Брат один
Замысел
Был у меня в дни оны брат Николай. Старше на четыре с половиной года. Но вот уже двадцать лет как его не стало.
В разные периоды жизни наши отношения были то теплее, то холоднее. У нас в семье вообще были не в ходу телячьи нежности. В детстве случалось, что он и поколачивал меня. Потом у каждого — своя жизнь, своя судьба. Бывало, я месяцами не вспоминал о нем. Вероятно, нечто подобное испытывал и Коля. Но вот что интересно: чем больше времени проходит после его смерти, тем чаще я вспоминаю о нем. Теперь мысли о Николае Михайловиче посещают меня почти каждый день. И все острее мне не хватает старшего брата.
В прежние времена часто бывало так: сидим мы в ундоровской избе, смотрим телевизор и в новостях или в другой программе вдруг видим странный, шокирующий или возмущающий нас сюжет. Мы просто молча поворачивали головы, смотрели друг на дружку одним глазком, по-розановски и все понимали. Слова были не нужны. И нынче, когда я сталкиваюсь с чем-то необычным, мое лицо невольно обращается набок, я ищу глаза брата, но не нахожу их.
Вероятно, это усилилось после того, как не стало ни нашей матери, ни отца: вообще почти не осталось близкой родни, кроме детей. Но дети — это другое. А чувство кровного родства с годами, оказывается, нарастает. И вот теперь мне захотелось написать о его жизни, помянуть, оживить в воображении.
Этот замысел, возникший безотчетно, постепенно обретал явственные очертания. В памяти всплывал то один эпизод из Колиной жизни, то другой. Какие-то события казались частными, неприметными. Но понемногу стало ясно, что в судьбе этого человека отразились, как любят писать журналисты, многие этапы советской истории второй половины ХХ века — с 1953 по 1998 год (это даты его рано оборвавшейся жизни, которая представлялась мне то чередой роковых просчетов, то гармонично выстроенной линией судьбы, то набором таинственных, знаковых поступков).
Эта особенность превратила сочинение внутрисемейного масштаба в значимую для многих сагу. Я далек от мысли писать нечто в жанре семейной хроники: та задача намного грандиознее. Там требуется и кропотливая работа с архивами, и опрос тех, кто еще продолжает бренное существование. Моя задача скромнее — рассказать о покойном брате то, что мне известно, без утайки и без прикрас.
Да, в центре этих заметок — обстоятельства частной жизни Николая Михайловича Казначеева. Но ведь и он существовал не в безвоздушном пространстве: дружил, любил, сходился, расходился. Хотелось бы верить, что тем, кто знал Колю, мои писания покажутся любопытными. Надеюсь, что и посторонние читатели найдут в них нечто созвучное их личным впечатлениям и переживаниям. Все мы жили в одной стране, в одно время, у нас много общего.
Подобные соображения укрепили мое намерение написать и опубликовать эти разрозненные заметки, что я и собираюсь сделать.
