Игорь Волгин и Евгений Попов – о феномене Сергея Есенина
Со дня рождения одного из самых любимых народом поэтов прошло 125 лет. До сих пор каждому близки и понятны его стихи, именно с них для многих начинается знакомство с русской поэзией. Его творчество в той или иной степени повлияло на мироощущение многих авторов. «Что лично для вас значит Сергей Есенин?» – на этот вопрос «Литературной газете» отвечают известные литераторы: Борис Евсеев, Инна Кабыш, Владимир Шемшученко, Анна Гедымин, Евгений Минин, Марина Кудимова, Игорь Волгин и Евгений Попов.
Игорь Волгин, поэт, историк:
– Мои первые впечатления от Сергея Есенина – сугубо эротические.
Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,
Сядем в копны свежие под соседний стог.
Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Это не вздохи на скамейке и даже не прогулки при луне. И тем более не «Я к вам пишу…». Моё целомудренное (в литературном, разумеется, смысле) восьмиклассное воображение было поражено как обстоятельством места, так и, в особенности, образом действия.
Ты сама под ласками сбросишь шёлк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.
Во время знаменитых оттепельных сходбищ у памятника Маяковскому я, уже десятиклассник, с чувством декламировал «Письмо к женщине»: это был эротизм совсем иного толка («С того и мучаюсь, / Что не пойму, / Куда несёт нас рок событий...») – с общественной, так сказать, подоплёкой.
Вообще, в России такой поэт не мог не появиться. Свято место пусто не бывает. Со времён Пушкина некая область национального духа оставалась вербально невостребованной, неозвученной, хотя настоятельно требовала восполнения. Феномен Есенина единственен в своём роде: его любят (или, по крайне мере, ценят) практически все: не исключая даже тех, кому он, предположим, эстетически не близок. Эта воистину всенародная любовь зиждется не столько на безусловном признании поэтического таланта (талантливых поэтов в России хватает), сколько на почти бессознательном ощущении, что Есенин выразил глубинную суть (я бы даже сказал – глубинные сути) нашей национальной жизни. Причём сделал это без подделки под народный (вернее, псевдонародный) говор – как, например, Ф. Ростопчин в своих афишах 1812 г., которые, по словам классика, были писаны наречием деревенских баб. Нет, это был «всё тот же» язык великой литературы, язык Пушкина, но – вложенный в, казалось бы, неискушённые, как бы впервые отверстые уста. Эта речь в силу своей первозданности и обезоруживающей, скажем так, искренности не могла не тронуть сердца.
Кто спорит: Есенин – лирик. Но не случайно вызываемое им лирическое переживание в конечном счёте оказывается переживанием интеллектуальным. «Умом Россию не понять», – провозглашает «поэт-философ» Ф. Тютчев. «Я скажу: «Не надо рая, / Дайте родину мою», – откликается «крестьянский поэт» С. Есенин. Прав И. Бродский: поэзия не имеет эпитета.
Меня всегда поражали строки: «Полюбил я грустные их взоры / С впадинами щёк». Грамматически сомнительно, поэтически – абсолютно.
Сергей Есенин не принадлежит к числу моих самых любимых поэтов. Но без этого звука я не могу представить музыку сфер.
Евгений Попов, прозаик, президент Русского ПЕН-центра:
– Думаю, что Сергей Есенин – самый любимый народом поэт. Его стихи в стране знают все, начиная с высоколобых интеллектуалов, функционеров и заканчивая звероподобными мужиками, отсидевшими «на просторах родины чудесной» и зарабатывающими себе на жизнь тяжёлым физическим трудом. Большевики сдуру пытались запретить его, но это, к их удивлению, оказалось невозможным. Есенин – подлинная суть и душа нашей великой страны, где он, деревенский парень, смог стать тем, кем стал. Соцреализм и другие «-измы» не имеют к нему никакого отношения. Он был, есть и будет, пока будет Россия. А она будет всегда. Есенин – воплотившаяся мечта и надежда. Есенин, как никто другой, сумел «нежное сказать» простым и сложным русским людям. Лично мне он ещё в юности дал что-то волшебное, неуловимое, и я стараюсь сберечь, не растратить это.
