"Кто тайное в явном откроет..." (К 90-летию со дня рождения Новеллы Матвеевой)
После ухода в 2016 году Новеллы Матвеевой её племянник Павел Калугин, принявший на себя огромный труд по сохранению и изучению огромного творческого наследия поэтессы, обнаружил неожиданный факт её биографии, в которой, казалось бы, всё было более или менее известно. Во всяком случае, в том, что касается дат её жизни. Однако, как пишет П. Калугин, “оказалось, что невозможно найти свидетельство о рождении Новеллы Николаевны. По ряду юридических моментов было необходимо получить копию документа о рождении. Содержание ответа из архива отдела ЗАГС г. Пушкин, бывшего Царского Села, было и ожидаемо, и не очень. Год рождения был указан 1930-й... После уточнения всех деталей с сотрудниками архива стало понятно, что ошибки быть не может. По воспоминаниям Светланы Николаевны, родной сестры Новеллы Николаевны, их дом в Юной Республике в Щёлковском районе Подмосковья однажды после войны ограбили и вынесли всё ценное вместе с документами. При их восстановлении для подтверждения года рождения Новеллы было проведено врачебное освидетельствование. Это обычная и обязательная процедура для установления возраста ребёнка при отсутствии документов. По его итогам и был подтверждён и внесён в новые документы 1934 год рождения, который назвала Надежда Тимофеевна, мама юной Новеллы. Сделала она это для того, чтобы можно было снова отдать дочь в школу — из-за болезней было пропущено слишком много, а по физическому развитию девочка вполне подходила под ребят года на четыре младше. В школу она так и не пошла, а год рождения остался. Знала ли и помнила ли Новелла Николаевна об этом? Наверное, мы этого никогда не сможем ни утверждать, ни опровергнуть. Таким образом, этот, 2020 год с юридической точки зрения является юбилейным. Неоспорим тот факт, что вся биография, награды, премии и прошедшие юбилеи были организованы, исходя из 1934 года рождения. Ломать все эти устоявшиеся даты было бы неверным. Но и четыре года жизни убрать из биографии человека было бы несправедливо. Получается, что Новелла Николаевна покинула нас, не дожив чуть больше месяца до своего 86-летия”.
Такова предыстория открывшейся новой хронологии жизни Новеллы Николаевны Матвеевой, которую она либо не знала сама, либо запамятовала, либо тщательно скрывала. Во всяком случае, за почти сорокалетнюю нашу с ней дружбу и долгие, откровенные разговоры на самые разные творческие и житейские темы она ни разу не обмолвилась об этом, хотя в последнее время и заговаривала, чтобы я написал её биографию для молодогвардейской серии “ЖЗЛ”, где стали выходить и прижизненные биографии известных людей. Увы, этой книге в силу разных причин не удалось сбыться, да и сам внезапный уход Новеллы Николаевны прервал наши с ней планы, мы даже не успели довести до конца подготовку к печати её многочисленных дневников, которые она взялась переписывать для будущего издания, но работа не была доведена даже до середины, да это и невозможно было из-за её объёма — уже сейчас количество найденных её дневников приближается к пятистам...
За десятилетия нашей дружбы с Новеллой Николаевной и её мужем, прекрасным поэтом Иваном Семёновичем Киуру, к сожалению, рано ушедшим, я был редактором нескольких её книг, писал о ней, о её творчестве, составил с моим предисловием её биографическую книгу “Мяч, оставшийся в небе”, публиковал беседы с нею.
Если бы мы и в самом деле появлялись на Земле не один раз, то, несомненно, Новелла Матвеева жила бы и в эпоху Возрождения, и в век Просвещения!.. Ибо в ней так органично были соединены ренессансная полнота жизни — с её драмами и комедиями, добром и злом, — и энциклопедическая широта знаний, блеск ума, едкость иронии, горечь, скрытая даже и в весёлой озорной остроте. Я говорю об эстетическом родстве, хотя справедливости ради замечу, что так называемая смеховая культура, о которой писал М. Бахтин, была для неё категорически неприемлема, она не терпела никакой скабрёзности, грубости, пошлости, а Владимира Набокова за его “педофильскую” “Лолиту” она вообще не относила к роду человеческому и не раз упрекала меня за то, что я в свои антологии включаю его стихи. На мои возражения, что стихи-то у него есть хорошие, патриотические, с тоской по России, Новелла Николаевна категорически возражала: “Вот-вот, сначала прочитают якобы хорошие стихи, а потом начнут искать другие его вещи и доберутся до этой его мерзости...” Эти свои доводы она даже и в стихах запечатлела (стихотворение “А в остальном, прекрасная маркиза...”).
