Первые толстяки. К 100-летию журналов «Новый мир», «Октябрь», «Молодая гвардия»
Толстые журналы, они же литературно-художественные и общественно-политические ежемесячники, принято считать нашим специалитетом, особенностью российского культурного ландшафта.
Это и так, и не так.
Не так, потому что периодические литературные издания и появились в Европе на полтора столетия раньше, чем в России, и сейчас выходят, слава Богу, во всем мире.
И так, потому что только в нашей стране они составили сердцевину того, что раньше называлось литературным процессом, а теперь чаще называют литературным пространством.
Именно журналы у нас создавали внятные писательские репутации. Они продуцировали атмосферу диалога, а нередко и ожесточенной борьбы между различными литературными партиями. С ними связали свою судьбу едва ли не все заметные отечественные авторы. По ним судили, да и судят о достижениях и провалах словесности того или иного исторического периода. И входить в литературу по-прежнему принято прежде всего с журнальных страниц.
Это в России норма, начатая в 1802 году карамзинским «Вестником Европы», продолженная пушкинским и некрасовским «Современниками», «Отечественными записками», «Русским вестником», «Русским богатством», иными многими журналами — вплоть до модернистских «Золотого руна», «Весов» и «Аполлона».
И судьба общая, так что в 1918 году новая власть закрыла все издания с дореволюционным стажем. А спустя малый срок открыла уже свои, советские. В 1921 году появилась «Красная новь», в 1922-м возникли «Молодая гвардия» и «Сибирские огни», в 1924-м — «Звезда» и «Октябрь», в 1925-м — «Новый мир», в 1931-м — «ЛОКАФ», то есть будущее «Знамя», в 1933-м — «Интернациональная литература», в 1939-м — «Дружба народов».
Жизнь поначалу еще пестрела, и по своему, как сейчас говорят, контенту журналы различались. Однако модель была унаследована карамзинская, и принципы журнального устройства держались, впрочем, и посейчас держатся те же.
Что это за принципы, выделяющие наши ежемесячники в общемировом контексте?
