очерк

Не русский тот, кому плохо в Коломенском. Жестокие слова, обращаемые и к самому себе: мне, скажем так, «терпимо». Как так?

А вот как: при том что я стремлюсь в Коломенское, жажду его, приезжаю в него так часто, как могу, ощущение, что ступаю на сии обрывы и глади иноземным гостем, не покидает. Причина всему — царский дух, призраки которого особенно плотно обступают истерзанное изломами отечественной истории подсознание в «европейской» части парка. Да парка ли?

* * *

Поэт Николай Николаевич Карпов (1932–2018), прожив долгую жизнь, в полной мере исполнил свое предназначение на земле: создал свой дом, посадил не одно растение, словно доктор, выслушал болезненные голоса погибающей природы, вырастил детей и внуков, написал исчерпывающую историю своей жизни, чему свидетельство его произведения, собранные вместе в посмертной книге «В конце дороги».

Иногда кажется, что «москвич» — это приговор, вынесенный высшей инстанцией тем, чьи предки сорвались некогда с мест в поисках лучшей жизни. Уездные и волостные города и посёлки, деревни и хутора, выселки и полустанки, разъезды и барачные посёлки — всё это, потерявшее само себя в русской бесконечности, рассматривалось и рассматривается в качестве родового гнезда, возвращаться в которое себе дороже. Главный наэлектризованный до предела магнит страны — два города, две столицы, южная и северная, в которых будто бы суждено и быть, и торжествовать, и горе мыкать.