СНО: Архив 2006-2014
Круглый стол «The Great War in English poetry»
14 апреля 2014 года
Образ России в западноевропейской литературе XVII-XVIII вв.
19 декабря 2013 года
Межвузовская студенческая конференция "Мастера Возрождения"
28 марта 2013 года
Программа конференции "Ренессанс как возрождение античности"
25 апреля 2013 года
Конференция "Запад и Восток в культурном пространстве Средневековья"
13 декабря 2012 года
Программа конференции "Русская кампания 1812 года в зарубежной литературе"
Конференция "Ренессанс как возрождение античности"
19 апреля 2012 года
Конференция По зарубежной литературе эпохи Возрождения:«Время, личность, творчество»
7 апреля 2011 года
VI Научная студенческая конференция "От звука и слова - к тексту"
9 декабря 2011 года
V Научная студенческая конференция
24 ноября 2011 в Литературном институте им. А.М.Горького прошла пятая научная студенческая конференция. Тема IV конференции: «Восток и Запад, Русь и Византия в культурном пространстве средневековья».
Организатор конференции: Литературный институт им.А.М.Горького (кафедра зарубежной литературы).
IV Научная студенческая конференция
9 декабря 2010 в Литературном институте им. А.М.Горького прошла четвёртая научная студенческая конференция. Тема IV конференции: «Запад и Восток в культурном пространстве XII века».
Организатор конференции: Литературный институт им.А.М.Горького (кафедра зарубежной литературы).
Круглый стол СНО 15 апреля 2010 года
15 апреля 2010 года кафедра современной русской литературы и кафедра зарубежной литературы провели круглый стол в рамках СНО на тему "Вторая мировая война и литература".
С докладами выступили студенты и аспиранты Литинститута. С тезисами или кратким содержанием докладов можно ознакомиться.
Антипова Д. "Военные повести Виктора Курочкина"
Депланьи А. "Дорис Лессинг: Война как неусвоенный урок"
Ефимова Е. "Послевоенная картина мира в рассказах Генриха Бёлля"
Максимович Е. "«А зори здесь тихие» Б.Васильева и «Сашка» В.Кондратьева"
Моцарт Е. "Герт Ледиг: второе рождение"
Ратникова Е. "Творчество и судьба Юлии Друниной"
Итоги подвели руководители СНО - доц. Кешокова Е.А. и проф. Леонов Б.А.
III Научная студенческая конференция
27 ноября 2009 года в рамках Всероссийской конференции Студенческих Научных Обществ в Литературном институте им. А.М.Горького прошла Третья Научная Студенческая Конференция (круглый стол по зарубежной литературе). Программа; итоги конференции.
С докладами выступили студенты и аспиранты Литинститута. С тезисами, кратким содержанием или полными текстами докладов можно ознакомиться.
Васелькова А. "Апокалипсис Георга Гейма. Сборник стихов «Вечный день»"
Галкина А. "Традиции литературы нонсенса и Льюис Кэрролл"
Гуревич Т. "Байрон глазами Т.С. Элиота"
Депланьи А. "Дорис Лессинг: проблемы перевода художественных текстов"
Ефимова Е. "«Собор Парижской Богоматери» - роман и мюзикл: к проблеме художественного перевода"
Моцарт Е. "«Фауст» И.В. Гёте и «Манфред» Дж.Г. Байрона: проблема влияния"
Парфёнов А. "Народный гротеск как дифференцирующий признак «магического реализма»"
II Научная Студенческая конференция в Литературном институте им. А М. Горького
18 апреля 2008 года в Литинституте прошла Вторая Научная Студенческая Конференция.
С докладами выступили подопечные Кешоковой Елены Алимовны - студенты третьего и четвёртого курсов, занимающиеся изучением зарубежной литературы в рамках Студенческого Научного Общества (СНО). "Из чего сделан Джон Фаулз" (Брейнингер О.), "Образ Офелии" (Левашова Н.), "Литература нонсенса" (Галкина А.), "Поэзия Эриха Арендта. Анализ стихотворения *Осень морей*" (Моцарт Е.), "Творение мифа и миф творения у Стефана Малларме" (Клюкина А.). Конференция получилась разнообразной тематически, насыщенной информационно и горячей дискуссионно.
15.10.2007. 15:00. СНО. Заседание IX.
В одном только названии доклада Елизаветы Шестаковой что ни слово, то вопрос: «Хронотоп буша и его трансформация в лирике Джудит Райт».
«Хронотоп» - термин психологии, которым обозначают время и пространство, осознанные человеком.
Есть 3 сосуществующих уровня хронотопа:
1) исторический (конкретные дата и место);
2) психологический (увиденное в мыслях);
3) метафизический (сумма топографического и исторического).
В австралийской поэзии хронотоп реализован в балладе буша. Буш – это скопление кустарников, этакий кустарниковый лес.
Джудит Райт (Judith Wright) родилась в Австралии в 1915 году. Она – одна из крупнейших поэтов Австралии XX века. За ней – насыщенная австралийская традиция, вокруг неё – век, менявший сознание людей.
Австралийская поэзия прошла несколько этапов формирования. Первым был топографический (народно-песенный), вторым – метафизический (обетованная страна Австралия). На втором этапе осуществлялось противостояние леса и сада, Хаоса и Космоса. Первым сакральным предметом был бумеранг – он отделил небо от земли и позволил людям не ползать, а встать в полный рост. С тем начался Золотой век, dreamtime (время сновидений). Люди устанавливали связи с предками через танцы и хороводы. На смену рисункам и сказаниям пришла англоязычная литература аборигенов Австралии. Многие позабыли свои родные наречия. Забывали ритуалы. Происходила десакрализация священных вещей и явлений…
Однако Dreamtime, Золотой век, прочно укоренился в подсознании аборигенов. Буш переживл ресакрализацию.
Судьбу буша как хронотопа Елизавета Шестакова проследила в австралийской поэзии начиная с песен буш-рейнджеров («бежавших в буш»), через «Австралазию» Уильяма Уэнтворта, поэзию Эндрю Бартона Паттерсона, и остановилась, наконец, на лирике Джудит Райт.
Центральным в поэзии Джудит Райт является образ дерева. Это и мир, и человек, и мироздание; это и укоренение, и развитие, и в то же время – высушенные корни, и в то же время – крона души. «This ploughland vapoured with the dust of dreams, these delicate gatherings of dancing trees...» («Soldier’s Farm»).
Можно говорить о 2 типах лирического героя у Джудит Райт. Первый – это провидец-пророк, простачок австралийской глубинки. Второй – человек чуждой культуры, не сумевший «возделать свой сад» и поглощённый бушем («The Hawthorn Hedge»). Сад – это идеальный хронотоп, который невозможно воплотить. Мечта о саде в столкновении с реальным бушем обречена на поражение (однако есть второй хронотоп: Австралия – обетованный сад). В балладе «Гуртовщик» изображено гармоничное слияние, приятие человеком Австралии как нового дома, растворение в буше.
Мечта о саде, противостояние бушу, насильственное растворение в буше, поглощение бушем и, наконец, добровольное слияние с бушем – хронотоп буша в лирике Джудит Райт переживает ряд трансформаций.
Доклад Елизаветы Шестаковой познакомил участников СНО с основными вехами истории австралийской литературы и, подробнее, с магистральными мотивами в поэзии Джудит Райт.
11.04.2007. 16:30. СНО. Заседание VIII.
Для Натальи Левашовой рассказывать об Эмили Дикинсон – это почти то же, что рассказывать о себе. «Она мне очень дорога. Она помогла мне избавиться от депрессии», – так начала свой доклад Наталья Левашова. Доклад о поэзии и о судьбе Эмили Дикинсон.
Есть художники, для которых творчество и есть судьба. Жизнь их стороннему наблюдателю видится бессодержательной. Но кто же прозрит душу художника, полную бурь и штормов, для сторонних зрителей вовсе немыслимых?
О смерти, о трагедии любви, о трудолюбии души – об этом нежные, искренние, порой подкупающе наивные стихи Эмили Дикинсон ( «XVI. Not with a club the heart is broken»). «Затворница из Амсерса», проживавшая всё, о чём писала, внутри себя, черпала материал для своих поэтических образов в мире внешнем, окружавшем её. А окружала её техасская природа XIX века, и потому все образы её – из природы. Художник представляется ей пауком («XXVII. The Spider»), душа – цветком, а трудолюбие – пчелой. Её надежда питается одною Верой, как щегол, не просящий и крохи хлеба. Быстротечность жизни ей явлена в образе колибри («XV. The Humming-Bird»). А бессмертие – в образе всё той же трудолюбивой пчелы, ибо нектар – это амброзия, пища богов…
There is no frigate like a book
To take us lands away,
Nor any coursers like a page
Of prancing poetry.
