Дети чугунных богов
Помните, был такой знаковый фильм 1993 года?
Первое полнометражное антисоветское кино — антиутопия из клипов на широком экране… Уральский литейный завод в снежной пустыне — в кольце кочующих ордынцев и юрт-терриконов, где в горячих цехах богатыри сталевары-молотобойцы днем отливают броню, а по вечерам сражаются в кулачных боях с передовиками-шахтерами. И замечу, друзья, фильм тот о не очень далеком будущем, то есть немного о нас с вами, причем одновременно он как бы уже и после очередной глобальной войны.
Короче, пустил режиссер Тамаш Тот те стрелы вслепую, и все тютелька в тютельку попали в нашу мишень.
Так вот, тридцать лет я жил именно в СССР на Урале, затем еще десять в пограничной прибрежной Москве (тут год идет за два), которая, по сути, расположена на берегу европейского моря, а потом — трах-татарах — кинолента кончилась, и пришлось выходить из любимого кинозала.
Еще короче, как уралец, боюсь любого чугуна.
Самое «чугунное» место в городе на Каме — монумент Ильичу с кепкой в руке в квадрате силы: лицом к опере, спиной к почтамту, по левой руке обком, справа госбезопасность. Памятник вызывал противоречивые чувства. Порой ехидные. Я не видел в нем практического смысла. Где почтовый ящик для писем? Или парадная дверь с витой ручкой? И надо же, как-то на выставке студенческих проектов в МАРХИ я увидел работу озорного гения, который предложил схему всероссийского использования монументов вождя… под кафе. На монумент надевается прозрачный стакан, фигуру от ног до макушки окружает винтовая лесенка, вокруг головы кольцом — обзорная кафешка на пять столиков, ниже — в районе груди — барная стойка, а в ногах — раздевалка.
Признаюсь, с той пермской поры точки силы стали моей манией: в Тбилиси я искал баню, где мылся Пушкин (читай «Путешествие в Арзрум»), искал именно в окрестностях памятника Горгасали, что сидит, подняв длань, на коне на берегу Куры, а где ж иначе! И, представьте себе, нашел эти термы, больше того, когда я лежал в нумере на мраморной скамье в облаке мыла и спросил банщика, а где мылся наш Пушкин, банщик сказал: да тут, дорогой, на этой скамье! И я ему поверил. А в Одессе — в первый свой день — отправился на поиски памятника Дюку Ришелье, который на карте царил над Потемкинской лестницей… Я торопливо шел по склону приморского парка — уже вечерело — и кинулся к мальчику: где тут ваша лестница? На что получил ответный вопрос: зачем вам идти вверх, если вы идете вниз? Я опешил, пока не расшифровал машинальную одесскую заумь: идите как идете. Она впереди.
Согласитесь, сегодня этот одесский юморок за горизонтом. Читать дальше...
