Fiction

***

Как совладать с истомой.
Сверзившись в пластуна.
Если в зиме бездонной
Начат подём со дна?

Здесь, на границах плоти.
С минимумом цидуль
Дума об оцелоте
Рядится в поцелуй.

Истин вагон постигнув.
Жить приказав трудам.
Прянешь во мглу инстинктов
Под племенной тамтам.

Горестней на отшибе
Плакать о мудреце
Там. где в любой йешиве
Чудится медресе.

Лишь бы не с игроками
Похоти островной
Чувствовать содроганье
Светоча над страной.

777

Лёше Парщикову

Помнишь Лёша портвейн

Три семёрки

Или даже не помнишь совсем

Ты был в Стыньфорде я 

в НЬЮ Йорке

А теперь мне 77

Ты в Нью Йорик далёкий 

ёркнул

нам ещё дружить и дружить

не дожил ты до двух семёрок

нам до трёх предстоит 

дожить

Дальше на сайте издания...

Слова

Люблю слова, которые по звуку
воспроизводят смысл: жесть, жар, заноза, жжёт.
Еще сюда прибавь растраву и разлуку,
а щастье — убери, его звучанье лжёт.

Царапают шипы, цепляет заусенец —
всё достоверно здесь, как горечь, плач — горюч.
Блаженствует душа, как розовый младенец,
к загадочным вещам своп подбирая ключ.

Мы оба — слух и речь, язык и ухо, оба с
наушником: в космический провал
натянут проводок, откуда первообраз
сам выразил себя и сам себя назвал.

Дядя — племяннику:
вот что, дражайший наш писатель Анатолий
Васильич… если ты про нас не напишешь,
считай, что нас  и на свете-то не было…

0.

– Все? – спросил Хрущев. – Закончили? Все высказались?

Члены Президиума ЦК настороженно молчали.

– Тогда я скажу. – Хрущев встал и устало, медленно прошелся взглядом по присутствующим.

– Подведу, понимаешь, итоги. Но вначале ответьте мне: зачем из отпуска выманили?

Ответа не было, и Хрущев продолжал: