Бабушкина черепашка / Grandma's Turtle
Новый год – любимый праздник взрослых и детей, и недаром говорят, что «под Новый год/ Что ни пожелается -/ Всё всегда произойдёт,/ Всё всегда сбывается». Рассказ «Бабушкина черепашка» был опубликован в журнале Дружба Народов, номер 9, 2018.
Перевод выполнен студентками 5 курса Мариной Сизовой, Анной Лысиковой и Мирой Хараз (семинар В.П. Голышева). Благодарим преподавателя из Великобритании Джеймса Эванса за стилистическую редакцию текста.
Сергей Федорович Дмитренко — историк русской литературы и культуры, прозаик, проректор по научной работе нашего института.
Окончил семинар прозы и аспирантуру Литературного института имени А.М. Горького. Кандидат филологических наук, доцент по кафедре русской литературы. Автор исследований, статей по истории русской литературы и проблемам русской прозы.
В соавторстве с филологом Натальей Борисенко под псевдонимом «Наталья Кременчук» опубликовал роман «Смерть на фуршете» — юмористический детектив о современной литературной жизни. Лауреат премии «Нового Журнала» (Нью-Йорк) за лучший рассказ (2001), Международной премии имени Фазиля Искандера (2018), финалист премий «Русский Декамерон» (2003), «Нонконформизм» (2011, 2013), международного Волошинского литературного конкурса (2015).
Бабушкина черепашка
— Кто меня в садик ведет? — спросил он, проснувшись.
— Отец тебя ведет, — бабушка ответила. — Если не опоздает.
Папа не опоздал. Он никогда не опаздывал.
— Я уже оделся, — сказал он папе, когда тот позвонил и бабушка открыла ему дверь.
— Молодец! — сказал папа. — Здравствуйте, Светлана Гавриловна.
— Ты там с воспитательницей найди общий язык, — сказала мама, появляясь в прихожей. — Чтоб присмотрела за ним хотя бы первые недели.
— Освоится, — сказал папа. — Освоишься, Антон?
Он кивнул, хотя не совсем понял слово. Но если папа сказал, значит, все будет в порядке. В старом садике было хорошо, значит, и в этом должно быть так же. Зато они наконец переехали в новую квартиру. И двор хороший, обещают весной детскую площадку построить.
Старый садик был, правда, от дома близко — в соседнем дворе. А в этот придется на троллейбусе ездить. Но сегодня зато — на папиной машине.
Только что отъехали — и уже приехали.
— Странно даже, — сказал папа. — Практически без пробок. А к вам сюда я почти час полз, даже опасаться стал, что опоздаю.
Группа у них там была «Снегири», а здесь называется «Муравьишки». Ну муравьишки так муравьишки. Это ведь не те муравьи, что на даче тлю на вишнях и яблонях рассаживают, а бабушка их всякими отравами опрыскивает. Есть ведь муравьи сказочные, муравьи в мультиках. Ему нравится про то, как муравьишка домой спешил.
В раздевалку им навстречу вышла воспитательница. В том садике воспитательница у них была высокая: «брюнетка», — говорила бабушка, а эта невысокого роста, с короткой стрижкой, как у мамы, только волосы посветлее.
— Здравствуйте. Какой он у вас крепыш! Меня Надеждой Николаевной зовут, а тебя как?
— Антон, — сказал он, и папа протянул Надежде Николаевне справку из поликлиники. Они заговорили, а он увидел рыжую.
Эту рыжую с двумя довольно толстыми косичками, в которые были вплетены синие ленточки. Она уже переобулась и пошла в группу.
— Не засматривайся, Антон! — сказала Надежда Николаевна. — Снимай куртку, переобувайся, мой руки и садись завтракать. Свободный столик номер шесть. Ты знаешь цифры?
— Конечно, знает, — поторопился ответить папа. — Он уже читает понемногу…
У Рыжей здесь, понятно, было свое место. За столиком, который стоял дальше всех от столика номер шесть.
А за его столиком сидел только мальчишка, вертевший ложку в своих больших руках.
— Садись напротив, Толстяк, — сказал он. — Сейчас нянечка жрачку разносить будет.
— Я не толстяк, — сказал он. — Я Антон.
— Толстяк-толстяк, — забормотал мальчишка. — Белобрысый Толстяк. А если не Толстяк, отдай мне свой завтрак.
Это ему не понравилось, и он посмотрел в сторону дверей.
