Fiction

И от человекъ отгнася, и сердце его со зверьми отдася[1].
Даниил. 5, 21

Акимушкин включил их в десятку умнейших животных. Но, если начать разбираться, неслыханное ведь самомнение. Чтобы составить список, себя надо мыслить вне списка. Или в крайнем случае видеть себя в том топе на первом месте, что само по себе наглость. Как тогда быть с указанным прозорливцами: до поры скрывалось в образе человека животное, с душою животного?

***

Тоскуя о звёздах потухших,

презревши всемирный дурдом,

планета слетела с катушек –

со всем со своим барахлом!..

Ни лысого чёрта, ни Бога,

кругом только кровь и война,

отрезанным ухом Ван-Гога

болтается в небе луна.

Собаки и волки завыли,

Солнце и облака показались из воды более близкими, более реальными и светлыми. Солнце не желтое, облака не белые, небо не голубое, даже деревья, которые появились надо мной, не были зелеными. Не были неживыми, все они будто смотрели на меня, признавая своей, и ожидая, тянули из пустоты ко мне свои руки. Толща воды или что другое в сознании изменило их существо почти до неузнаваемости, так и не стало понятно. Ноги мои, длинные и белые, были видны где-то вдалеке, рука с тонкими пальцами в кольцах потянулась, чтобы потрогать облако. Мимо проплыли пузырьки воздуха.

Часть третья

Прошло больше десяти лет. Надо рассказать, как жили все это время герои моего прерывистого повествования.

* * *