Но мы зажмем носы. О книге Евгения Попова «Мой знакомый гений»
Доверительная беседа с человеком глубоким, незаурядным и только потом, именно что между прочим, знаменитым просто не может быть скучной. Это как последняя страница задачника – ты ищешь, мучаешься, а там уже все есть. А если не все, то многое. Готовые ответы. В книге Евгения Попова «Мой знакомый гений» их дают политики и поэты, академики и режиссеры... «Всего» 27 человек и каждый – легенда. Что превращает чтение этой сравнительно небольшой по объему книжки в процесс увлекательный и, к счастью, не скорый.
Интервью эти записаны в разные годы, но всякий раз разговор в них идет о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Или – пока – советское наследие, итоги ХХ века... Или – всегда – секреты творчества, судьба человека и человечества...
Так, многие из собеседников Попова убеждены, что один из главных источников большинства сегодняшних российских проблем – отсутствие хотя бы относительно единых общественных ценностей, устремлений.
Евгений Евтушенко: «Все отчего‑то избегают ответа на простой вопрос: «Так какое же мы все‑таки общество строим?» Почему избегают? Да потому скорей всего, что не знают четкого ответа».
<...>
Однако ругать «времена и нравы» – занятие увлекательное, но малоперспективное. И собеседники Попова дают нам достаточно примеров того, «что существенно всегда, при любом обществе». В том числе при советском.
Белла Ахмадулина: «Я сначала в защиту Сахарова высказалась, потом – за Копелева. И меня вдруг это страшно развеселило... Разумеется, я не надеялась их спасти, это была попытка спасти свою совесть. И мне полегчало страшно».
А вот, к примеру, что блестящий ученый, полиглот, энциклопедист Вячеслав Иванов вспоминает о своем не менее выдающемся отце – Всеволоде Иванове: «Однажды Дзержинский прислал ему огромный пакет с доносами на него, собранный за полгода, и отец на глазах лубянского курьера не читая бросил этот пакет в горящий камин. Он не хотел в этом копаться».
При этом практически все, с кем разговаривает Попов, – люди творческие. И многое в их высказываниях будет интересно всем, не чуждым, как сейчас говорят, креатива. Меня, например, больше всего поразило признание писателя Владимира Войновича, который «уничтожил около трех тысяч {своих} стихотворений, написанных в разные годы, ненапечатанных, показавшихся... ненужными». Это поступок. Поступок нерядового человека. Или, как утверждает автор книги, гения. И, раз уж мы имеем дело с гениями, понятно, что масштаб обсуждаемых проблем то и дело выходит на планетарный уровень.
Юрий Любимов: «Есть ощущение у многих, а не только у меня, что вообще приближается конец нынешней цивилизации... шарик иссяк, не может больше выдержать такого тотального на него наступления алчных и глупых землян...»
Вячеслав Иванов: «Такое ощущение, что Кювье с его теорией катастроф был ближе к истине, чем сторонники плавной эволюции... Если Высший Разум примет решение, что надо не полностью нас уничтожить, а направить на другой путь, то им могут быть приняты энергичные меры».
И тем более ожидаемо, когда разговор неординарных людей оказывается «хаотичен, как неструктурированный, живой, дикий мир».
Василий Аксенов: «Человечеству всего шесть тысяч лет. А что такое шесть тысяч лет для истории, где счет идет на миллионы и миллиарды... Коммунисты о чем‑то догадывались, когда толковали о новом человеке. Правда, сами, вопреки своему учению, мгновенно освинели и стали жировать среди нищеты. Но они были шагом на Пути, без них человечеству нельзя было сделать следующий шаг.
Е. Попов: Шаг, но куда?
Однако гуру Вася не успел ответить даже на этот простой вопрос, потому что из динамиков... вдруг вновь грянула легкая, но противная музыка.
Е. Попов (пытаясь перекричать музыку): Это нам знак!..
В. Аксенов: «...нет никакого противоречия между теорией эволюции и идеей творения... Адам... как бы наметил весь смысл своего существования как самоусовершенствование на пути возврата к идеалу, то есть выходу из времени. Ибо время – это и есть изгнание. И не идем ли мы из материального мира... обратно, в нематериальный мир? Так сказать, в райские кущи... Так или иначе, пусть все движется своим чередом. Платим и уходим, Женя».
И вот это, пожалуй, самое интересное в интервью, записанных Поповым, – почти всегда там присутствует еще кто‑то, безмолвный и деятельный. Кто‑то третий...
