Дети Ра

* * *

И — никогда... И больше — никогда...
Ладонь царапнув, вспархивает птица.
И в собственных объятиях вода
Бессмысленно под берегом кружится.

Вернуть? Догнать? Вопрос стоит не так.
Жизнь только в том, чего не быть не может.
И это вечно юное «тик-так»,
Боюсь, уже небытие итожит.

Они сошлись — начала и концы.
И на столе меж скомканных бумажек —
Четыре желтых лужицы пыльцы
От некогда стоявших здесь ромашек.

ВЫСТАВКА ЖАНРОВ

Если бы литературная критика сегодня оставалась такой же идеологической, как тридцать лет назад, она бы не раз успела упрекнуть современную поэзию в том, что она-де «сдала позиции» — сделалась скучной и мало кому нужной.

Упрёк тем более справедливый, чем беднее содержание литературных журналов.

Среди базисных направлений поэтического ремесла, сложившегося в России третьего тысячелетия, смотреть почти не на что:

* * *

Не сон ли видимое мной,
Когда, задумчиво пестрея,
Оканчивает круг земной
Пространство памяти и зренья,

Где извивается по дну
Внезапная подвижность рыбья,
И верность скользкому пятну
Готовится расправить крылья,

И сруба мшистая бадья
С мошкой, вертлявой по-холопски,
Выдавливает забытья
Несбывшиеся отголоски.

И письменностью явь искрит
Через бугрящиеся своды,
И дни, читаясь, как санскрит,
С мучительным экстазом сходны?

ЛЮТЕР

Девяносто пять тезисов доктора Лютера — смута
заразительна.
Высокомерно вступает в права
незаконный наследник и бастард. И пялится люто,
шевеля волосами, отрубленная голова.

Вся Европа в бреду. Рвутся швы. Реки бьются в падучей.
В Ватикане изжога, и тянет, ему вопреки,
Ветхий Деньми Свои узловатые пальцы из тучи,
но Адам отвечает капризным изгибом руки.