Андрей Геласимов рассказал ростовчанам, как рождаются сюжеты его романов
26 декабря 2020 в Донской публичной библиотеке состоялась встреча с писателем, руководителем семинара прозы в Литинституте Андреем Валерьевичем Геласимовым.
Во время своей предновогодней встречи с ростовчанами в Донской публичной библиотеке автор романов «Степные боги», «Дом на Озерной», «Жажда», «Ке-ды» и других писатель Андрей Геласимов приоткрыл тайну создания своих произведений.
«По-разному складывается. Чаще всего, в процентном соотношении, бывает, что реальный человек рассказывает мне некую историю. Он может просто начать ее, эту историю... Так было со «Степными богами», так было с «Рахиль». В «Чистом кайфе» — это собирательный образ. Там есть черты рэпера Василия Вакуленко (Баста — прим. КГ), есть черты вашего ростовского поэта Олега Груза, есть черты других ваших ребят из творческого объединения Gazgolder.
А иногда бывает так — сидишь просто, выпиваешь, а человек рядом что-то рассказывает. И ты его даже не слушаешь, а голос-то идет... И ты в какой-то момент переключаешься на него. И все — вечеринка забыта!
Потому что я не смог бы сам придумать историю о том, как какого-то раздолбая уволили из офиса, потому что он устраивал вечеринки, после которых в столах находили бюстгальтеры. Который запорол большой контракт. Которого сначала выгнали, а на следующий день позвали, предложили денег в два раза больше и другой функционал на работе. Оказывается, сын начальника не умеет работать, не умеет общаться с девушками, не может постоять за себя. Герою предлагают научить этого парня всем этим вещам.
И вот однажды со мной рядом сидит человек и рассказывает эту историю, которая реально произошла. И дальше включается твое писательское воображение. И ты сам отвечаешь на вопрос, что же могло в этой истории произойти дальше. Человека наняли на очень странную работу — научить другого человека плохим вещам. Образование наоборот. Роман-антивоспитание. Дальше даже самому становится любопытно, что же произошло потом.
Я как-то писал рассказ о том, как мой сын призывался в армию. Про эти три дня перед уходом в учебную часть... С одной стороны, это, конечно, была моя история, но с другой — это была Борькина (сына Андрея Геласимова — прим. КГ) история. Когда он уходил в армию, он купил кеды. Приходит, приносит такой кеды — модные, дорогууущие... На последнюю зарплату перед уходом. Я говорю «Ты че, дурак? Через год ты вернешься — они уже выйдут из моды. Зачем ты купил кеды?». А он мне такой «Ты знаешь, меня, наверно, Маша не дождется, а вот кеды точно дождутся». Я тогда услышал это и подумал «Ага! Вот это хорошее «тесто» для рассказа».
Один из моих родственников, которому тогда было лет 70, сидел как-то рядом и вдруг заговорил «Однажды, когда мне было лет восемь (это было 1946 году), я ушел в степь, и вдруг из степи вышел волк». (И я в этот момент начинаю его слушать внимательно). Огромный такой волк. Подошел ко мне и сел. (И тут я уже ничего уже не слышу, только голос рассказчика). Он вот так сел, а я стою. Пытаюсь повернуться, чтобы уйти — он тут же встает и за мной идет. Я опять пячусь — он переходит и опять садится. То есть он не атакует и не уходит. (Вот я и представил: послевоенная степь, стоит голодный мальчишка). Я тогда закурил и начал бросать в него табаком». Все тогда, в 1946 году, курили в семь-восемь лет. Простояли, наверно, так часа три — уже солнце садилось. И тут бабы как раз поехали с сельхозработ, грузовик проехал мимо — и волк испугался, убежал».
В тот момент я понял, что я уловил какой-то эпичный момент: мальчик, стоящий в степи, пространство вокруг, волк выходит и садится рядом. Главное, непонятно, чего он хочет. Потому что, если бы хотел сожрать — сожрал бы.
Абсолютно мифический рассказ! Мне оставалось только перенести его во вселенную, которую я знал. А я знал хорошо рассказы своего деда об этих временах — 1945-1946 годы. Но степь была другая — не мордовская, про которую я рассказываю, а забайкальская. И я понял, что у меня есть мифологическое пространство с мальчиком и волком. У меня есть богатейший, уникальнейший фактографический материал — рассказы моего деда и моей бабушки о тех днях, когда они воевали. Тогда им было примерно двадцать лет.
То есть я писал об этом, когда мне было в два раза больше, чем им. Это тоже мифологические ощущения навеяло. Потому что у меня в венах бежит кровь моего деда. И от этого никуда не деться. И я чувствую, что это его голос, это его частушка звучит... его рассказы о японских пленных, о войне...».
Посмотреть полную трансляцию творческой встречи с Андреем Геласимовым.