Там стоял папа и, улыбаясь, махал ему рукой. Ведь папа обещал и вечером его отсюда забрать.
И еще он увидел, что на него смотрит Рыжая. Она хоть и далеко сидела, но так, что лицом к нему.
Веснушки на щеках и глаза большие такие, зеленые.
— Я не Толстяк, — сказал он. — И у тебя есть свой завтрак.
С мальчишкой — его звали Мишка — из-за «Толстяка» все же пришлось подраться. Не в первый день, а в пятницу, на прогулке.
Кто победил, неизвестно — Надежда Николаевна их разняла. Но наверное, победил он, потому что, когда его забирала бабушка, воспитательница сказала: «А мальчик-то ваш, оказывается, дерется!» «Вообще-то он без дела не дерется, — возразила бабушка. — Он же не с девочкой дрался?» «Нет, от девочек он подальше держится». «Ты смотри, Антон, руки не распускай, если что, Надежде Николаевне говори», — велела бабушка.
Не скажет он ничего Надежде Николаевне! Лишь бы Рыжая, то есть Ульяна, не слышала, что его Толстяком обозвали. Ведь не толстяк он, просто щеки у него такие, круглые. Как у папы, хотя папа уже вырос.
А Ульяну Рыжей не дразнили. Это другую девочку в их прежнем садике, Эллу, тоже рыжую, правда, поменьше, дразнили. Но Элла была просто так, без веснушек, он вспомнил о ней, только когда Ульяну увидел. Вот, подумал, тоже рыжая, а совсем другая девочка.
Ульяну в группе все звали Улей, а его Антоном. Или Антохой. Нормально. С Мишкой он больше не дрался, но и с Ульяной как-то не получалось заговорить, ну, поговорить просто. Где бывает после садика, куда летом ездила… Только смотрел на нее каждый день. Издали смотрел, когда она с девчонками играла, а он с мальчишками. Ну, когда завтракали и обедали, полдничали. Ульяна всегда ела быстро, а он даже медленнее, чем дома. И смотрел на нее — вот она все съела, вот сидит, ждет, когда разрешат из-за стола выйти. Смотрит во все стороны, иногда и на него смотрела. Но так, быстро. Посмотрит — и взгляд переводит.
Теперь, кроме него и Мишки, за столиком сидели еще две девочки. Одна, Тамара, просто болела, когда он в первый день пришел, такая совсем маленькая, и совсем короткая была у нее стрижка — никаких бантиков, никаких ленточек.
Другая, тоже новенькая, Лика-Анжелика, наоборот, оказалась с длинной черной косой, в которую каждый день ей вплетали ленту другого цвета — красную, прозрачно-золотистую — с бабочками, сиреневую, фиолетовую, оранжевую… Больше было этих цветов, чем дней в неделе, но он не считал… А Ульяна меняла четыре ленты: синие, зеленые, иногда белые и еще шоколадные. Она так Варе сказала, когда эта задира спросила: «Почему у тебя ленты коричневые? Сама рыжая, и ленты коричневые». «Нет, это ленты шоколадного цвета», — не согласилась Ульяна. Правда, она говорила: «соколадные», ну, шепелявила еще немного, и логопед Ольга Анатольевна на занятиях учила Ульяну произносить звук «ш», а его — звук «р». Ульяна звук «р» произносила хорошо. А Мишка и Варя, самые главные задиры в их группе, все звуки произносили правильно.
Вот, оказывается, как бывает.
Еще ему повезло, что во время тихого часа их кроватки стояли близко, через две третья, и немного с поворотом из-за шкафа. И если лечь на своей чуть повыше на левый бок, хотя так им не разрешали, видно было кроватку Ульяны, ее подушку, и ее, спящую — она засыпала быстро, сразу. А он не засыпал, смотрел на нее, прикрыв глаза или просто открыв, если на соседней кроватке лежавший Мишка переставал ворочаться, затихал.
В декабре начали готовиться к ёлке. Это был у них не первый утренник, и он всегда надеялся, что его поставят танцевать в пару с Ульяной. Но не везло. Не ставили. Вообще не давалась ему музыка: с пением совсем не получалось, хотя стихи песенок он всегда сразу выучивал. Однажды Евгения Павловна, которая у них музыкальные занятия вела, даже попросила его отойти от хора и просто посидеть на стуле рядом, послушать. «Молодец, Антон, все слова выучил, но пока не получается у тебя петь. И даже подтягивать не получается. Надо с тобой отдельно позаниматься». Но не позанималась пока.
