Без права на отсрочку. Из романа «Колёса в воздухе»
<...>
* * *
Cтригли в подвале. Офицеры военкомата были с владельцами шевелюр вежливы и даже огорчались, когда появлялся призывник с голой макушкой. Таких, не церемонясь, отводили в актовый зальчик. От уменьшительно-снисходительного наименования это помещение с низкими потолками, перестроенное, по всему, из ресторанной веранды (военкомат занимал здание, некогда, вкупе с садом-рестораном, именовавшееся «Гранд-отелем»), не мог избавить и огромный бюст Ленина под красной лентой развёрнутого по стене лозунга «55-летию ВЛКСМ — наша боевая вахта!». То ли серебряный, то ли алюминиевый Ленин занимал три четверти возвышения, которому назначили изображать сцену. В голову Ленина и утыкались взглядом прибывающие. Притаившуюся в его тени трибуну для ораторов, ветеранов и агитаторов высматривали не сразу.
Патлатых же призывников с прибаутками направляли к лестнице. А там — подвал, бывший склад-холодильник. А в подвале парикмахер — маленький худой армянин с золотыми зубами, холёными седыми усиками и в белом халате, на глазах становящемся несвежим среди осыпи волос всех длин и оттенков.
Подвальный цирульник работал быстро (впрочем, любой смог бы при таком наплыве народа научиться в два-три часа), — работал быстро, но небольшая очередь всё-таки была.
Стоя среди своих лохматых ровесников и будучи сам лохмат, Сергей Котофеев неторопливо размышлял, надо ли ему расставаться с шевелюрой.
Конечно, в глубине сердца теплилась неясная надежда на то, что по неожиданно открывшимся каким-то обстоятельствам его, Котофеева, всё же освободят от призыва, и та повестка, которую — снегом в мае — на его неостриженную голову обрушил накануне утром попахивающий свежевыпитым военкоматский курьер не первой молодости и пролетарского вида, — эта повестка окажется лишь недоразумением, излишним вызовом, и его отпустят восвояси до осени, а к этому времени он слиняет в Москву и поступит, наконец, в университет…
Но он же, Котофеев, ещё учась в десятом классе, открыл, как ему казалось, немаловажный закон жизни, который назвал — используя, вслед за многими, одну из строчек комедии «Горе от ума», — законом «другой комнаты».
«Шёл в комнату — попал в другую». По этому закону человек, слишком рьяно стремящийся преодолеть обстоятельства и прикладывающий к этому усилия, всё равно не сможет перехитрить жизнь.
