Fiction

* * *
Когда не все вопросы решены,
чем на бессонницу искать управу,
сумей услышать голос тишины,
который ночью ниже на октаву.

Не перепутай только явь со сном,
слух напрягая, речь ни шла о чём бы.
Случись подобное, к примеру, днём,
ты по губам, возможно, всё прочел бы

и не гадал бы по обрывкам фраз,
что тишина тебе сказать имеет,
подкараулив безмятежный час,
когда разноголосый мир немеет.

Иногда кажется, что «москвич» — это приговор, вынесенный высшей инстанцией тем, чьи предки сорвались некогда с мест в поисках лучшей жизни. Уездные и волостные города и посёлки, деревни и хутора, выселки и полустанки, разъезды и барачные посёлки — всё это, потерявшее само себя в русской бесконечности, рассматривалось и рассматривается в качестве родового гнезда, возвращаться в которое себе дороже. Главный наэлектризованный до предела магнит страны — два города, две столицы, южная и северная, в которых будто бы суждено и быть, и торжествовать, и горе мыкать.

Предвижу: найдутся обязательно те, которым стихи Геннадия Красникова покажутся слишком резкими и трагическими, привившими ораторские приёмы тому, что обязано – так мыслится слишком многими – улещивать и умащать елеем. Какая утешительная ложь! Поэзия – речь того, что посмел открыть глаза в мутной воде бытия и вскрикнуть, что вода мутна.

Студентам-заочникам общежитие не полагалось, об этом знал весь Свердловск, поэтому два месяца в году – в январе и июне – все вестибюли вузов пестрели объявлениями. Написанные от руки на клочках школьных тетрадей в клетку, они примерно все были одного содержания: «Сдаётся комната чистоплотной девушке. От двух недель до месяца. Недалеко от университета. Телефон...»