Олеся Николаева о дебютной прозе и духовном пути в монастыре

Басинский Павел Валерьевич
Николаева Олеся Александровна
Янв 23 2025
В Российской газете опубликовано интервью руководителя семинара прозы в Литинституте Павла Басинского с руководителем семинара поэзии, лауреатом премии «Слово» Олесей Николаевой.
Скриншот

Наступивший год объявлен Годом защитника Отечества - и не случайно разговор с автором поэтического сборника «До Небесного Иерусалима» и других книг, в том числе невероятно увлекательной прозы и жизни монастырей сегодня, мы начали с ее стихотворения об отце-фронтовике. В минувшем декабре, на вручении премии «Слово» в номинации «Мастер. Поэзия», Олеся Николаева сказала важные слова: «Поэзия - это способ национальной идентификации и то, без чего невозможно представить русский народ. Это как для испанцев фламенко, а для грузинов многоголосие». Связь между этими понятиями: память, поэзия - не косвенная, а прямая. И это не о прошлом, а о нашем настоящем.

– Признаюсь сразу: я люблю твою стихи. Тебе удается преодолеть Сциллу и Харибду, о которых говорил поэт Юрий Кублановский. Главная проблема современной поэзии в том, что ей приходится совмещать в себе огромное поэтическое наследие с искренностью, без которой стихи становятся просто демонстрацией техники. Твои стихи и образно, и ритмически сложно выстроены, но в них всегда есть обнаженная душа. Мое любимое из твоей книги - стихи, посвященные отцу. «Папа, больше тебе по этой земле не придется скользить и мерзнуть, / смахивать морозную неживую слезу с ресниц, / шляпу свою смешную на лоб надвигать от ветра, / когда идешь, накреняясь вперед, навстречу ему...» И - в финале: «А когда и меня понесут отсюда во гробе, / потерявший руку в великой страшной войне - / ты из белых одежд две руки вдруг протянешь: обе / распахнутся блаженным объятьем навстречу мне!» Твой отец воевал и потерял на Великой Отечественной войне руку. Вообще ты в какой семье родилась и воспитывалась?

– Спасибо за добрые слова, и за то, что мы начинаем с разговора о моем отце. Ему едва исполнилось 19 лет, когда он, выпускник артиллерийского училища в Томске, лейтенант, командовавший батареей и прошедший с ней через всю Белоруссию, потерял под Данцигом (Гданьском) в бою с фашистскими танками правую руку. Порой он испытывал мучения от осколков, которые с тех пор навсегда остались в его теле.

Я слышала от разных людей, что их родственники-фронтовики не любили вспоминать о войне. Но мой отец продолжал дружить со своими однополчанами, они часто бывали у нас в гостях и с жаром обсуждали события тех дней и лет. У нас часто ночевал приезжавший издалека и ставший нам родным фронтовой друг отца Павел Агарков, который спас ему жизнь в том бою. Он вынес его на себе и доставил в передвижной госпиталь, заставив польского врача сделать операцию (начиналась гангрена). Польская девушка Марта Обегла, помогавшая этому доктору, дала папе свою кровь, иначе он бы не выжил.

Каждый год отец ходил на встречу фронтовиков к Большому театру. Он тогда надевал пиджак с орденами, и глаза его как-то особенно поблескивали в радостном предчувствии. Но однажды, незадолго до своей смерти, он вернулся оттуда печальный и словно надломленный: не встретил там ни-ко-го из своих! Никого не осталось!

<...>

– Стихи сейчас пишут в огромном количестве, и стихотворцев становится все больше. На портале «СтихиРу» зарегистрировано почти 1 миллион авторов и опубликовано порядка 65 миллионов стихов. Примерно одно стихотворение на каждого второго жителя России. Чем ты это объяснишь?

– Еще и при советской власти, и в нынешние времена меня поражало это количество людей, пишущих стихи. Куда бы ты ни приехал - хоть в Никарагуа или на Кубу, хоть в США или Германию, везде найдутся стихотворцы, которые нашли друг друга и объединились в литературный кружок. Однажды я задумалась над тем, почему люди, уехавшие из России по разным обстоятельствам и долгое время живущие вдали от нее, начинают там писать стихи, устраивать поэтические фестивали, порой делая это главным содержанием своей жизни. По-видимому, сочинение стихов для них, оторванных от «корней», стало на чужбине механизмом некой компенсации, восполнения ощущения неполноты собственного существования. А тот факт, что стихи они стали писать не на языке «страны проживания», а на русском, может означать, что русская классическая поэзия сыграла здесь роль защитного «материнского лона», вернувшись в которое, человек ощущает себя уже не «грозой оторванным листком», а участником великого сообщества, где он обретает собственную национально-культурную идентичность.