И когда новогодний утренник подготовили, где был танец снежинок-девочек с медвежатами-волчатами-львятами-мальчиками, он, ставший медвежонком, попал в пару не с Ульяной, а с неповоротливой Любой, и даже в хороводе оказался далеко от Ульяны.
Зато на следующий день, это уже тридцатое декабря было, последний раз в садике собрались перед зимними каникулами, ему повезло. Наконец повезло.
За ним пришла бабушка, и они уже стояли на троллейбусной остановке, когда появилась Ульяна со своей мамой.
Взрослые поздоровались, оказывается, они были знакомы. Ну и они с Ульяной поздоровались еще раз.
В троллейбусе было много народа, но бабушка и Ульянина мама как-то усадили их — втиснули на одно место. Сами стояли рядом — разговаривали.
— Ты где живешь? — спросил он, а то ведь выйдут — так и не поговоришь.
— Улица Новосёлов, дом восемь, квартира тридцать два, — ответила она. Увидев, что он задумался, прибавила: — Я наизусть свой адрес знаю. Меня родители научили на всякий случай.
— Я ведь тоже на улице Новосёлов живу, — удивленно сказал он. — Дом тринадцать, квартира девяносто шесть. Я тоже свой адрес выучил. С папой.
— Знаю ваш дом, — обрадовалась Ульяна. — Самый большой на улице. Бело-оранжевый.
— Да, — сказал он. — Правильно. А ваш я не знаю.
— А у нас хрущевка пятиэтажная. Их две там стоит, наша от вашего дома подальше. Хотя нам на одной остановке все равно сходить.
— Да, — согласился он. — Но почему-то мы никогда на остановках не встречались.
— Тебя же папа часто на машине привозит. А мы всегда на троллейбусе.
— Понятно, — сказал он. — Хорошо, что сегодня встретились.
— Конечно, хорошо! Будем теперь и в садике вместе играть. Ты раньше где жил?
— Далеко отсюда. Тоже в хрущевке. А потом ее сломали, и мы здесь квартиру получили.
— И на месте вашего дома хрущевки стояли. Их тоже сломали, а наши почему-то нет.
— Сломают! И квартиру дадут. У вас сколько комнат?
— Три. Но у нас знаешь, сколько людей живет! — Ульяна сняла варежку и стала загибать пальцы. — Папа, мама, я, бабушка с дедушкой. И мамин брат дядя Витя. А к нему еще тетя Нина поселилась. Они, может, поженятся. У тебя брат или сестра есть?
— Нет, только двоюродные. Мы втроем живем: с мамой и бабушкой.
— А папа?
— Папа к нам приходит. А по воскресеньям мы с ним гуляем… Вы елку какую ставить будете, настоящую или искусственную?
— Мы не будем ёлку ставить, бабушка сказала.
— Почему? Как же без ёлки?
— Не знаю. Ёлка в садике была. Так что наши решили: обойдемся без ёлки. Что-то не получается в этом году. Зато меня дедушка на елку сводит у них на работе, и еще на спектакль с ёлкой мама билеты принесет. Это во Дворце железнодорожников. Я второй раз туда пойду. Там в подарке не только конфеты. Даже игрушка есть. Как в киндер-сюрпризе.
— И меня папа обещал на ёлку повести. Но все равно без ёлки дома плохо.
— Плохо, — вздохнула Ульяна.
— Ребята, выходим! — скомандовали взрослые, а когда они оказались на улице, дали новую команду: — Поздравьте друг друга с Новым годом и попрощайтесь до встречи после каникул…
Ульяна ушла в сторону своей хрущевки, а он поплелся с бабушкой, и даже заход в универсам, где она купила ему любимые меренги, его не развеселил.
— Что-то не везет твой отец ёлку! — стала ворчать бабушка после завтрака. — А ведь ее еще нарядить нужно.
— Привезет, — отвечал он. — Еще рано. Пойдем пока погуляем.
— Некогда мне с тобой сегодня гулять, стол готовлю. Играй дома.
Но наверное, бабушке стало стыдно, что она с ним не идет гулять, и она договорилась с двумя соседками, которые гуляли во дворе со своими малышами, чтоб и за ним присмотрели.
А чего за ним присматривать? Он потихоньку катал ком для снежной бабы, а сам поглядывал в сторону подъезда, не появится ли папин форд. И когда он появился, попросился у соседок пойти к нему.
