«Один в вышине!..» — Юрий Ключников. Стихи и переводы
Прожить в России долгую жизнь и не иметь трудной судьбы и ломаной биографии — это было бы слишком идеально и как-то уж совсем не по-русски. И в этом — «русском» — смысле с судьбой у Юрия Михайловича Ключникова, сибирского поэта, переводчика, эссеиста, отметившего в декабре 2020 года 90 лет, — все, как говорится, в полном порядке.
Что может быть страшнее войны, пришедшейся на детство ребенка? И через всю разрушенную, заплаканную страну эвакуация вместе с родителями — вначале в Саратовскую область, затем, в 1942 году, в Кузбасс. В тринадцатилетнем возрасте работа у станка в шахтерском городе Ленинске-Кузнецком. По окончании филологического факультета Томского университета работал учителем литературы, директором школы, журналистом в газете, радиокорреспондентом, главным редактором Новосибирского областного радио и Западно-Сибирской студии кинохроники, редактором издательства «Наука» СО РАН.
После некоторого благополучного периода в жизни, когда из «забот суетного света» с перспективами дальнейшего карьерного роста, Аполлон еще не призывал будущего поэта, но уже готовил серьезно «к священной жертве». Не было на хрущевскую «оттепель» своего Константина Леонтьева с требованием «подморозить Россию», оттого-то «весенний тлетворный дух» ударил в слабые интеллигентские головы той поры. Однако если у Гоголя дороги расползались как раки в разные стороны, то интеллигенция наша в шестидесятые годы еще резвее разбежалась по разным углам. Ю.Ключников в эти годы вместо политического диссидентства избрал путь духовного поиска, возвращения к религиозным истокам, за что, кстати, пострадал тогда же и писатель Леонид Бородин.
Для Ю.Ключникова переломным (так ломается биография!) стал 1979 год, когда он, благонамеренный коммунист, был обвинен в идеализме и богоискательстве и после трехлетних разбирательств перед лицом партийной инквизиции, требовавшей от новоявленного Галилея отказа от признания, что «земля вертится», то есть что Бог есть, был уволен с работы и спущен вниз с крутой карьерной лестницы. Результатом стали шесть лет работы грузчиком на хлебзаводе, почти как в военном стихотворении Семена Гудзенко «Я был пехотой в поле чистом...» с его добровольным выбором: «Быть под началом у старшин хотя бы треть пути, потом могу я с тех вершин в поэзию сойти...» И Ключников сошел в поэзию с грузчицких вершин как простой пехотинец, работяга, труженик, подвижник...
Вспоминаются написанные в начале прошлого века строки Ильи Эренбурга об энергии и работоспобности Валерия Брюсова, похожего «на просвещенного купца, на варвара, насаждающего культуру, который за все берется: вместо цинготных сел — Чикаго построю, из Пинеги фешенебельный курорт сделаю, а на верхушке Казбека открою отель “Эксельсиор”. Задолго до наших дней он начал работать над электрификацией российской “изящной словесности”.
Что-то в нем не то от Петра Великого, не то от захолустного комиссара “Совхоза”. Он пишет стихи — классические и вольные, парнасские и гражданские, “декадентские” и нравоучительные, сонеты, терцины, баллады, триолеты, секстины, лэ и прочие, в стиле Некрасова или Малларме, Верхарна или Игоря Северянина. Пишет еще драмы, рассказы, повести, романы. Переводит с языков древних и новых. Выступает в роли философа, филолога, художественного критика, военного корреспондента. Его именем подписан не один десяток книг, а поместительные ящики его стола хранят залежи еще не напечатанных рукописей. Он неутомим, и не о таких ли людях думал Блок, называя Русь “новой Америкой”?
Брюсов как-то сказал мне, что он работает над своими стихами каждый день в определенные часы, правильно и регулярно. Он гордится этим, как победой над темной стихией души. Изобретатель машины, действующей безошибочно во всякое время и при всякой температуре. Напрасно говорят, что случайны и темны пути, по которым пришел Брюсов к цельному и всемерному утверждению коммунизма. Как мог он не почувствовать столь близкого ему пафоса великой механизации хаотического доселе бытия?»
Эренбург прав, Александр Блок конечно же угадал явление в России этого «нового» человека — «человека-артиста», что было связано с его представлениями о тенденциях развития русской культуры, при которых происходит сближение и слияние различных видов искусств, осуществляется синтез всевозможных типов знаний и форм культурной деятельности.
Немало общего найдем мы в характеристике, данной великому труженику, «человеку-артисту» Валерию Брюсову, с творческим темпераментом Юрия Ключникова, который, по признанию его сына С.Ключникова (пожалуй, главного пропагандиста трудов отца), и сейчас, в своем почтенном возрасте, работает ежедневно по 12 часов и его столы переполнены еще не опубликованными стихами, переводами, прозой...
Юрий Михайлович Ключников переводит с пяти языков, свободно владея французским и английским, китайцев, суфиев и индийцев он переводил с подстрочников; всего им переведено почти 1400 стихотворений, собственных же стихов за 90 лет скопилось около 1600.
Он переводил Вийона, Вольтера, Беранже, Гюго, Бодлера, Верлена, Рембо, Аполлинера. Перевел 100 стихотворений Джона Донна, переводил Фирдоуси, Омара Хайяма, Ли Бо, Ду Фу, сонеты Шекспира, перевел полностью все 18 глав Бхагаватгиты, сейчас продолжает работать над переводами индийской лирики и духовной поэзии.
Об антологии (2015 год) его переводов французской лирики «Откуда ты приходишь, красота?» (250 стихотворений, масштабный замысел показать образцы поэзии с XII века по конец века XX) крупнейший специалист по зарубежной литературе Станислав Джимбинов писал: «Юрий Ключников мастерски владеет поэтическим словом, его переводы читаются легко, в них не спотыкаешься на темнотах, поскольку всю работу по расшифровке “темных” мест поэт взял на себя, о чем он говорит сам... Такой обширной антологии французской поэзии, выполненной одним переводчиком, у нас еще не было ни до, ни после революции». (Вот бы кому давать орден Почетного легиона — созидателю и просветителю, а не разрушителям отечественной истории и культуры, которых так щедро одаривает современная Франция!)
