Душе летать не запретишь: Евгений Лесин о новой книге Константина Кедрова
Книга поэта, художника, профессора Литературного института имени А.М. Горького Константина Кедрова-Челищева выпущена издательством Российского союза писателей. Вот что сказано в небольшом издательском предисловии: «Он шестидесятник, семидесятник, восьмидесятник и двухтысячник – что угодно. Он из тех, которые продолжаются, как Пастернак. Он великий человек, и книга его великая», – так сказал Андрей Вознесенский в интервью радио «Маяк», отмечая 60-летие поэта. Ныне, 20 лет спустя, можно увидеть, насколько точна мысль Вознесенского о бесконечном продолжении настоящей поэзии. Здесь представлены стихи, написанные недавно – в год 80-летия». Да, здесь собраны стихи, написанные в 2022 году, и книжка выпущена к 80-летию автора. Перед нами очередной сборник «свежих» текстов поэта Кедрова. В конце, правда, есть несколько страниц «наиболее значимых стихов, созданных ранее». Они, разумеется, тоже интересны, тоже важны для автора, но читателю, конечно, хочется читать совсем новые произведения. Они актуальны, они молодые и яркие, как и сам их создатель.
Я хочу чтобы штык
превратился в перо
В Балаганчике Блока резвился
Пьеро
Сказано очень просто, предельно ясно, глубоко и в то же время верно, сильно, метко и точно. Читаем стихотворение дальше:
Над полями не Демон а Пушкин
летел
Перо упало – Пушкин пролетел
Вернемся к издательскому предисловию и словам, сказанным о Кедрове поэтом Андреем Вознесенским и летчиком-космонавтом Юрием Батуриным. Итак, цитируем: «Когда-то Вознесенский называл Кедрова Иоанном Крестителем новой метаметафорической волны поэзии. А сегодня летчик-космонавт, дважды Герой России Юрий Батурин отмечает, что метаметафора Кедрова из метафоры в квадрате превратилась в метафору в n-й степени, обретя бесконечное количество измерений».
Кедров актуален, что делает его и печальным, грустным, и не только потому что время сейчас непростое (а когда оно было простым?), а просто жизнь человеческая так устроена, что состоит в том числе и из утрат, из горестей.
Вот Яркевич сидит с Киселевым
Я сижу на ТВ с Соловьевым
Мне положен умеренный грим
О политике не говорим
Нет еще принуждения к миру
Вне политики слово и лира
От Нью-Йорка до Магадана
Нет еще никакого майдана
И чуть далее:
С Вознесенским сижу
и с Любимовым
Говорим про свое про любимое
С Вознесенским резвимся
на сцене
Ну а с Холиным дома и в Пэне
Да, все еще живы: и Игорь Яркевич, и Юрий Любимов, и Вознесенский, и Игорь Холин. И Русский ПЕН-центр процветает, не ссорятся его члены между собою. Даже не верится.
Вообще так и должна быть устроена поэзия: читаешь, и не верится.
