Я к своему мастеру / A visit to my hairdresser

Рассказы из кофейной чашки: Я к своему мастеру

Tales from a coffee cup: A visit to my hairdresser

 

Войдя в парикмахерскую, он спросил крайнего, занял очередь и разделся, получив гнутый алюминиевый номерок взамен плаща. Пригладил у зеркала волосы и сел на лавку.

On entering the hair salon, he inquired who was last in line, joined the queue and took off his raincoat, exchanging it for a bent aluminum tag. He smoothed down his hair in front of the mirror and sat down on the bench.

Пахло тем, чем всегда пахнет в парикмахерских: мешаниной одеколонов и немного сыростью. Из-за двери доносилось стрекотание машинки.

It smelled the way it always does in hair salons: a hodgepodge of colognes with a spot of dampness. The chirping of a hair trimmer was heard from behind the door.

Когда подошла его очередь, Ноготков заглянул в зал, а затем попросил пройти следующего, объяснив это тем, что он стрижется всегда у одного и того же мастера.

When his turn came, Nogotkov peeked inside the salon, and then asked the next to go ahead, explaining that he always had his hair trimmed by the same stylist.

— Заходите, кто там!.. — послышалось через несколько минут.

Вздрогнув и наклонив голову так, будто хотел до поры остаться неузнанным, он быстро прошагал к свободному креслу и сел.

“Come in, whoever’s next!” was heard a few minutes later. With a start and a tilt of his head, as if he wished to remain unrecognized for the time being, he walked quickly to the empty chair and sat down.

Увидев Ноготкова, Галя резко выпрямилась, несколько секунд смотрела на него в упор, потом сорвалась с места и, швырнув по дороге простынку, скрылась в подсобке.

Ноготков поерзал в кресле и сел прямо.

On seeing Nogotkov, Galya abruptly straightened up, stared at him for a few seconds, then flew off, flinging the cape down in her wake, and disappearing into the back room. Nogotkov fidgeted in his chair, sitting straight-backed.

Через минуту вышла другая женщина — полная, в белом, хрустящем, как свежая вафля, халате, наброшенном на плечи поверх красной мохеровой кофты. Она его давно знала. И он ее давно знал — это была заведующая.

A moment later another woman came out —  plump, in a white robe crispy as a fresh waffle that was draped over a red mohair cardigan. She had known him for a long time. He had known her for a long time —  the  manageress.

— Пересядьте в другое кресло, сухо сказала она и подчеркнуто вежливо добавила: — Пожалуйста. Пересядьте. Мастер Ноготкова вас стричь не будет.

“Move to another chair,” she said tersely, and with exaggerated politeness added, “Please. Kindly move.  Our stylist Nogotkova won't be cutting your hair.”

— Здравствуйте, — тоже подчеркнуто вежливо сказал Ноготков, глядя на ее отражение в зеркале.

— Здравствуйте, — механически ответила она.

— Мне мастер Ноготкова нужна, — хотел сказать Ноготков совершенно ровно, однако в самом конце фразы голос все-таки предательски дрогнул.

"Good afternoon," said Nogotkov with the same exaggerated politeness, looking at her reflection in the mirror. "Good afternoon," she answered mechanically.

"I need the stylist Nogotkova," Nogotkov wished to say self-composedly, but right at the end of the phrase his voice trembled, betraying him.

Заведующая была почти равнодушна.

— Вы задерживаете, — заметила она. — Не задерживайте. Попрошу вас…

— Дайте, пожалуйста, жалобную книгу, — сказал Ноготков.

The manageress was almost indifferent. "You’re causing a delay," she remarked. “Don't delay. I’m requesting you to…”

"Kindly give me the complaints book," said Nogotkov.

Это была самая трудная реплика. Ему всегда приходилось силой выталкивать из себя эти слова. Дальше все шло гладко, но этой фразы он стыдился.

This was the toughest line. He always had to force these words out. Usually everything went smoothly thereafter, but he was ashamed of that phrase.

— Вы издеваетесь, — бесстрастно сказала заведующая.

— Я не издеваюсь, — возразил Ноготков, расправляя полы пиджака нервными пальцами. — Я просто хочу вписать жалобу. Я имею право стричься у одного и того же мастера. Вы мне это почему-то запрещаете. На каком основании? Дайте книгу, я впишу жалобу.

"Are you joking?" said the manageress impassively.

"Not in the least," said Nogotkov, smoothing his jacket with nervous fingers. “I just want to make a complaint. I have the right to have my hair cut by the same stylist. You are, for some reason, preventing this. On what grounds? Give me the book, I'll write a complaint.

— Вы лучше на себя пожалуйтесь! — посоветовала заведующая.

 “Better complain about yourself” advised the manageress.

— Вы меня не учите, на кого жаловаться, — сухо сказал Ноготков. — Я сам знаю, на кого жаловаться.

“Don’t tell me who to complain about,” Nogotkov said brusquely. “I know who to complain about.”

