«Трудный частный опыт истории». Геннадий Красников к 100-летию со дня рождения Николая Панченко
Есть поэты с именем, а есть поэты с репутацией (с доброй или худой славой о человеке). Одно свидетельствует о некоторой известности, другое о личности писателя, о том, что М. Пришвин называл творческим поведением. Писатель должен быть не только автором книги, полагал он, а прежде всего – «автором своей жизни». «Автором своей жизни» можно назвать замечательного русского поэта фронтового поколения Николая Васильевича Панченко, являвшего собою именно такую личность, что было отмечено премией «За честь и достоинство в литературе».
Увы, «честь и достоинство» не только не облегчают, но чаще всего осложняют путь в литературе. Прав И. Фоняков, обозначив итог непростого литературного пути поэта: «Поэзия Панченко имеет свой, может быть, не очень широкий, но преданный и по-своему пристрастный круг ценителей и почитателей». Здесь всё в точку и про «не очень широкий», и про именно «пристрастный круг». Вроде не так уж и мало, и всё же обидно, что узнаваемая экспрессивная поэзия Н. Панченко обойдена достойным его таланта вниманием. Но то был сознательный выбор поэта, который с самого начала создавал собственную художественную, этическую иерархию ценностей.
Земляк знаменитых К. Циолковского, А. Чижевского, П. Филонова, уроженец Калуги, Н. Панченко в восемнадцать лет ушёл на фронт. Служил в пехоте, затем, будучи младшим авиаспециалистом, обслуживал аэродромы в составе 242-го авиаполка 321-й авиадивизии на Воронежском, 1-м и 4-м Украинских фронтах. Был дважды контужен и тяжело ранен. На фронте вступил в партию. Биография как у большинства его ровесников. Разве что при всей его внешней фактурности – рослого молодца-красавца, словно монументальный Александр Невский с картин Павла Корина – в нём и в его стихах меньше советской романтики, которая была столь органична для творчества Павла Когана, Михаила Кульчицкого, Иосифа Уткина и многих других, оставшихся на полях сражений и тех, кто дошёл до Победы. Хотя с оглядкой на прошлое поэт всё-таки внесёт в свой словарь несколько возвышенный слог: «Шли безусые рыцари / сквозь дожди и снега / и с открытой позиции / разбивали врага».
Интересно сравнить, как по-разному два прекрасных поэта – Николай Панченко и Александр Межиров, интеллигенты по рождению, – изображают, по сути, одинаковый сюжет. Межиров в длинном стихотворении «Проводы» повествует о том, как отправляется на войну:
Меня проводили без слёз,
Не плакали, не голосили,
Истошно кричал паровоз,
Окутанный клубами пыли.
Юным новобранцам выдали сухой паёк с банкой сгущённого молока, и мальчишка, вспомнив детскую забаву, «На банку ножом надавил, / Из тамбура высунул руку», глядя, как «Тягучая нить молока / Колеблется вдоль эшелона…». Сюжет завершается эпично, интеллигентно, красиво:
Свистит за верстою верста,
В теплушке доиграно действо,
Консервная банка пуста.
Ну вот и окончилось детство.
