Однажды в 1968-м. Нас подвел Дубчек
На летучках в «Юности» Борис Полевой, потирая руки, делился радостью: «Это же Сашка Дубчек, наш парень, он не подведет!».
Главный вспоминал свою молодость, когда в 1944-м во время антифашистского словацкого восстания подружился с Дубчеком, будучи спецкором «Правды». Сашка подвести не мог.
Однако подвел, и не только Полевого, но и весь наш лагерь, намереваясь, никого не спросясь, построить социализм с человеческим лицом в одной отдельно взятой стране.
Тут-то и подоспели.
Надо честно признаться, первый секретарь компартии Чехословакии подвел и меня персонально. В «Литературной газете» мгновенно слетела и навсегда пропала полоса, где мы с Аллой Латыниной, только начинавшей свой славный литературный путь, увлеченно выясняли, рождаются людьми интеллигентными или становятся таковыми? Дискуссию (нашел время!) задумал литгазетовец Евгений Богат, известный публицист на моральные темы. Алла настаивала на генетической предрасположенности, я же упирал на то, что интеллигентами не рождаются, а становятся в результате общественной практики. Теперь вы понимаете, кто тогда был твердым марксистом, а кто нес в себе гены пагубного ревизионизма? Короче, прикрыли лавочку, как и всю недолгую оттепель.
Эти события прицельно ударили по «Юности». Мы дружили домами с братиславским журналом «Словенске погляды», обменивались делегациями и текстами. В одночасье все оборвалось.
Евтушенко писал стихи: «Танки идут по правде…». Аксенов не скрывал в цэдээльских разговорах, что предпочитает советской власти английскую форму правления. Цензура и политуправление армии взяли миллионнотиражный журнал в железные тиски. Полевой исправно ходил в ЦК давать объяснения. Нас честили на писательских собраниях. Мы тоже ходили побитые и гордые, хотя, честно говоря, ничего крамольного в журнале не печаталось. Раздражала стилистика, а содержание было почти что буколическое, как выразился бы незабвенный Александр Межиров.
Однако кое-что отрицало робкое стилистическое диссидентство. Анатолий Кузнецов, автор романа «Бабий Яр», только что введенный в редколлегию вместо беспартийных Евтушенко и Аксенова, тут же стал политическим невозвращенцем, навсегда осев в пресловутом Лондоне. Полевой опять поехал на Старую площадь к М.А. Суслову. Нездоровая ирония заключалась в том, что командировку от журнала Кузнецов получил для сбора фактов о Ленине на Втором съезде РСДРП. Для будущего (как оказалось, фиктивного) романа. Чудны дела твои, Господи!
Ладно, к черту иронию! Тогда было не до нее. Сегодня, всматриваясь в те дни, отчетливо понимаешь, что это был рубеж, когда так называемое литературное шестидесятничество окончательно определилось в своих политических предпочтениях.
Если бы нас не подвел Дубчек, до Горбачева мы добрались бы гораздо позже.