Им-то что? Папу они хорошо знали, почему не отпустить?
Папа, конечно, привез ёлку. Когда он подбежал, папа уже ее вытаскивал через заднюю дверь своего хэтчбека.
— Привет, сын! — обрадовался он. — Сейчас увидишь, какую красавицу я раздобыл.
— Подожди! — сказал он. — Можно тебя попрошу?
— Что?! — удивился папа. — Что-то случилось?
— Все в порядке, — сказал он. — Просто я хотел тебя попросить.
— Ну… проси…
— Понимаешь, у нас в садике… одна девочка… Уля… Ульяна… ей дома ёлку не ставят… а она хочет… Давай отвезем нашу ёлку ей. Это рядом. Она в хрущевке живет. И квартиру я помню.
Папа молчал. Потом спросил:
— Ты точно решил?
— Решил. Можно даже под дверью поставить, позвонить и убежать. Чтоб сюрприз получился.
Папа снова помолчал.
— Нет, это все-таки неправильно. Давай отнесем ёлку и скажем, что это наш с тобой подарок. Согласен быть Дедом Морозом?
— Так Деда Мороза никто не видит.
— Ну, Антон, подловил меня! И все же сделаем, как предлагаю.
Дверь им открыла молодая женщина в халате. Из-за нее выглядывала Ульяна.
— Антон! — обрадовалась она. — А это тетя Нина.
— Здравствуйте, — сказала тетя Нина. — Хозяев дома нет.
— А нам и не надо, — сказала папа. — Мы к Ульяне пришли. Принесли ей ёлку. — Он взял поставленную у дверей соседней квартиры ёлку, завернутую в сетку. — Говори, Антон.
Антон вдохнул побольше воздуху.
— Ульяна, мы с папой поздравляем тебя с Новым годом. Теперь у вас будет ёлка!
— Спасибо! — вдруг хором сказали Ульяна и тетя Нина.
Тетя Нина взяла из папиных рук ёлку и прибавила:
— Приходите к нам в гости!
— Постараемся, — сказал папа. — До свидания!
Они спустились на улицу, сели в машину. Ехать было недалеко, но папа все равно застегнул его в кресле.
— Ну, — спросил он. — А как же ты будешь без ёлки?!
— Почему без ёлки? — удивился он. — У нас в садике была, потом ты меня на ёлку в детском театре обещал сводить, а еще в парке ёлку на катке поставили, ребята говорили. И коньки напрокат дают… Ведь мы еще в этом году на коньках не катались. Поучишь меня.
— Ишь ты! Все продумал. Только давай-ка, сын, я тебя до квартиры отведу, но с бабушкой встречаться не буду. Придумай сам что-нибудь, а лучше расскажи все начистоту.
— Как это — начистоту?
— Правду. Что мы подарили ёлку.
Легко сказать!
Он появился дома, будто пришел с гулянья. Молча разделся, сел обедать, слушая ворчание бабушки про то, что его отец до сих пор не появился. Потом вдруг сказал:
— Папа не привезет ёлку.
— Почему?! — изумилась бабушка. — Он же обещал.
— Я его попросил не привозить.
— Что за дуристика?! Как же ты будешь без ёлки? Куда Дед Мороз подарки положит?
— Найдет, куда. Думаешь, всем детям ёлки ставят?!
Бабушка не успокоилась и стала звонить папе по мобилке.
Но папин телефон не отвечал.
Пришла с работы мама — пораньше. Она еще больше, чем бабушка, удивилась, что ёлки нет, и тоже стала звонить папе.
Но и на мамины звонки папа не отвечал.
Уже стемнело, когда заиграл их домофон.
— Папаша твой! — обрадовалась бабушка и, не переспрашивая, нажала кнопку.
Она вышла к лифту, и он вслед за ней посмотреть на папу, послушать, что же папа скажет.
Из лифта вышли Ульяна, ее мама с довольно старой коричневой коробкой в руках и, наверное, Ульянин папа. Папа обнимал длинный сверток с их ёлкой, он ее сразу узнал, она была все так же завернута в белую сетку.
— Нашли! — радостно сказала Ульяна. — Это мы, Антон!
— Ну, говори, — сказала мама Ульяны ее папе.
— Добрый вечер, — сказал папа. — С наступающим! Мы, извините, вот с чем пришли… поймите нас правильно. Спасибо вам огромное за ёлку, только она большая, и в квартире у нас никак ее не поставить… мы прикидывали… ну никак.
