Пермские верлибры
Жизнь поэта
Со мной на курсе учился мальчик из Нытвы,
писавший иронические стихи.
Его cмешливая муза слетала к нему на лекциях,
в общежитии, в колхозе на уборке картошки,
в общественном транспорте, в застолье,
выдавая свое присутствие легким заиканием,
когда он начинал говорить в рифму.
Наступало время весельчаков и пародистов,
КВН, капустников, вечеров смеха,
уголков юмора на половину газетной полосы.
Мой однокурсник был слишком застенчив,
чтобы пробиться в печать или на сцену,
слишком нескладен, слишком плохо одет,
без переднего зуба, который сам же сломал
концом зубной щетки, неудачно засунув ее в рот.
Это случилось на военных сборах,
и тут же, не отходя от умывальника,
он сочинил эпитафию погибшему зубу
с финальным пожеланием самому себе
осторожнее надевать очки,
чтобы не выткнуть дужкой глаз.
Он работал в заводской многотиражке,
бичевал пятистопным ямбом прогульщиков и пьяниц.
Перестал заикаться. Вставил зуб. Женился.
В 1990-х газета закрылась.
Перешел в отдел сбыта — закрылся завод.
Пошел учителем в школу — дети его не слушались.
Рано созревшая семиклассница
кулаком разбила ему нос,
когда на уроке он пытался заставить ее
раскрыть учебник и нечаянно задел ей грудь.
Классный журнал был залит кровью.
Его нетребовательная муза
не исчезла вместе с заиканием.
Рифмы роились вокруг него, как мухи,
он насаживал их на булавку своего детского остроумия,
и они жужжали на ней, как веретена судьбы,
не давая ему забыть, к чему он призван.
Он устроился в свадебное агентство,
сочинял сценарии праздников,
шутки для тамады,
рифмованные величания новобрачным,
оды ветеранам супружеской жизни.
В сорок лет умер от инфаркта,
затаскивая в трамвай мешок картошки,
выгодно купленный с машины
на площади перед Центральным рынком.
