«Способ лечения человека»: рецензия на книгу Е.Попова и М.Гундарина о Фазиле Искандере
Соавторы, обозначенные в книге как Е.П. и М.Г., знакомят читателя с биографией Фазиля Искандера и анализируют его творчество, упоминая оценки именитых критиков: Бенедикта Сарнова, Станислава Рассадина, Александра Казинцева и других. Опираются авторы и на исследование Натальи Ивановой. Задача книги «Фазиль» ясна – показать судьбу «мальчика с имперской окраины, сына перса и абхазки, ставшего, не имея ни капли русской крови, классиком русской литературы». В конце текста приводится цитата Павла Басинского, окантовывая замысел: «Русский писатель – не национальность. Это принадлежность к великой литературной традиции. Это великое счастье, но и колоссальная ответственность».
<...>
Монография «Фазиль» не могла обойтись без показа исторического фона, на который наложилась судьба писателя, и не коснуться участия Искандера в «Метрополе» – прошумевшем альманахе, воспринятом властью как гнездо антисоветских авторов. Авторы уточняют: «В «Метрополе» Искандер разместил повесть «Маленький гигант большого секса», которая под заглавием «О, Марат!» вошла в канонический текст «Сандро из Чегема». <...> Второй текст Искандера – рассказ «Возмездие» из цикла про детство Чика – к тому времени был уже напечатан, хотя и с купюрами, в седьмом номере «Дружбы народов» за 1977 год», поэтому «чиновники никак не могли взять в толк, что общего у мегаблагополучного Искандера с этой компанией». За участие в альманахе он «был подвергнут лёгкому остракизму» (к счастью, наказание оказалось недолгим): сократились тиражи, стали редкими публикации, семейное положение спасала работа жены и «конверты» с помощью из Абхазии. Авторы убеждены: для абхазов, всегда испытывавших «неприязнь к любым проявлениям товарно-денежных отношений», такая помощь была проявлением бескорыстной любви к создателю художественного Чегема.
Евгений Попов тоже отметился в «Метрополе» – и вскоре стал знаменит. Похоже, его взгляды эволюционировали от либеральных порывов до имперской монолитности, поэтому имперские взгляды Искандера неоднократно авторами подчёркиваются. Искандер, несомненно, был гиперсоциален. <...>
Авторы в своих беседах, придающих некоторый динамизм композиции, кружат и вокруг «Нового мира» тех лет: они убеждены, что именно после публикации повести «Созвездие Козлотура» в «Новом мире» (1966) Фазиль Искандер стал «одним из немногих по-настоящему известных писателей своего поколения. <…> После «Сандро из Чегема» и «Кроликов и удавов» авторитет Искандера был непререкаем, но именно «Созвездие Козлотура» стало решающим в его писательской и человеческой судьбе». Александр Твардовский, главный редактор журнала, считал, что сила повести «не только в её сатирической сущности. Она привлекает своей лирической основой». Создавший яркий эпический образ народного героя сам Твардовский оказался слишком ярким для серого цвета тогдашних коридоров: он подвергся опале вместе с журналом. В те годы любая случайная деталь способна была подтвердить «неблагонадёжность», к примеру, кто-то из всепроникающих мог обнаружить в Смоленских архивах дворянско-однодворческие корни рода Плескачевских – к этому роду принадлежала мать Твардовского... Но, скорее всего, точную оценку события мы, вслед за Е.П. и М.Г, найдём в эссе Искандера «Письмо друзьям»: «Когда закрывали «Новый мир» Твардовского, я дал телеграмму на имя Косыгина. Я писал, что журнал закрывают за то, что он мыслит. Я писал, что не всякая критика – мысль, но всякая мысль – критика. Общественная мысль не может существовать вне критического контекста». История «Нового мира» отражает историю страны: каждый главный редактор этого журнала – герой своего времени. Думаю, литераторам и любителям литературы обо всём этом читать будет интересно.
И всё-таки в первую очередь книга будет востребована поклонниками творчества Искандера. Авторам удалось воссоздать образ Искандера-мыслителя. Очень важны его рассуждения о писательстве: «…для себя, для гармонизации собственной души и тем самым души читателя я создал тот мир, который при всей своей простоте был своего рода гармонией, куда можно было идти. Я всегда смотрел на литературу, как, может быть, в известной степени, на способ лечения человека, на способ его заряда какой-то внутренней силой, внутренней гармонией, которая помогла бы ему выживать в этом мире». Разумеется, авторы с лёгкой иронией прошлись по такому «несовременному» взгляду на литературу. Но тут же, в очередном диалоге, поспешили свою иронию нокаутировать (возможно, увидев на стене мелькнувшую сумрачную тень главного героя): «Да, несовременно, потому что – вечно». М.Г. предположил: «Может, поэтому он всем как родной – и абхазам, и грузинам, и русским, и якутам, и чукчам, и татарам. И нам с вами, затеявшим эту книгу». Е.П. согласился и грустно добавил: «На литературу как на лекарство больше не смотрят. Смотрят как на развлечение, игру в бисер, способ самовыражения, ну, или даже способ заработка. А вот как на способ лечения – нет. Хотя все мы в этом нуждаемся».
Подводя итог авторским беседам, подал голос из книгобытия Фазиль Искандер: «Вообще конечная задача искусства, как и религии, – очеловечивание человека».