This traverse may the poorest take
Without oppress of toll;
How frugal is the chariot
That bears a human soul!
(«XVI. A Book»)
Книга одушевляет мир. Лишь человек, безмерно любящий книги, мог сочинить такие строки.
В книгах, как в природе, находит Эмили Дикинсон те зёрна, из которых прорастёт её собственный художественный мир. И книги эти – от Книги, то есть Библии, до классиков англоязычной поэзии – Джона Мильтона, Уильяма Блэйка, Эдгара По…
Who has not found the heaven below
Will fail of it above.
God's residence is next to mine,
His furniture is love.
(«XVII. Who has not found the heaven below»)
Эмили Дикинсон переводили на русский язык. В основном этим занимался Сергей Степанов, но недостаток его работ в его стремлении упростить и подравнять строки поэта. Поэтическое наследие Эмили Дикинсон состоит, по преимуществу, из небольших стихотворений, собранных из четверостиший. И эта простая, на первый взгляд, незамысловатая форма сбивает с толку, заставляет воспринимать неточность рифм (нередко глагольных), наряду с неровностями ритма, как непроработанность. Потому и некоторые переводчики стремятся устранить «шероховатости», в то время как именно эти «шероховатости» придают стихам Эмили Дикинсон – мастера малой формы, очарование и неповторимость. (Елена Алимовна Кешокова заметила, что в англоязычной поэзии самое важное – это интонация, и у каждого поэта здесь – свой личный Бог.)
Впрочем, у Эмили Дикинсон были и хорошие переводчики. Прежде всего, Иосиф Бродский и Иван Кошкин.
Но есть ещё одна трудность, с которой сталкиваются и переводчики, и исследователи. Что считать оригиналом? Некоторые стихи Эмили Дикинсон существуют в нескольких чистовых вариантах (у поэта был неразборчивый почерк). Кроме того, их подвергали правке уже после смерти автора. Возникает вопрос первичности ряда стихотворений, – вопрос, не решённый до сих пор, хотя со смерти Эмили Дикинсон минуло уже более 120 лет.
Правда, по словам Натальи Левашовой, сама Эмили Дикинсон полагала так. Все мы живём в разное, каждый – в своё – время. Будучи «затворницей» в своей техасской усадьбе, Эмили Дикинсон знала цену собственным стихам. Помните, как это у Марины Цветаевой: «Моим стихам… настанет свой черёд»? Эмили Дикинсон считала своим временем будущее, и в стихах к будущему обращалась. А для поэта, устремлённого в будущее, 120 лет – это не срок.
4.04.2007. 16:30. СНО. Заседание VII.
Официально название доклада Ольги Брейнингер звучало как «Метафора театра у Джона Фаулза». Однако альтернативное – «Интересное в "Волхве" Фаулза» – подошло бы больше.
Роман Джона Роберта Фаулза (1926-2005) "The Magus" (1966) в переводах называют то "Волхвом", то "Магом". Ольга Брейнингер, процитировав свои любимые отрывки из оригинального текста и из переводов, легко сумела доказать, что лучше всё же читать английский вариант: переводчики обычно теряют чувственность и пластичность фаулзовского языка. А ведь Фаулз и Лоуренс (автор "Любовника леди Чаттерлей"), пожалуй, самые чувственные английские писатели.
"The Magus" – это социально-философский роман, роман-воспитание, роман-притча, квест, мистерия. Это и реализм, и постмодернизм, и многое другое. Это полистилистика и палимпсест: весь мир – это книга, весь мир – это текст. Цитаты, аллюзии и реминисценции – в ткани романа: то Дон Жуан вспомнится, то "Буря" Шекспира, то дионисийские мистерии. Да и занятия живописью не прошли для Фаулза даром: в его творчестве крайне важна символика цвета. Иными словами, читатель Фаулза обречён на долгую, вдумчивую, кропотливую работу. Ольга Брейнингер доказывала мысль о том, что "Волхва" нужно читать на протяжении одиннадцати лет. Пожалуй, и этого времени может оказаться недостаточно.
