поэзия
* * *
А всё могло бы быть иначе,
И — «через годы и века» —
Цветы на подмосковной даче,
Трава, деревья, облака.
Невдалеке резвятся дети.
И Вы читаете мне вслух.
Неважно что — хотя бы эти
Четыре строчки. Хватит двух:
«Невдалеке резвятся дети.
И Вы читаете мне вслух».
* * *
И — никогда... И больше — никогда...
Ладонь царапнув, вспархивает птица.
И в собственных объятиях вода
Бессмысленно под берегом кружится.
Вернуть? Догнать? Вопрос стоит не так.
Жизнь только в том, чего не быть не может.
И это вечно юное «тик-так»,
Боюсь, уже небытие итожит.
Они сошлись — начала и концы.
И на столе меж скомканных бумажек —
Четыре желтых лужицы пыльцы
От некогда стоявших здесь ромашек.
Георгий Владимирович Иванов (1894 –1958) — младший сын «серебряного века» и, пожалуй, последняя высокая его нота, зазвучавшая в полную мощь уже за пределами России, в Париже.
В начале жизни этого выходца из состоятельной дворянской семьи, богатой военными традициями, мало что предвещало трагическую биографию, и уж во всяком случае, бездомную смерть вдали от родины, в богадельне на юге Франции, в «богомерзком», по выражению самого поэта, Йере.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 43
- 44
- 45
- 46
- 47
- 48
- 49
- 50
- 51
- …
- следующая ›
- последняя »