Открытое окно. Мой Литинститут
Мой Литинститут
Мои воспоминания все больше превращаются в нечто похожее на нереальные события с реальными людьми, большей частью окутанные их уходом, а значит, потерей моего детства. Конечно, я бы хотела, чтобы мои воспоминания были как можно яснее и правдивее, не собирались бы во фрагменты, которые о тебе рассказывают другие, а ты не можешь найти ни одной своей секунды, прожитой в чужой истории. Может быть, исчезновение этой самой правды, к которой в них стремишься, и есть настоящее воспоминание? Воспоминание, наполненное светом будущего, которое тогда было непредсказуемо, и светом тех, кто тогда был жив, но был не светом, а полубогом, пока ты записывал за ним лекцию, чтобы потом сказать: «Это сдать нереально». И тут надо начать с себя.
Я и Литинститут
Одним из мотивов поступления было желание вернуть себе детство. После школы я сразу пошла работать. И не абы куда, а на автобазу. И не просто на автобазу, а на аварийную автобазу. Вокруг были друзья-студенты, которые мне, работающей после школы среди аварийных машин и путевых листов, казались совсем детьми, и это был единственный шанс перед взрослой жизнью еще немного побыть ребенком. Тогда моя подруга — студентка Литинститута поэт Мария Макарова взяла меня за руку и привела в приемную комиссию, потому что я считала себя недостойной такого счастья.
Белеет парус одинокий
Юрия Поликарповича я впервые увидела на экзамене «Творческий этюд». Мы устроились с двумя подружками на последнем ряду, в котором парты были сдвинуты по две. Юрий Поликарпович сидел, изредка посматривая на нас, выходил. Мне кажется, он курил. Мы тоже выходили — разворачивали в широком вестибюле заочного отделения шоколадку, смотрели на портреты. С них на нас смотрели пожилые лица — почти все мужские. За этюд получила «хорошо». Как написал Ю.П. Кузнецов, «это за стихи» (я писала этюд и в прозе, и в стихах).
На первом занятии он подарил нам свои книжки, чтобы мы познакомились с его творчеством. Девочкам по одной, мальчикам по две.
Занятия Юрия Поликарповича были построены так: один вторник мы обсуждали кого-либо, следующий вторник был чем-то вроде лекции. Темы этих лекций я уже помню плохо, точным осталось в памяти название только одной, с которой мы отпросились. Отпрашивались с теми же подружками читать стихи на каком-то концерте программы «Новые имена» (все были причастны). Юрий Поликарпович сказал, что это очень плохо и ерунда, в следующий вторник у него важная тема — детство в русской поэзии. Я самовлюбленно извинилась и не пришла.
Впоследствии оказалось, что то выступление действительно было ерундой.
Юрий Поликарпович рассказывает, как однажды в открытое окно влетел белый голубь и сел ему на голову. Рыжеволосая старшекурсница восторженно ахает...