Фаулз – творец мифа. Его миф психологичен и театрален, его темы – свобода в противостоянии к эгоизму, двойничество, экзистенциальное одиночество человека. Для Фаулза Греция – не государство, но женщина. Для него остров – это личность, обладающая как сознанием, так и подсознанием. И что ни остров, то с лабиринтом и со своим минотавром, только в конце лабиринта героя всегда поджидает смерть. Всякое движение – прогресс, но оно ведёт, в конечном счёте, к гибели. Всё дело в том, что вне мифа жизни нет. Жизнь – только в мифологическом, литературном пространстве – острове ли, эбонитовой ли башне ("The Ebony Tower", 1974). А наши знания всегда метонимичны. В этом смысле герои Фаулза чем-то сродни Фаусту.
Роман "The Magus", однако, недостаточно ясен вне спайки с "The Collector" (1963). Впрочем, в этом и нет ничего удивительного, если в мировоззрении Фаулза мир – это текст.
Ольга Брейнингер совершила экскурс по всему творчеству Фаулза и подчеркнула, что, по ёё мнению, вершины своего мастерства английский писатель достиг именно в романах 1960-х годов.
14.03.2007. 16:30. СНО. Заседание VI.
Заседание, запланированное как чтение Анастасией Клюкиной доклада о поэзии Эзры Паунда, на деле оформилось в виде круглого стола на тему мировой поэзии.
Эзра Уэстон Лумис Паунд (1885-1972) слишком неоднозначный поэт, чтобы его творчество можно было рассматривать локально. Родившийся в Америке, в семье первых переселенцев-англосаксов, Паунд долго жил в Италии и подпал под влияние Муссолини. Приверженец традиции, он, равно как и Т.С.Элиот, видел в фашизме ту силу, которая способна противостоять восстанию масс по Ортеге-и-Гассету. За такое мировоззрение Паунд был подвергнут суду по обвинению в преступлениях против человечества и отправлен в сумасшедший дом. Проведя десять лет в статусе "гениального безумца", Эзра Паунд оказался на свободе.
Поэт Паунд – имажинист. Организующее начало его поэзии – Образ (Image), парадоксальная метафора. Главный художественный образ Эзры Паунда берёт своё начало в теории вортекса ("водоворота"). Вортекс – это поток энергии – действующее тело, определённое действие, которое выражено энергетически заряженным словом. Это всё в себя втягивающий смерч, внутри которого – непрерывное движение. Его противовесом является бласт – взрыв разрушающий. Иными словами, вортекс – взрыв *в* одну точку, в бласт – *из* одной точки. У Паунда вортекс явлен, например, в образе "колеса молитв" (из "Grace Before Song") – движущегося мира, сансары; или в образе океана – отражения неба (или зеркала, как в стихотворении "К отражению в зеркале"). Отражением является и читатель; у Паунда это капля – grey folk. Суть в том, что, серая/бесцветная, она приобретает окраску в зависимости от мира, окружающего её. Так и читатель есть капля, накопленная из культурных влияний.
Энергия – важнейший компонент поэзии. Она есть всегда. Она – в ритме. Лишь с помощью ритма можно проникнуть в Мир. Поэтому бегства от ритма, время от времени возникающие в поэзии, всегда заканчиваются очередным возвращением к традиционности. Так случилось с английской поэзией и американской.
"The Cantos" Паунда ("Песни") – целое, сделанное из фрагментов. на рубеже XIX-XX веков это далеко не единственный случай. В "Middlemarch" Джордж Элиот все эпиграфы – выдумка автора, и именно они призваны отражать реальность; картина Льюиса "Тимон Афинский" соткана из фрагментов... Иными словами, постмодернизм возник ещё до того, как официально заявил о себе. И имажинист Эзра Паунд – один из первых его представителей.
В своём творчестве Паунд стремился как можно полнее выразить историю мировой культуры. Но что-то помешало ему стать новым Данте. Ему не хватило, быть может, простоты, способности вызывать у читателя мгновенный, интуитивный отклик. Ведь так же "Четыре квартета" Т.С.Элиота грандиознее по замыслу, но на деле уступают "Бесплодной земле"...