— Почему же не поучить, если вы себя вести не умеете! — победно съязвила вдруг заведующая, выходя из роли. — Вам хоть стыдно-то бывает?

“Why shouldn’t I teach you if you don’t know how to behave?” suddenly retorted the manageress triumphantly, forgetting her role.  “Don’t you ever feel ashamed?”

— Что вы себе позволяете? — спросил Ноготков. — Дайте книгу!

“Who do you think you are?” asked Nogotkov. “Give me the book!”

В дверном проеме торчали головы клиентов, ожидавших своей очереди. Они не роптали на задержку. Напротив. Ноготков понимал — жизнь бедна развлечениями.

The heads of customers awaiting their turn appeared in the doorway. They weren’t complaining about the delay. Quite the opposite. Nogotkov understood - life is poor when it comes to entertainment.

Он повел шеей так, словно она была в щетинном воротнике, и стал смотреть на свое отражение.

He moved his neck as if it were in a bristly collar, and began to look at his reflection.

— Зачем вы так часто стрижетесь? — спросила заведующая и добавила озабоченно: — Это вредно для волос.

“Why do you have it cut so often?” asked the manageress, and added with concern: “It's bad for your hair.”

 — Ничего, — сказал Ноготков. — Не облысею. Позовите мастера Ноготкову.

“That’s OK,” said Nogotkov. “I won't go bald. Call the stylist Nogotkova.” — Облысеете, — вздохнула она. — Скорее бы.

Ноготков промолчал.

“You’ll go bald,” she sighed. “The sooner the better.”

Nogotkov said nothing.

В подсобке слышались смех и громкие голоса, но что именно говорили, понять было невозможно.

Laughter and loud voices were heard coming from the backroom, but it was impossible to tell exactly what they were saying.

Наконец вышла Ноготкова.

Она появилась в дверях и шагнула к тому креслу, в котором сидел Ноготков.

Finally Nogotkova came out. She appeared in the doorway and strode towards the chair where Nogotkov was sitting.

Он жадно и немного испуганно смотрел в ее злое, почти некрасивое сейчас лицо, читая в нем презрение и тоскливую скуку.

He looked greedily, and somewhat fearfully at her angry, now almost ugly face, reading on it contempt and dreary boredom.

Тем не менее движения ее были прекрасны, прекрасен был ее белый и не совсем свежий халат с вышитыми на кармашке инициалами «Г.Н.», и пальцы, резко швырнувшие на подзеркальник задребезжавшие ножницы, тоже были прекрасны.

Nevertheless, her movements were magnificent, as was her white, not quite pristine robe with the initials "G.N." embroidered on the pocket, and her fingers, which abruptly threw the clanking scissors on the mirror shelf, were also magnificent.

— Мне только самую малость подправить, — объяснил Ноготков. — Буквально на миллиметр, если можно. Височки и вот тут… А все остальное можно не трогать.

“I just need a slight trim,” explained Nogotkov. “Literally just take off a millimeter, if possible. The sideburns and round here... And all the rest you can leave be.”

— Ну зачем, зачем ты приходишь? — резким шепотом спросила она, протягивая руку за машинкой. — Ну зачем?!

“But why, why on earth do you come?” she asked in a sharp whisper, reaching out for the hair clippers. “Why?!”

— Подстричься, — ответил Ноготков.

“For a trim,” answered Nogotkov.

Она слабо махнула рукой и включила машинку.

She waved her hand feebly and turned on the clippers.

Сжавшись, как перед уколом, он ждал того мига, когда пальцы коснутся волос.

Shrinking, as before an injection, he waited for the moment when her fingers would touch his hair.

Он иногда жалел о том, что волосы растут слишком медленно.

He sometimes regretted that it grew so slowly.

Из-за этого он не мог приходить чаще, чем раз в месяц.

Because of this, he couldn’t come more frequently than once a month… twelve times a year… sixty times in five years.

Двенадцать раз в год. Шестьдесят раз за пять лет.

Расческа коснулась головы, потом машинка зажужжала над самым ухом, мелко-мелко теребя и срезая кончики волос.

The comb touched his head, then the clippers buzzed just above his ear, tugging ever so slightly, cutting off the  hair ends.

Ноготков вздохнул, расслабился и закрыл глаза, чтобы не видеть в зеркале ее раздраженно-усталого лица и закушенной губы — это мешало быть счастливым.

Nogotkov sighed, relaxed, and closed his eyes to avoid seeing her tired, irritated face in the mirror, her bitten lip – it interfered with his happiness.
Машинка монотонными движениями касалась шеи, проезжала немного вверх, отрывалась и снова проезжала двумя сантиметрами правее.

The clippers touched his neck with monotonous movements, up a little, away, and again two centimeters to the right.

— Твое счастье, что ты не ходишь ко мне бриться, — сказала она.

“It’s lucky you don’t come to me for a shave,” she said.

— Если можно, помедленней, — ответил он, не открывая глаз.

