Чтоб прошлое не разминулось с нами. Геннадий Красников о поэзии фронтовиков
В Госдуму президент внёс поправки в закон об образовании. Речь в том числе о том, что воспитание должно быть направлено на формирование у учащихся «чувства патриотизма и гражданственности, уважения к памяти защитников Отечества».
Здесь не скажешь: «Лучше поздно…» – ибо «слишком поздно»!.. Оболганы Зоя Космодемьянская, 28 панфиловцев, блокадный Ленинград, который якобы «надо было сдать», оболганы военачальники, советские солдаты, названные оккупантами, оболгана Победа, «Бессмертный полк»… «Воспитанием» патриотизма у нас годами безнаказанно занимаются телевизионные персонажи – двунадесять языков, смачно грызущие и унижающие страну на глазах у целого мира, изумлённого нашей придурковато-блаженной толерантностью! Выбиты и переформатированы мозги нескольких поколений, выросших начиная с подлых «святых» 90-х.
Но, оказывается, этого мало. Ещё в 2005-м находились люди, огорчавшиеся, что войну ни перестройка, ни 1991 год вообще не тронули. «Этот миф гораздо более устойчив, чем советская власть», – говорили они. Что же мешало этим господам? Мешала (и всегда будет мешать!) сакральность Великой Отечественной. Все так называемые демифологизаторы, потирающие руки в предвкушении развенчания Великой Победы, спотыкаются, как чёрт о ладан, об эту самую сакральность Победы. В подспорье на разрушение «мифа» во второй половине ХХ века были брошены «историки» (не советские, впрочем), но даже попытки, например, Виктора Суворова и других авторов переписать геополитическую конструкцию войны (курсив мой. – Г.К.) парадоксальным образом только поддержали мифологическую картину.
Увы, есть люди, готовые цинично переписывать «геополитическую конструкцию» Великой Отечественной. Они бы, наверное, переписали и «парадно-лживые» страшные повести К. Воробьёва, В. Кондратьева, Е. Носова… «Парадно-лживыми» назвали бы стихи и воспоминания поэта и художника Юрия Куликова, писавшего о войне: «И жуткие же были картины – ну как их в живописи изобразить? Почему стихи начал писать? Чтобы освободиться. Мучаешься, а стихи напишешь – вроде освободился, и легче… А вот как-то видел я… в Пруссии ли, в Польше, не помню, – сбитый лётчик лежит. Выбросился, видать, а в воздухе его расстреляли… Упал – и страшно это было, и до того… картинно! В Польше же на всех дорогах, на перекрёстках стоят статуи Девы Марии. Упал этот лётчик, а парашют зацепился за такую Мадонну – и вот так он и лежал. Какие вещи ведь запоминаются… Землянка развороченная – обстрел был, видно, прямое попадание. Лежит солдáтешка – Господи! Колхозник, видать, уже пожилой, обгорелый наполовину… а из-за обмотки у него ложка алюминиевая торчит…»
И вы хотите, господа, лающие на нашу Победу, на нашу историю, чтобы мы не отвечали вам? Как пел Александр Галич: «Мы поимённо вспомним всех, кто поднял руку!»
