Персей: Роман
1
— Так не говорят.
— Как не говорят?
— Ну, вот так… вот так не говорят. Как вы говорите, так не говорят.
— А как говорят?
— Не знаю, как говорят… но так не говорят.
— С чего ты взял, что так не говорят?
— Просто я знаю, что так не говорят!
— Нет, вы только посмотрите на этого умника!..
— Я не умник, но…
— Сам едва писать выучился, а уже другим указываешь. «Так говорят, так не говорят…» Кстати, кто тебя научил?
— Отец.
— Ясно… Кто он у тебя?
— Вы не помните? Вы же встречались…
— Ты о чём? Разумеется, помню. Маэстро Марино показался мне дельным человеком. Я имею в виду — чем он занимается?
— Он ткач.
— А, верно. Это я запамятовал. Даже, кажется, вообще разговор не заходил. Зачем же он отдал тебя мастеру Патрицио?
— Зачем в ученики отдают? Хотел, чтобы выучился на мастера…
— Нет, почему на своё дело не поставил? Чем плохо? Хорошие ткачи всюду ценятся.
— Не знаю.
— Ну, понятно. Ладно, что это я спрашиваю. Тут и знать-то нечего. Все думают, что золотых дел мастера такие уж богатые… с ткачом не сравнить. У них ведь всегда золото в руках… а никто не понимает, что золото — чужое. Ну что ж. Нашёл кому сына отдавать… У мастера Патрицио ты бы выучился мастерству, спору нет. Так бы выучился, что и подумать страшно.
Микеле хотел сказать что-то протестующее, но сдержался.
— А ваш отец кто был?
— Мой-то?
Бенвенуто осторожно закрепил медальон в тисочках, чуть откинулся, присматриваясь. Через некоторое время сощурился, словно разглядев на глади аверса то, чего ещё не было, и протянул руку к резцу.
Его отца звали маэстро Джованни. Он великолепно владел флейтой. И мечтал, чтобы сын если не превзошёл его в этом искусстве, то по крайней мере стал ровней.
Но Бенвенуто флейту ненавидел. Ему хотелось не музыки, а рисования.
Они насчёт этого многажды пытались договориться: дескать, отец позволяет ему рисовать хотя бы несколько часов в день, и тогда Бенвенуто, чтобы доставить ему удовольствие, согласен дудеть, пока не лопнет.
По окончании торга маэстро Джованни всякий раз спрашивал с такой грустью, словно услышал впервые: «Так что же, выходит, ты не любишь играть на флейте?..» Пожалуй, он начал учить его слишком рано, когда мальчикам больше нравятся глиняные свистульки, нежели настоящие инструменты.
Что касается инструментов, то отец сам их конструировал. Из его мастерской выходили удивительные по тем временам деревянные органы, прекраснейшие клавесины, виолы, лютни, арфы. Хоть и нехотя, но уделял он внимание и предметам насущным: сооружал устройства для наводки мостов, придумывал приводные механизмы валяльных мельниц, молотилки, водоподъёмные машины. Ещё он изумительно работал по слоновой кости…
Но гордился маэстро Джованни лишь музыкальным даром. Прочие таланты ни в грош не ставил, уделял им время через силу и лишь в случае крайней необходимости.