Бабушка смотрела очень удивленно. Она просто застыла от удивления.
— Честное слово, не обижайтесь. Зато мы вот что придумали… она придумала… — папа кивнул на Ульяну.
— И ба-абушка моя! — протянула Ульяна недовольно.
— Да. И бабушка, конечно, — поправился папа и показал на коробку в руках Ульяниной мамы. — Здесь — наши елочные игрушки. У вас, понятно, свои имеются, но ведь ёлка большая, все поместятся…
— Вот и повесьте наши игрушки тоже — на вашу ёлку! — радостно сказала мама.
— Они много лет собирались, — так же радостно сказал папа. — У нас такие есть, что и не выпускают теперь. Дирижабль, например.
— Иван-Царевич и Жар-Птица, стеклянные гирлянды и дед с репкой. Теремок со всеми зверушками…
— И еще там есть бабушкина черепашка стеклянная, — добавила Ульяна, показав на коробку. И объяснила: — Она у нее на ёлке висела, когда бабушка даже младше, чем я, была. И ты ее, Антон, повесь так, чтобы все видели.
— Ретро! — важно сказал папа Ульяны, и все рассмеялись.
— А мы к вам, если сложится, в гости придем, — сказала Ульянина мама. — С бабушкиными пирогами.
— Чего это вы все двери нараспашку?! — раздался сердитый голос его мамы, вышедшей из квартиры. — Холоду напустили…
Увидев улыбающуюся компанию, она замолчала.
Останавливаясь, лязгнул лифт. Створки раздвинулись.
Из лифта, пятясь, выходил его папа.
Ёлка, которую он вытаскивал, была еще выше, чем первая.
Grandma's Turtle
“Who’s taking me to kindergarten?” he asked, waking up.
“Your Father,” Grandma answered, “if he's not late.”
Dad wasn't late. He never was.
“I’m dressed,” he told dad, after the doorbell rang and granny had let him in.
“Well done!” said Dad. “Good morning, Svetlana Gavrilovna.”
“Would you try and find some common ground with his teacher,” said Mum,
appearing in the hallway, “so she keeps an eye on him for the first couple of weeks, at least.”
“He’ll settle in,” said Papa. “Won’t you, Anton?”
The boy nodded, although he didn't quite understand the phrase. But if Dad said so, then everything would be fine. He’d liked it at the old kindergarten, which meant the new one would be good too. They’d finally moved to a new flat, and the yard was good. They were even promising to put in a new playground come spring.
But the old kindergarten had been near their home – literally next door. They’d have to take the trolleybus to this one. Except today – Dad’s car.
They arrived in no time.
“Funny, isn’t it?” said Dad. “Almost no traffic jams. Coming to you it was like an hour crawling along. I was almost afraid I’d be late.”
There, they’d been called the “Robins”, while here they would be the "Little Ants". Well, ants are alright. It’s not those ants that raise aphids on cherry and apple trees at the dacha, which Grandma sprays with all kinds of poison. Besides, there are fairytale ants as well as ants in cartoons. He liked the one about a little ant that hurried home.
The nursery teacher came out to the locker room to meet them. At the other kindergarten the teacher was tall: “the brunette,” grandma called her, but this one wasn’t, and had short hair like Mum’s, only lighter.
“Hello. What a sturdy fellow he is! My name is Nadezhda Nikolaevna, and yours?”
“Anton,” said the boy, and Dad handed Nadezhda Nikolaevna the doctor’s note. They started talking, and he caught sight of a girl with red hair.
The redhead had two rather thick pigtails with blue ribbons in them. She had already changed her shoes and joined the group.
“Don’t stare, Anton!” said Nadezhda Nikolaevna. “Take off your jacket, change your shoes, wash your hands and sit down for breakfast. Table six is free. Do you know your numbers?”
“Of course he does,” Dad answered quickly. “He can even read a little...”
The redhead, evidently, had her own seat at the table furthest from number six.
A boy sat alone at his table, twiddling a spoon in his big hands.
“Sit opposite me, Fatso,” said the boy. “The nanny will dish out the grub.”
“I'm not Fatso,” he said. “I'm Anton.”
“Fatty, fatty,” the boy muttered. “Blond Fat Boy. And if you are not fat, hand over your breakfast.”
He didn't like this, and looked towards the doors.
Dad was standing there and smiling, waved at him. Dad had promised to pick him up from here in the evening.
Also, he also noticed that the Redhead was looking at him. Although the girl was sitting far away, she was facing him.