Таким образом, доклад о творчестве Эзры Паунда превратился в поиск литературных параллелей и дискуссию на философские и литературоведческие темы.
28.02.2007. 16:30. СНО. Заседание V.
Сравнительно небольшая Ирландия дала мировой литературе не очень много имён. Зато практически все они – громкие. Свифт, Шеридан, Голдсмит, Уайльд и Б.Шоу, Джойс и С.Беккет – далеко не полный список.
Анастасия Новикова, уже не первый год изучающая историю и культуру Ирландии, неоднократно въяве наслаждавшаяся ландшафтами этой страны, в рамках Студенческого Научного Общества выступила с докладом "Традиция У.Б. Йейтса в творчестве Ш.Дж. Хини".
Первая часть выступления была посвящена, конечно, Уильяму Батлеру Йейтсу (1865-1939) – человеку, прославившему ирландскую поэзию и инициировавшему Ирландское Возрождение, – и его творчеству.
Для ирландцев Йейтс значит примерно то же, что для русских – Пушкин. Это их всё. Драматург, критик, эссеист. Но прежде всего, конечно, - Поэт.
Йейтс создал новую мифологию ирландцев, почитая самого себя друидом. Его поэзия выводит мир в форме двух чаш, соприкасающихся друг с другом широкой стороной. Основной символ – башня (со спиралью внутри; или лестница) и дорога к ней (или перекрещивающиеся дороги); огонёк в этой башне – мечущийся человеческий разум. Символика Йейтса построена по принципу циклов и фаз; так, та или иная фаза луны соотносится с большей или меньшей полнотой человеческого знания.
Символика Йейтса не рождается из ничего. Её источники – индийская философия (отсюда лотос как чистота и мудрость; олень, чьи рога связывают его с богом), японское искусство (в особенности – театр масок), христианская символика (розы, цвета), кельтская и греческая мифология...
В 1923 году У.Б.Йейтс получил Нобелевскую премию по литературе "за вдохновенное поэтическое творчество, передающее в высокохудожественной форме национальный дух". А в 1995 году той же награды удостоился и Шеймас Джастин Хини (род. 1939) – "за лирическую красоту и этическую глубину поэзии, открывающую перед нами удивительные будни и оживающее прошлое".
Выпустив свой первый сборник стихов в 1966 году, Хини со временем стал основой основ для последующих ирландских поэтов. Он, как и Йейтс, в своём творчестве аккумулирует все возможности ирландского литературного наследия и языка.
Прочтя несколько стихотворений Йейтса ("The White Birds", "The Indian Upon God", "Cap and Bells", "The Phases of the Moon", "Easter, 1916" и др.) и Хини ("Ocean's love to Ireland", "Hercules and Antaeus" и др.), Анастасия Новикова отметила общую для обоих поэтов систему образов, символов и мотивов.
Как это неизбежно, когда очередь дошла до переводов на русский язык, оказалось, что тексты утрачивают свою метафизическую насыщенность и получаются чересчур сглаженными. Поэтому в очередной раз прозвучал призыв читать стихотворения на языке оригинала, либо переводить их вдумчивее.
21.12.2006. 15:00. СНО. Заседание IV.
«Женская тема в романах Томаса Гарди "Под деревом зелёным" (Фэнси Дэй), "Вдали от обезумевшей толпы" (Батшеба Эвердин и Фанни Робин), "Тэсс из рода д'Эрбервиллей" (Тэсс)» - именно под таким названием подготовила доклад для Студенческого Научного Общества Екатерина Пчелина.
Коротко напомнив вехи жизни и творчества Томаса Гарди (1840-1928), пересказав ключевые эпизоды трёх романов, Екатерина продемонстрировала, как постепенно усложняются женские образы у британского мастера.
