Игорь Волгин: «Достоевский, как ни странно, — молодежный писатель»
Российский историк, литературовед, поэт и телеведущий Игорь Волгин в интервью Sputnik Эстония рассказал о клиповой культуре, современной журналистике и исторической особенности Российской империи.
Историк по образованию, специалист и в области литературы, и в области истории, Игорь Волгин отличается глубоким пониманием тонких взаимосвязей этих предметов и их влияния на культуру. Культура же, в свою очередь, по его убеждению, управляет миром.
— Игорь Леонидович, чтобы сохранить человека человеком, какой должна быть материальная культура? И должна ли она быть некой готовой формой, которую остается только принять?
— Конечно, мы уже с головой живем в обществе потребления. Сложный вопрос, ведь культура сейчас клиповая — клиповая литература, клиповые фильмы, используются вещи-клипы. В основе всего клип как некий сюжет, который срабатывает, и такая культура наиболее воспринимается. У меня есть стихи, которые часто цитируют:
И Бог мычит, как корова,
и рукописи горят.
…Вначале было не Слово,
а клип и видеоряд.
О, дивный мир этот тварный,
пою тебя и хулю,
хотя мой запас словарный
давно стремится к нулю.
Это художественное описание процесса, который сегодня происходит.
— А что делать? Извечный русский вопрос. Ведь человек мельчает.
— Да конечно. Человек мельчает. Человеку это нравится, и он привыкает к клиповым значениям, к культуре значений, которые даются в готовой упаковке. Что делать? Зависит от состояния, умонастроения общества, от воспитания, которое закладывается с детства, многое зависит от школы.
Не бывает общества отдельно, а культуры отдельно. Именно школа, образование закладывают восприятие культуры. Сегодня образование поверхностное, даже говорят, что рано в школе изучать Пушкина и Достоевского, потому что дети не воспринимают. Но дело в том, что какие-то вопросы, которые волнуют молодых людей, закладываются в школьном возрасте. Ведь Достоевский, как ни странно, молодежный писатель — у него все герои молодые, — и поднимает он вопросы вопросы молодых людей. Я понимаю, что школьник целиком не воспримет "Преступление и наказание". Но он соприкоснется с этой проблематикой, и что-то западет в его сознание.
У Евтушенко есть строки о мальчике, который еще только должен родиться:
Все те места, что пропускал я в книжках,
он не пропустит.
Он и тут сильней.
Поэт предполагал более глубокое восприятие культуры, литературы, поэзии в частности.
— Но современная система образования отличается от того, которое мы получали в Советском Союзе. Это плохо или хорошо?
— Образование сегодня во многом клиповое, кстати. Тут все зависит даже не от системы, а от учителя. Если учитель, которого я не уважаю, говорит правильные вещи, я ему не поверю, если истина идет через него, я ее не восприму. Фигура учителя важна. В школах должны работать самые лучшие кадры.
— Но кадры готовят для этого же клипового образования. Что же будет на выходе?
— А мы видим. ЕГЭ — это клиповое образование, это самый настоящий клип. И мы уже видим результат. Я могу судить по высшей школе, где уже десятки лет работаю на факультете журналистики и наблюдаю за поколениями. Качество студентов с каждым годом ухудшается, потому что студентов все время облегчают. Еще Достоевский говорил о том, что облегчать ребенка не надо.
Сегодня в университеты приходят люди со смазанным историческим сознанием, когда 1937-й год не отличается от 1977-го и век XIX от века XVIII. Люди сегодня заканчивают университет, не записавшись в библиотеку, потому что есть интернет. Раньше такого не было. Раньше был фундаментальный подход.
Я помню, чтобы написать курсовую, надо было пойти в библиотеку, найти нужную книгу самому, а это был целый процесс. Не нажать кнопку и получить готовое, а отобрать нужную книгу из массы других. А потом целыми днями выписывать материал. Информацию добывали, и она откладывалась.
А сегодня информация доступнее, но она не запоминается. Чем выше технический прогресс, тем ниже качество человека.
Чем доступнее информация, тем быстрее она выветривается. Когда мои студенты идут на экзамен с телефонами, и все ответы сдувают, у них в головах ничего не остается. Андрей Вознесенский сказал: "Все прогрессы реакционны, если рушится человек".
— Русские обладают высокой долей эмпатии, легко воспринимают другие народы и культуры, легко уживаются с ними. Но не кроется ли опасность в этом — не растворяет национальную самость русских?
— Еще Достоевский говорил об особенности русской нации в восприятии чужих миров, вживании в менталитет других наций.
И Лермонтов в поэме "Герой нашего времени" писал о том, что русский человек легко воспринимает чужие религии, образ жизни, вживается в это. Это все черта российской империи — она не была раздираема конфессиональными и национальными противоречиями, в ней не было крупных конфликтов на уровне государства. Это черты русской нации, которая собирает вокруг себя, — не толерантность, нет, а понимание, уважение, внутренний такт по отношению к другим. Поэтому и могла существовать империя, где уживалось множество разных народов и не было навязывания себя.
— Игорь Леонидович, вы не любите слово "литературовед". Каким бы термином в отношении своей работы вы его заменили бы?
— Я считаю, что лучше употреблять в отношении того, чем я занимаюсь, термин "историк литературы". Я занимаюсь историей литературы, как динамическим процессом, как процессом, где есть история литературы. Но история литературы включает в себя и общую историю. Эти вещи неразделимы.