She had freckles on her cheeks and big green eyes.
“I'm not fat,” said. “And you have your breakfast.”
He had to fight with the kid (whose name was Mishka) over the “Fat Boy” incident. Not on the first day, but on Friday, during their walk.
It’s unclear who won – Nadezhda Nikolaevna had separated them, but in all likelihood he’d been the winner because, when his grandmother came to collect him, the teacher said, “Your boy, it turns out, fights!”
“Actually, he doesn’t fight without reason,” his grandmother objected. “He didn’t fight with a girl, did he?”
“No, he keeps away from girls.”
“Look, Anton, keep your hands to yourself, if anything happens tell Nadezhda Nikolaevna”, his grandmother ordered.
No way would he say anything to Nadezhda Nikolaevna! So long as the Redhead, that is, Uliana, doesn’t find out that someone had called him Fatso. After all, he's not fat, it's just his cheeks are so round, like Dad's, although Dad is already grown-up.
Nobody teased Uliana by calling her Redhead. This other girl in his previous kindergarten, Ella, who also had red hair, though less red, was teased. But Ella was nothing special, with no freckles, and he only remembered her when he saw Uliana. A redhead too, he thought, but a completely different girl.
Everyone in the group called Ulyana – Ulia, and him Anton, or Antokha.
That was okay. He didn't fight with Mishka anymore, but somehow neither could he manage to speak to Uliana, not even just for a chat.
Where does she go after kindergarten... where did she go last summer? He would just look at her every day.
He watched her from afar when she was playing with the girls, and he with the boys. That, and when they had breakfast, lunch, and at teatime.
Uliana was a fast eater, and he even slower than at home.
He would watch her… There, she's eaten everything and is sitting, waiting for permission to leave the table.
She’d be looking all round, and even occasionally glance at him, but only fleetingly.
Now, besides him and Mishka, there were two girls at their table. One of them, Tamara, had been sick his first day. She was so tiny, and her hair was cut so short – with neither bows nor ribbons.
The other girl, Angelica or Lica, was also new and had, by contrast, a long, dark pig-tail in which every day a new ribbon was woven– crimson or diaphanous-golden, purple, violet, apricot, ornamented with butterflies... There were more colours to those ribbons than days in the week, but he didn't keep count...
Uliana, for her part, alternated four ribbons – blue, green, sometimes white and also chocolatey-brown. That's what she told Varia when the bully questioned her:
“Why are your ribbons brown? You’re a ginger, and your ribbons are brown.”
“No, they're not, they're chocolate,” Uliana disagreed.
In actual fact, she said “thocolate”. She still had a bit of a lisp, and their speech therapist, Olga Anatolievna, was teaching Uliana to pronounce the sound “ch”, and him the “r” sound. Uliana had no difficulty with r’s.
As for Mishka and Varia, the worst bullies in the group, they had no problem with any sounds at all, and could pronounce everything perfectly. Such is life.
He was also lucky that during afternoon rest they were close together, just two beds apart, and at a bit of an angle because of the wardrobe.
And lying a little raised on his left side, although this wasn’t allowed, he could see Uliana’s bed, her pillow, and her sleeping form. She fell asleep quickly, immediately.
But he didn't, he would watch her with his eyes half open, or fully if Mishka, who lay in the next bed, stopped tossing and turning, and fell quiet.
In December they began to prepare for the Christmas play. This wasn't their first performance, and he always hoped that he would be paired with Uliana in the dance rehearsal. But it never happened. He wasn’t.
In general, he wasn’t good at music: singing wasn't his thing at all, though he would memorise the lyrics right off. Once Evgenia Pavlovna, who taught music, even asked him to step away from the choir and just sit aside and listen.
“That's good, Anton, you’ve learnt the words, but you're not yet ready to sing. You haven’t got the tune right. I’ll need to see you individually,” but she hadn’t so far.
When they were rehearsing their New Year’s performance, in which the snowflake-girls were to dance with the bear, wolf and lion boys, he as a bear was paired with clumsy Luba, not Uliana, and even in the final dance was far from her.
But then, on the next day which was the 30th of December, the last day at kindergarten before the winter holidays, he got lucky. Luck at last!
Grandma came for him, and they were already standing at the trolleybus stop when Uliana and her mother turned up.
The grown-ups greeted one another – were already acquainted it turned out.
So, Anton and Uliana said hello to each other again as well.
The trolleybus was packed, but Granny and Uliana's mum somehow squashed them together on one seat. They stood by, chatting.
“Where do you live?” Anton inquired, not wishing to waste the opportunity before they got off.
“Number Eight Novoselov Street, flat thirty-two,” she answered.
Seeing his pensive look she added: “I know my address by heart. My parents taught me just in case.”
“I also live on Novosyolov Street,” he said, surprised. “Number thirteen, flat ninety-six. I learned my address, too, with Dad.”
“I know your house,” Uliana was delighted. “The largest in the street, it’s orangey-white.”
“Yes,” he said. “that's right, but I don’t knowyours.”
“It's a five-story “Khrushchevka” building. There are two of them there; ours is the furthest one, but we’ll still be getting off at the same stop though.”
“Yes,” he agreed. “But for some reason we’ve never bumped into each other at the bus stop.”
“Because your Dad often takes you by car, while we always take the trolley bus.”
“I see,” he said. “It's good then that we’ve met today.”
“Of course it is! From now on we’ll play together at kindergarten. Where did you use to live?”
“Far from here, also in a “Khrushchevka”. Then it was pulled down, and we were given this flat.”
“There used to be “Khrushchevkas” where your house now stands. They were also pulled down but ours, for some reason, wasn’t.”
“They will be! And they'll give you a new flat. How many rooms do you have?”
“Three. But guess how many people live there!” Uliana took off her mittens and began to count on her fingers. “Dad, Mum, me, Granny and Grandpa, and my mother’s brother Uncle Vitia, and Aunty Nina who has moved in with him. They might get married. Do you have a brother or sister?”
“No, only cousins. Altogether there are three of us: me, Mum and Granny.”
“Dad comes to visit us. I go for a walk with him on Sundays... What kind of Christmas tree will you have, real or a plastic one?”
“Granny said we’re not having a tree.”
“Why not? How can you not have one?”
“I don’t know. There was a tree at kindergarten, so it was decided we’d do without one at home. It’s not happening this year, for some reason. But Grandpa is taking me to the Christmas festivities at work, and Mum's going to get tickets to a pantomime. It'll be at the Rail workers' Hall. It’ll be my second time there. Apart from sweets, you even get a toy, like in a Kinder Surprise.”
“Dad promised to take me to a pantomime too, but still, it sucks not having a Christmas tree at home.”
“Yeah, it sucks,” Ulianasighed.
“Kids, we’re getting off now!”, the grown-ups informed them, and once they were all off the bus they were further instructed: “Wish each other a happy New Year, and say goodbye till you next meet after the holidays...”
Uliana went in the direction of her “Khrushchevka” and he trudged along with his grandmother. Not even popping into the supermarket, where she bought his favorite meringues, succeeded in cheering him up.
“Now what’s happened to your father with the tree?” Grandma began to grumble after breakfast. We have to decorate it.”
“He will bring it,” answered Anton. “It's still early. Let's go for a walk.”
“I don’t have time to go out with you today. I’m preparing the dinner. Play inside.”
Gran, apparently, felt uncomfortable that she wasn't going out for a walk with him, so she arranged for two neighbours, who were out in the yard with their kids, to keep an eye on him too.
Why did he need to be minded? Anton was slowly rolling a snowball into a snowman, shooting glances towards the main entrance, waiting for his dad’s Ford to appear. And when it did, he asked the neighbours if he could go over.
They weren't fussed. They knew dad well, why shouldn’t they let him go?
Naturally, Dad had brought the Christmas tree, and was already pulling it out the rear door of his hatchback as Anton ran up to him.
“Hi, son!” he said happily. “Just look what a beauty I've got.”
“Wait a minute!”, Anton stopped him. “Can I ask you something?”
“What is it?” Dad was surprised. “Has anything happened?”
“Everything is OK,” was the reply. “I just wanted to ask you.”
“Well … fire ahead ...”
“You see, in kindergarten... there’s a girl ... Ulia ... Uliana … they won't be having a Christmas tree ... but she wants one... Let's give her ours. It's nearby. She lives in that "Khrushchevka". I remember her flat number.”
Dad fell silent. Then he asked: “Are you certain?”
“I am. We could even leave it by the door, ring the bell and run away, as a surprise.”
Dad was silent again.
“No, that would be wrong. Let's take the tree there and say that this is our present. Do you agree to be Father Frost?”
“But nobody sees Father Frost.”
“I can’t argue Anton, you got me there! But all the same, let's do it my way.”