Нельзя, конечно, назвать Фэнси Дэй персонажем-схемой: и сомнениям она подвержена, и свободна духовно, только вот пока не готова на открытый вызов обществу, остаётся в привычной среде. Образ Батшебы (от ветхозаветной Вирсавии) крайне насыщен семантически; эта девушка своевольна, избалована, всё время стремится доказывать, что в силах справиться со всеми трудностями самостоятельно. Она, если и бросает вызов, то более из каприза, а не по необходимости; однако люди - в недавнем прошлом её круга - теперь чужие ей. И следующий этап – Фанни Робин – бедная девушка с возвышенной душой. Такое сочетание характера и обстоятельств способно привести её разве что в работный дом – куда и приводит. Фанни – это своего рода предтеча трагической Тэсс из рода д'Эрбервиллей.
Роман о Тэсс, пожалуй, самый скандальный у Гарди. В 1888 году писать о соблазнении невинной крестьянки всё-таки ещё неприлично. Но бОльшая дерзость делать падшую женщину героиней романа. А главное, давать понять, что она не хуже прочих, которых принято уважать. Грех у Энжила Клера (clear angel) и Тэсс один, но не прощается он только женщине. Психологическая дуэль этих двух героев – в каркасе романа.
Равным образом произведение держится на столкновении природы и цивилизации. Противостояние двух мест-архетипов – города и деревни, - основа конфликта. Символы природы играют первейшую роль. От леса, неоднократно становящегося ареной, на которой разворачиваются ключевые для сюжета события, до отражения в структуре романа цикличности природы и человеческой жизни.
Цикличность – это "привет" античности. Собственно, и сама Тэсс – трагическая героиня античного образца, против которой – рок (прОклятый род д'Эрбервиллей). Не случайно и финальное предложение в тексте возвещает торжество *правосудия*. Да и последнее пристанище Тэсс на свободе – Стоун Хэндж, сооружение дохристианское; религиозность Тэсс, как логически можно вывести из всего содержания романа, пантеистическая.
Женщина – самое уязвимое, слабое место в системе мироздания, и она всегда страдает, чему множество подтверждений в истории мировой литературы. Гарди, конечно, отталкивается от традиции. Более того, он берётся за довольно-таки низкие жанры и сюжеты. В сущности, "Тэсс" могла бы быть обыкновенным бульварным романом – если бы Гарди в образе Тэсс не имел в виду противоречия бытия. Он мог бы быть ещё одним художником, изображающим дерзких женщин. Неподражаемая Беки Шарп, независимая, но вынужденная всегда продавать себя – свой ум, обаяние и проч.; бунтарка Джейн Эйр – первая в своём роде... Не стоит называть всех. Гарди пишет уже не таких женщин. Образ Тэсс – это вершина, которой достиг в своём творчестве Томас Гарди. Она принципиально новая героиня. Она лишена главного – надежды, и для неё, поступающей далеко не всегда правильно с нравственной точки зрения, не может быть никаких смягчающих обстоятельств. Она, живущая сердцем, неуместна в жёстко рациональной системе жизни.
Доклад Екатерины Пчелиной, в ходе чтения, подвергался корректировке со стороны руководителя – Елены Алимовны Кешоковой. В результате присутствовавшие на заседании получили вполне чёткое представление о творчестве Томаса Гарди. И, конечно, об эволюции женских образов – от романа к роману, а также в традиции викторианской литературы.14.12.2006. 15:00. СНО. Заседание III.
Для успешной научной деятельности необходима личная заинтересованность исследователя в предмете изучения. Особенно важна любовь к своему герою (а литературовед, равно как литератор, имеет дело преимущественно с героями – писателями и их творчеством) в студенческую пору, когда наука ещё не избрана как единственная дорога, по которой идти всю жизнь. Не чувствуя внутреннего сродства с героем, студент может довольно скоро забросить свой труд.
Наверно, поэтому многие из тех, кто всё-таки выступил в Студенческом Научном Обществе, начинали свои доклады с краткой предыстории: я взялся за эту тему, потому что она мне вне литературы близка...
Яркий пример тому – сообщение Елены Моцарт "Генрих Гейне в английских и русских переводах". Семья Елены родом из Германии, из мест, где некогда родился великий немецкий поэт Генрих Гейне (1797-1856).
А родился он в Дюссельдорфе той Германии, что находилась под безраздельным господством Наполеоновской империи. Это было время столкновения двух больших культур: французской, с имперским сознанием, и немецкой, жаждущей объединения Германии. Родственники Гейне были людьми знатными, но сам поэт с ними практически не общался. Да и с окружением были проблемы: виной всему небольшая примесь еврейской крови. Юность будущий великий поэт проводил в одиночестве. Итог – психология маргинала: полюбил дочь палача, пошёл против общественного мнения... А мир, того ещё не зная, получил – классика.
