Fiction

Иногда кажется, что «москвич» — это приговор, вынесенный высшей инстанцией тем, чьи предки сорвались некогда с мест в поисках лучшей жизни. Уездные и волостные города и посёлки, деревни и хутора, выселки и полустанки, разъезды и барачные посёлки — всё это, потерявшее само себя в русской бесконечности, рассматривалось и рассматривается в качестве родового гнезда, возвращаться в которое себе дороже. Главный наэлектризованный до предела магнит страны — два города, две столицы, южная и северная, в которых будто бы суждено и быть, и торжествовать, и горе мыкать.

Предвижу: найдутся обязательно те, которым стихи Геннадия Красникова покажутся слишком резкими и трагическими, привившими ораторские приёмы тому, что обязано – так мыслится слишком многими – улещивать и умащать елеем. Какая утешительная ложь! Поэзия – речь того, что посмел открыть глаза в мутной воде бытия и вскрикнуть, что вода мутна.

Студентам-заочникам общежитие не полагалось, об этом знал весь Свердловск, поэтому два месяца в году – в январе и июне – все вестибюли вузов пестрели объявлениями. Написанные от руки на клочках школьных тетрадей в клетку, они примерно все были одного содержания: «Сдаётся комната чистоплотной девушке. От двух недель до месяца. Недалеко от университета. Телефон...»