A young woman in a dressing gown opened the door.
Uliana peeked out from behind her.
“Anton!” she said happily. “And this is Auntie Nina.”
“Hello,” said Auntie Nina. “Her folks are out.”
“But we don’t need them,” said Dad. “We’ve come to see Uliana. We’ve brought her a Christmas tree.” He took the Christmas tree which was leaning against the neighbour’s door, wrapped in a net. “Go ahead, Anton.”
Anton took a deep breath.
“Uliana, my Dad and I wish you a Happy New Year. Now you will have a tree!”
“Thanks!” Uliana and Auntie Nina said in unison. Auntie Nina took the Christmas tree from Dad’s hands and added: “Come visit us sometime!”
“We’ll do our best,” said Dad. “Bye for now!”
They went down the street, got into the car. There wasn't far to go, but Dad still fastened Anton's seat belt.
“Well,” he asked. “How will you manage without a Christmas tree?!”
“What do you mean without a Christmas tree?” he was perplexed. “We had one at kindergarten, and you promised to take me to the pantomime at the Children's Theatre, and my friends say there's another Christmas tree on the ice rink in the park. And they have skates for hire... After all, we haven’t skated this year. You could teach me.”
“Wow! You have it all planned out! But listen, son, I'll take you as far as the flat, but I'm not going to speak to your grandmother. Think of something to tell her yourself, but best to tell her everything honestly.”
“What do you mean – honestly?”
“The whole truth: that we gave it away.”
Easier said than done!
He appeared home as if he had just been for a walk, silently took off his outdoor things and sat down to lunch, listening to Grandma grumbling about his father who hadn't shown up yet. Then he blurted out:
“Dad won't be bringing a tree.”
“Why not?!” Grandma was astonished. “He promised.”
“I asked him not to.”
“What kind of Tom-foolery is this! What will you do without a Christmas tree? Where will Father Frost put the presents?”
“He’ll find somewhere. Do you think everybody has a Christmas tree?
Grandma wasn't having this and began calling Dad on his mobile phone. But his father didn’t answer it.
Mum came home from work – she was early. She was even more surprised than Grandma that there was no tree, and also started calling Dad.
But Dad didn’t answer her calls either.
It was already dark when the intercom began to ring.
“Must be your Daddy!” said Grandma happily, and pressed the button without asking who was there.
She went out to the lift and he followed her to see Dad, and to hear what Dad would say.
The lift doors opened and out came Uliana, her mother with a rather old brown box in her hands and, presumably, Uliana's dad who was clutching a long, bundled up Christmas tree. Anton recognised it immediately as it was still wrapped in the white netting.
“We’ve found you!” Uliana beamed. “It’s us, Anton!”
“Well, out with it,” Uliana’s mother urged her husband.
“Good evening,” said Uliana's Dad. “Happy New Year to you! Sorry, this is what we've brought... Don't get us wrong. Thank you so much for the tree, only it's too big, it just doesn't fit in our flat... we really tried ... but nothing doing.”
Grandma looked very surprised, as if she had frozen.
“It's the honest truth; don't be offended. But here's something we’ve come up with... she came up with...” her dad nodded at Uliana.
“And my Gra-anny!” Uliana drawled displeased.
“Yes. And Granny, of course,” her father corrected himself and pointed to the box in Uliana’s mother’s hands. “Here are our Christmas tree ornaments. Of course, you have your own but it’s a big tree – there should be room for everything.
“So, hang our ornaments too on your Christmas tree!” said Uliana’s mother joyfully.
“We've been collecting them for many years,” Uliana’s dad said, just as joyfully. “Some of them are no longer in production. The Zeppelin, for example.”
“Ivan Tsarevich and the Firebird, the glass garlands and the grandfather with a turnip. The Little Terem with all the animals...”
“And there’s also Granny's glass turtle,” added Uliana, pointing at the box. “It hung on her Christmas tree when Gran was even younger than me”, the girl explained. “So Anton, put it where everyone can see it.”
“Retro!” said Uliana’s father importantly, and everyone laughed.
“If we can we'll come and visit you,” said Uliana's mother. “With Granny's pies.”
“Why are the doors wide open?!” came the angry voice of Anton's mother as she emerged from the flat. “You’ll let the cold in...”
Seeing the smiling company, she fell silent.
The lift clanked on its arrival. The doors opened. Anton's Dad was seen coming out backwards. The tree he was pulling out was even bigger than the first.