Е.Моцарт разобрала несколько наиболее известных стихотворений Гейне и в оригинале, и в переводах на русский и английский языки. "Ein Fichtenbaum" – "На севере диком" (М.Ю.Лермонтов) и "Single fir-tree" (Тони Кляйн); "Lorelei" (пер. Кляйна и Левика); "Wandere" (пер. Маршака и Соловьёва), "Im wunderschonen Monat Mai" (пер. Сильмана), "Ein Jungling liebt ein Madchen", "Wenn ich an dainem Hause"... Читая вслух каждый из вариантов, Елена отмечала достоинства и недостатки переводов с точки зрения поэтики. Ответственно выполненные подстрочники позволили сравнивать тексты и на содержательном уровне.
Если в сопоставлениях идти до конца, вывод всё равно один: поэзия непереводима. Однако переводы всё равно делаются и делаться будут. На вопрос Елены Алимовны Кешоковой: "Что же гарантирует близость перевода духу оригинала?" – Елена Моцарт ответила, что необходимо, пытаясь сберечь этот дух, прибавить и нечто своё; но главное – сохранить основной образ, ключевую идею.
По Гейне, поэт миру – чужой. И трагизм такого положения выражается в совершенно неброских образах. В этом плане современная английская поэзия родственна Гейне: ведь understatement подразумевает неброскость. Отсюда и интерес английских поэтов к наследию немецкого классика. Одни переводы удачны более, другие – менее. Где-то возникает излишняя бравада, что-то становится чересчур пафосным, а что-то – лиричным.
Одно ясно совершенно: поэзия Гейне привлекательна не только для немцев. А что может быть лучше для гражданина мира, коим Гейне, по сути, и являлся?
9.11.2006. 15:00. СНО. Заседание II.
Елизавета Шестакова пять лет своей жизни провела в Австралии, Канберре, там, где живут потомки красных и белых эмигрантов. Доклад "Поэзия австралийских авторов" – больше, чем просто выступление в студенческом научном обществе. Это своего рода возвращение – не в прошлое, даже не в Австралию, но к себе. Чтение такого доклада – попытка приобщить других людей к культуре, которая сегодня для многих не то что малоизвестна или скрыта, а просто не существует. Меж тем, эта культура уже немолода.
Кому в России знаком Адам Линсдей Гордон (Adam Lindsey Gordon, 1833-1870)? Филологам, пожалуй, да и то не всем, и преимущественно, наверно, по поэме "Аштарот" ("Ashtarot"). Шотландец по происхождению, Гордон наполнил свою лирику дыханием викторианской Англии. Герои его баллад – аборигены Австралии и природа материка. Один из ведущих образов, не только у Гордона, но и у большинства австралийских поэтов, - буш; это лес, в который уходят от реальности. Известны случаи, когда ребёнок-абориген получал образование, становился, скажем, адвокатом, но приходила пора умирать - и он пропадал в буше.
Австралиец более позднего времени – Иан Мьюзи создал храбреца по имени Клэнси и по прозвищу Bushranger – Разбойник буша. Клэнси Иана Мьюзи – австралийский вариант Робина Гуда: сильный мужчина, легендарный герой. Поэт Мьюзи тяготеет к фольклорным традициям аборигенов. Его персонаж может запросто похлопать эвкалипт по коре – как брата по плечу. И вдруг на эти земли, где человек брат природе, приплывают цивилизованные чужаки и рушат старый мир. О тоске по исчезнувшему – стихотворение "Метис"; о том, как впервые приплыли корабли в Боттон-Рэй – "День Австралии" (который празднуется 26 февраля).
О земле, о трагической судьбе австралийца много писал Барфред Броук (Barfred Broke, 1866-1892). Его герой – человек, сорванный с места, чья судьба – это ссылка и каторга.
