Я говорю — да. Она смотрит на меня и говорит — красивая? Я молчу. А она говорит: у тебя девочка есть? Я говорю: а у тебя когда самолет? Она говорит — ну и ладно. Потом еще молчали минут пять. В конце она говорит: ты будешь обо мне помнить? Я говорю — наверное. На память пока не жалуюсь. Тогда она встала и ушла. Больше уже не плакала.

May 11, 1995

Mom came in. She said: can we talk? I said – yes. She says – you’ve been acting kind of strange lately. Are you all right? I say: I’m the one acting strange? She says – watch your tongue. And looks at me. So, I guess we were silent for about five minutes. And then she says, “I may be leaving soon.” I say, “uh-huh.” She says, “Maybe tomorrow.” Again I say, “uh-huh.” She says, “I can't take you with me, you do understand?” I say, “Got it.” And she says, “Why do you keep saying “got it”? And I say, “I don’t. I only said it once.” Saying this  I stare at her. And she’s looking at me. And then she starts to cry. I say, “Where are you going to?” She says, “To Switzerland.” I say, “Audrey Hepburn used to live there.” She says, “The one from your movie?” I say, “Yeah.” She looks at me and says, “Is she beautiful?” I don’t say anything. And she says, “Do you have a girlfriend?” I say, “When’s your flight?” She says, “Fair enough.” Then we are silent for another five minutes. In the end she says, “Will you remember me?” I say, “Probably. I can’t complain about my memory yet”. Then she got up and left. She wasn't crying anymore.

14 мая 1995 года.

Октябрина Михайловна умерла. Вчера вечером. Больше не буду писать. Не буду.

г. Якутск

 

May 14, 1995

Oktyabrina Mikhailovna died. Last night. I won’t be writing anymore. I won't.

 

Yakutsk