 “Slow down, if you would,” he replied without opening his eyes.

Машинка жужжала, стригла что-то. Что именно — ему было безразлично. Она могла, если бы догадалась, постричь его наголо: он бы этого поначалу не заметил.

The clippers were buzzing, cutting something. What exactly was a matter of indifference to him. She could have cut off all his hair, if she’d thought of it, before he’d have noticed a thing.

Ноготков чувствовал кожей лица ее тепло рядом, а иногда она задевала случайно нос или щеку рукавом халата.

Nogotkov felt her warmth next to his face, and sometimes she accidentally touched his nose or cheek with the sleeve of her robe.

Волосы дергало.

His hair was yanked.

То ли ножницы были тупыми, то ли она слишком торопилась.

Either the scissors were blunt, or she was in too much of a hurry.

— Послушай, — сказал он тихо. — Ну разве…

“Listen,” he said quietly. “Couldn’t…”

Она метнула ножницы на стол и через мгновение окутала его ядовитым облаком одеколона.

 She tossed the scissors on the table and a moment later enveloped him in a noxious cloud of cologne.

Ноготков снова зажмурился.

Nogotkov closed his eyes again.  

В следующий миг она выдернула простыню, молниеносно встряхнула, осыпав его волосами, и крикнула в сторону:

The next moment she pulled off the cape, shook it with lightning speed, showering him with hair and shouted sidewards:

— Пятнадцать рублей! Следующий!

“Fifteen rubles! Next!”

Ноготков приподнялся, неловко разглядывая себя в зеркале.

Nogotkov rose, awkwardly examining himself in the mirror.

— Галя, — сказал он просительно. — Ну послушай же…

 “Galya,” he said pleadingly. “Just listen ...”

“Who’s next! ..” angrily as she stepped back.

— Следующий!.. — враждебно и звонко

повторила она, отступая. — Да следующий же!..

“Next, I said!”  An old man was already approaching them, busily drooling a dozen hairs around a conical bald spot.

К ним уже приближался старичок, хлопотливо прислюнявливал десяток волосков вокруг конической лысины.

Ноготков положил два червонца и повернулся к дверям.

 Nogotkov put down two ten-ruble notes and turned to the door.

“Take your change!” she screeched.

— Сдачу возьмите! — взвизгнула она.

Старичок по-воробьиному усаживался в кресло. Он наклонял голову то вправо, то влево и рассматривал свое отражение с явным неудовольствием.

The old man sat down in the chair, looking sparrow-like. He tilted his head first to the right and then left, examining his reflection with evident displeasure.

Ноготков принял сдачу, на миг коснувшись при этом ее руки. Отшатнувшись, она принялась лихорадочно обряжать старичка в свежую простынку.

Nogotkov took the change, brushing against her hand. Recoiling, she frantically put a fresh cape on the old man.

Тот тянул кверху морщинистую шею. Загудела машинка. Ноготков повернулся от дверей и в последний раз увидел ее лицо. Оно было уже немолодым.

He pulled up his wrinkled neck. The clippers hummed. Nogotkov turned from the door and saw her face for the last time that day. It was no longer young.

Пока гардеробщица подслеповато разглядывала номерок и искала плащ, он как следует изучил себя в зеркале.

While the cloakroom attendant was peering shortsightedly at the number tag  and searching for his raincoat, he examined himself in the mirror.

Стричь она так и не научилась.

She never had learnt to cut hair.

Вздохнув, он взъерошил свои короткие седые волосы, исторгнув при этом целый клуб одеколонных паров.

Sighing, he ruffled his short gray hair, releasing a cloud of cologne as he did so.

Потом оделся и вышел из парикмахерской.

Then he dressed and left the hair salon.

У крыльца лужа волновалась под каплями мелко сеющего дождя, ветер гонял от одного берега к другому покоробленный кленовый лист.

 By the porch, a puddle was rippling under a fine drizzle, and the wind was blowing a warped, crinkly maple leaf from one shore to the other.

Закурив, Ноготков нагнулся, притормозил лист, осторожно проткнул его горелой спичкой. Получилась мачта. Ветер торопливо погнал кораблик к другому берегу.

Having lit a cigarette, Nogotkov bent down, halted the leaf, carefully pierced it with the burnt match. It became a mast.  The wind quickly drove the ship to the other shore.

Он поднял воротник и пошел прочь.

He lifted his collar and walked away.

Расплющив носы об оконное стекло, его провожали глазами заведующая и две мастерицы женского зала.

Having flattened their noses up against the window pane, the manageress and two stylists from the female side followed him with their eyes.

Лица их рябили за струйками стекающего по окну дождя, но казалось все же, что они были совершенно серьезны.

Their faces looked blurred behind the trickles of rain streaming down the window, but nevertheless they seemed completely serious.

---

В оформлении материала использована фотография Валентина Хухлаева «В парикмахерской» из архива «История России в фотографиях».