Известно, что вновь открытые материки использовались либо как тюрьма, либо как пересадочный пункт. Участи "тюрьмы на воде" не избежала Австралия. Такое прошлое послужило тому, что в творчестве австралийцев появился образ сильного мужчины. Но так как на 20 таких сильных мужчин приходилось всего по одной женщине, неизбежно возникло преклонение перед женщиной – женой и матерью. Елизавета Шестакова не углублялась в эту тему, но просто заметила, что у австралийских поэтов сильна и традиция куртуазной поэзии.
Ещё одно направление – гражданское – представляет Генри Лоусон (Henry Lawson, 1867-1922), коренной житель Австралии. Лоусон считается первым поэтическим талантом революционной и социальной направленности. "Лица на улицах", "Армия тыла", "Гимн социалистов" – стихи Лоусона лозунговы, ритмизованы под марши.
XX век принёс с собой две мировые войны. Австралия не могла не откликнуться на эти события. Толпы людей выходили на площади со стягами, на которых были написаны имена павших. Солдаты и бушмены пели песни – эти песни письменно зафиксированы, набраны латиницей на трёх самых известных аборигенских языках. Влияние этих песен, то же сильнейшее чувство сопереживания мировой трагедии – в поэзии Дэвида Кэмпбелла. Его "Солдатская песня" или "Мужчины в зелёном" лишены национального оттенка, не отсылают читателя к конкретной войне, но они дышат временем и исполнены сострадания.
Напротив, обращён внутрь себя поэт Роберт Фитцджеральд, ирландец по происхождению. Поэзия Фитцджеральда – "мыслящая поэзия". Его тема – отчуждение от людей, восприятие человека как личности прежде всего, как микрокосма.
О человеческом одиночестве пишет современная австралийская поэтесса Джудит Райт. В её стихотворении "Брат и сёстры" – три людских одиночества. В "Боярышниковом плене" старуха становится деревом – и здесь устанавливается неразрывная связь человека с природой, отождествление их. Так как творчество Джудит Райт ещё недостаточно изучено, Елизавета Шестакова выразила желание посвятить этому поэту отдельный доклад в рамках Студенческого научного общества.
Завершая же нынешний разговор, Е.Шестакова перечислила переводчиков австралийских поэтов на русский язык. Мы же, в рамках отчёта, сообщим лишь некоторые имена: Роман Сеф (переводил Фитцджеральда), Андрей Сергеев, Елена Домбровская, Марина Кудимова, Асар Эппель.
Чтение стихов на языке оригинала, а затем – в переводе на русский язык, краткие биографические справки, перечисление ведущих образов в творчестве того или иного поэта, исторические экскурсы – доклад Елизаветы Шестаковой значительно обогатил представление участников научного общество о поэзии австралийских авторов с XIX века до наших дней.
26.10.2006. 15:00. СНО. Заседание I.
Числа 26 месяца октября 2006 года в актовом зале Литинститута состоялось самое первое заседание Студенческого научного общества по английской (и немецкой, и французской, и австралийской, и американской...) литературе.
Участники его – студенты третьего курса - и руководитель – Елена Алимовна Кешокова – были на тот момент друг с другом хорошо знакомы, поэтому рутинной (но для кого-то, бесспорно, интересной) части любого стартового заседания – представления – удалось избежать. Главной задачей было определиться с направлением научной деятельности каждого снововца (давайте употребим этот термин), к чему незамедлительно и приступили.
Впрочем, все эти определения оказались весьма примерными; кто-то обратил свой взор в другие дали, а иные и вовсе передумали посвящать себя науке. Назовём, пожалуй, лишь тех, кто сохранил верность поставленной в тот день задаче. Анастасия Новикова в самом деле занялась изучением ирландской поэзии – на примере нобелевского лауреата Йейтса; Елена Моцарт обратилась к английским и русским переводам Гейне; Ольга Брейнингер решила всерьёз взяться за романы Фаулза; Екатерина Пчелина чётко поставила свою проблему: "Женская тема в романах Томаса Гарди «Под деревом зелёным», «Вдали от обезумевшей толпы», «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»"; Елизавета Шестакова сообщила, что уже работает над темой "Поэзия австралийских авторов".
И названным, и неназванным сновоцам Елена Алимовна (как руководитель) помогла определиться с темами. Одни поняли, что именно этим они и хотят заниматься, других же замучили сомнения. Но чем эти сомнения разрешились – в следующих репортажах.
