Исповедовался людям. Геннадий Красников к 95-летию со дня рождения Андрея Дементьева
Андрей Дементьев не только сам сохранял удивительную молодость практически до последних дней, но и стихи его никогда не теряли молодой энергии, азарта, жизнеутверждающей пассионарности. Не случайно одна из его поэтических книг называлась любимым дементьевским словом – «Азарт», а другая – «Виражи времени» – передавала рисковый неуёмный характер автора.
Вспоминается автобиографическое стихотворение поэта, посвящённое послевоенной учёбе в Литературном институте, который, кстати, в этом году также отмечает серьёзный юбилей – 90-летие со дня основания. В стихотворении не только передана атмосфера той эпохи и прославленного учебного заведения, но и показаны дерзкие надежды будущих классиков русской литературы второй половины ХХ века. Надо сказать, сбывшиеся надежды, хотя и с привкусом горечи о несправедливой оценке «героического времени» на суде Истории, состряпанном на скорую руку самозваными прокурорами-обличителями.
В актовом зале Литинститута
Мы сдаём экзамены на самих себя.
Винокуров Женя, как юный Будда,
В кресле притих, листки теребя.Здесь вся будущая литература –
Трифонов, Друнина, Соколов…
Смотрят классики то светло, то хмуро
На тех, кто их потеснить готов.Мы получим с годами свои литпремии
За книги, за искренность и войну.
И останемся в том героическом времени,
Которое нам поставят в вину.
Упомянутый в стихотворении Евгений Винокуров напишет однажды, отвечая на вопрос Ницше: «У злых нет песен. А почему же у русских есть песни?» – «Да, у русских есть песни, есть великая поэзия. Почему? Потому что они добры. Только из глубин ДОБРОТЫ рождается песня, поэзия. Злоба – бесплодна. Доброта – источник поэзии». Эти слова поэта-фронтовика могли бы стать эпиграфом ко всему творчеству Андрея Дементьева, в том числе и к его песням, которые звучат по всей России в её светлые и печальные дни. Лирические песни Дементьева, песни о войне, песни-баллады, посвящённые Пушкину, Есенину, соединяют людей в единой судьбе, истории, культуре.
Доброта не только источник поэзии, но также источник света в его стихах. Может быть, именно поэтому так тянутся к его поэтическому слову многочисленные поклонники, а его известности завидовали знаменитые поэты-шестидесятники, которых он уже в новом веке значительно обошёл по популярности, по тиражам и количеству издаваемых и раскупаемых стихотворных сборников. Звонивший и писавший мне из Америки Евгений Евтушенко, составляя свою многотомную антологию русской поэзии, удивлялся феномену известности, я бы даже сказал народности, народного признания Дементьева. На Кавказе он, безусловно, носил бы звание народного поэта.
Для меня, представителя иного, послевоенного поколения, Андрей Дмитриевич и в многолетнем личном общении, и в дружеском участии в моей литературной судьбе, и, конечно же, в его стремительных, словно летящих вместе с его звонким юношеским голосом куда-то ввысь стихах был человеком, которого можно определить эпитетом «солнечный»… Так называли когда-то гениального Олега Попова – «солнечный клоун». Но если грустный Олег Попов в знаменитом цирковом номере собирает солнечный свет в свою котомку и уносит вместе с собой, то «солнечный» поэт наоборот – приносит в мир и щедро раздаёт, дарит людям свет, яркие солнечные краски, утверждая на земле круговую поруку добра и любви... Потому что сам он счастливый, солнечный человек, и люди чувствуют это, тянутся от сумеречности быта к этой солнечности, от которой «древо жизни вечно зеленеет», говоря словами Гёте.
Кажется, он и пришёл в русскую литературу, словно восполняя существенный пробел в нашей национальной культуре, где так не хватает философии оптимизма, философии счастья...