Для нас же, живущих в России, сочинение стихов - это, прежде всего, возможность выхода за пределы своего «наличного» существования, «надмирности», без которой душа ссыхается и выдыхается. Поэзия - наш отчий дом, или, по слову Хайдеггера, «дом бытия», окна которого распахнуты в небесные обители и эдемские сады. Кроме того, поэзия владеет властью преображать душу, жизнь, мир. «Из тяжести недоброй» создавать «прекрасное», как у Мандельштама. «Извлекать драгоценное из ничтожного», как у пророка Иеремии.

– Не могу не коснуться украинской темы, хотя понимаю, как тяжело о ней говорить. До сих пор помню твою «Балладу о Сашке Билом», том самом украинском отморозке, которого свои же и убили. Когда-то эта баллада больше объяснила мне ужас происходящего на Украине, чем самые шокирующие телевизионные картинки. Может, потому что в этих стихах чувствовалась твоя личная боль. Но вот что меня уже тогда настораживало. Ведь Сашко Билый - не его настоящее имя. Это Саша Белый в исполнении Сергея Безрукова из «Бригады», невероятно популярного российского сериала 90-х годов. Это оттуда он взял своего «героя». В интервью «РГ» ты говорила, что события на Украине должны заставить нас задуматься над тем, что происходит с нами. Что это значит?

– Да, это была личная боль, с которой я следила за событиями на Украине еще с октября тринадцатого года, когда побывала на книжной ярмарке во Львове и на пушкинском конкурсе-фестивале в Одессе. Уже тогда по каким-то почти не уловимым признакам чувствовалось, что надвигается что-то ужасное. Так же точно, как еще в девяносто четвертом году в Белграде расползался этот горький запах грядущей войны. Пиликали скрипочки в шикарном ресторане, подавали вина и закуски, но он, этот запах человеческой бойни, ощущался в самом воздухе, и мы оба - поэт Николай Кононов и я, приехавшие туда на конференцию, это заметили. Именно поэтому я с ноября тринадцатого года читала украинские сайты и с содроганием наблюдала нарастание бешеной энергии Майдана, ухватки, приемы и стилистика которого очень уж мне напомнили события, сопровождавшие февральский и большевистский перевороты.

Последние лет двадцать я с каким-то болезненным упорством не могу оторваться от чтения исторических книг, документов, воспоминаний, свидетельств того, что же происходило в России в начале двадцатого века. А сейчас я вместе с моим мужем Владимиром Вигилянским написала многостраничный и многофигурный роман «Дело Гапона» о событиях 1905-1907 годов.

Практически все мои стихи о событиях на Украине были написаны задолго до СВО.

Теперь что касается нас. Мы пережили сложный и, возможно, губительный период национального самоотрицания. Происходил стремительный слом русской ментальности, выкорчевывание установок, исторически заложенных в коллективном бессознательном и отвечающих за интерпретацию происходящего, за отбор и обработку получаемой информации. Проще говоря, из глубин национального самосознания был изгнан сам евангельский дух, надеюсь, что не повсеместно и не окончательно. Да, возможно, что-то отчасти происходило как компенсация за предыдущие годы скудости и несвободы. Но этот навязанный и принятый нами без сопротивления культ Золотого тельца, возвеличенный образ «безумного богача», осыпанного почтением и почестями, эгоизм, проповедуемый как норма жизни, конкуренция, изнутри всегда подбитая завистью, успешность как цель и венец, удовольствие как высшая ценность личного бытия … Эти суицидальные тенденции, эта «невсамделишная» реальность не могли быть изменены иначе как бесславной кончиной, либо жесткой сменой парадигмы. Что и происходит сейчас. Всякая ломка болезненна, но, если мы не изменимся, не преобразимся, не обратимся к своим историческим корням и духовным истокам, то проиграем и, возможно, погибнем.

Читать полностью на сайте Российской газеты...