Nonfiction

Когда-то я придумал поговорку, чтобы вложить в уста одному персонажу. И вложил, и очень даже ловко получилось. Он с тех пор так и выражается: в какой пиале ни подай, лишь бы чай был хорош.

Но если взглянуть на мою пословицу внимательно, понимаешь, что есть в ней намек на отсутствие брезгливости — вплоть до откровенной нечистоплотности. Выходит, пиала может быть щербатой, колотой, треснувшей? Даже нечистой? И более того — заразной? А ему, значит, до лампочки — «лишь бы чай был хорош»?

1

Над своим романом Пастернак работал десять лет: с декабря 1945 по декабрь 1955 года.

Рассчитывал ли он на публикацию?

На первых порах, вероятно, да.

В 1997 году я нечаянно поселился в Переделкине. Всемирно известный поселок писателей пустовал и готовился уйти в небытие с молотка. Я ходил в Дом творчества звонить на бывшую работу, пытаясь получить не выплаченную за несколько месяцев зарплату. Однажды я опередил прихрамывающего старика. Высокомерный и раздраженный, он стоял с тростью у будки, ждал, когда я окончу разговор и положу трубку, лицо его постепенно краснело, а седые волосы белели. Я поругался с работодателем, положил трубку,  истерично дернулся вон и нечаянно смахнул на пол зверски звякнувший аппарат.

На заре создания европейской мысли, в 360 году до нашей эры Платон отказал поэзии в праве на существование в условиях идеального государства. Аргумент, который, который великий философ приводит в обоснование, поражает девственной наивностью: «поскольку она такова». В другом месте диалога «Государство» Платон всё-таки расшифровывает неожиданную для античного грека неприязнь к поэзии: «на обладает способностью портить даже настоящих людей, разве что очень немногие составят исключение; вот в чём весь ужас».