Воскресение русской литературной науки, или Реальность больше нормы: Юлия Великанова о презентации «Пасхальности русской словесности»
17 мая 2022 в Культурном центре «Покровские ворота», расположенном в доме-усадьбе семьи Боткиных на Покровке, состоялась презентация книги «Пасхальность русской словесности». Книгу представил автор – доктор филологических наук, профессор Литературного института имени А.М. Горького и МГИМО Иван Андреевич Есаулов.
Презентацию открыл директор Культурного центра «Покровские ворота» Жан-Франсуа Тири, рассказав, что профессор Есаулов – постоянный гость центра, не в первый раз представляет здесь новые книги. То, о чем он говорит, всегда очень важно. На предыдущей презентации в 2017 году книги «Русская классика: новое понимание» Иван Андреевич сказал: «Русскую классику немыслимо читать и понимать вне христианского мировоззрения». «Без этого мировоззрения, и мировая литература не может быть понята до конца», – добавил Жан-Франсуа.
Иван Андреевич рассказал, что предыдущая книга издательства «Новое время» – «О любви. Радикальные интерпретации Ивана Есаулова» – была представлена в «Покровских воротах», но уже в редуцированном формате, два года назад. Две книги задуманы как диптих, на традиционной орфографии.
Задуманы они или как реквием, или как приветствие той России, которая 100 лет назад отплыла от берегов Крыма. И это – первые новые книги по литературоведению в традиционной орфографии вообще у нас в стране.
Планировали серию презентаций. Но пандемия окончательно всех накрыла как девятый вал.
<...>
О концепции книги «Пасхальность русской словесности»
Что такое пасхальность? Выражение русского православного культурного бессознательного. Русский человек часто не может даже сколько-нибудь внятно передать Катехизис, но чувствует и ведет себя в жизни в соответствии с христианской системой ценностей. Иначе невозможно объяснить, почему у нас в стране осталось хоть что-то христианское после многих десятилетий беспощадного выкорчевывания всяких следов русской христианской культуры в XX веке. Надругательство над мощами, истребление церквей, полный погром той русской культуры, православной.
Что-то осталось, и это уже похоже на чудо. Во многом вошло в область культурного бессознательного. Почему это важно?
Сейчас многие говорят, что у нас нет идеологии. Все наши проблемы оттого, что у нас идеологии нет. Мол, давайте её внедрим.
Пасхальность как православная, христианская традиция – это не идеология.
Если это обратится в идеологию, тут же начнутся такого рода искажения, что вместо Христианства будет нечто противоположное, а то и антихристианское.
Культурное бессознательное в русской классической литературе передаётся в подтекстах, не в лоб, не прямо, не эксплицировано. Подспудно очень часто присутствует – причем, в вершинных произведениях. Фундамент, на котором стоит Россия, и её литературные вершины таинственным образом соединяются. В каждой из 15 глав автор попытался показать текстуально, как это может быть, – выявить этот очень часто неочевидный момент.
В книге используются идеи двух выдающихся философов XX века М.М. Бахтина и А.Ф. Лосева, философские системы обоих дороги для автора.
У Бахтина есть понятие «малого» и «большого» времени. Есаулов поясняет: «Есть малое время нашей современности. Мы в нём живём и умираем. И в этом времени, скажем, Достоевский и Тургенев, Толстой и Тургенев могут ссориться, воевать, журнально и всячески, впрочем, могут и ценить друг друга тоже.
Но в «большом» времени мы видим что-то такое, что объединяет их в единстве культуры.
«Большое» время бахтинское всё-таки для выявления этих неочевидных христианских подтекстов произведений отечественной словесности слишком абстрактно. И я его конкретизировал как большое время русской христианской культуры».
А.Ф. Лосев в своей философской системе ввёл понятия «относительной» и «абсолютной» мифологии.
В книге Есаулова «Постсоветские мифологии: структуры повседневности» относительные и абсолютные мифологии противопоставляются.
Относительные агрессивно навязывают себя, хотят быть абсолютными. Как леволиберальная мифология сейчас – вытесняет христианскую в маргиналии, навязывает свои ценности.
Точно такого же рода была коммунистическая идеология.
Любая идеология относительна.
Есаулов напомнил, что европейская культура базируется на чувстве личности. Не все культуры таковы. Это существенно.
Абсолютной мифологией по Лосеву является московское православие. И Личность – Христос.
В работе над вторым изданием пришло понимание – как «объединить» Бахтина и Лосева терминологически: в большом времени русской культуры как раз и проявляется абсолютная мифология.
Цитата из книги (стр. 121): «То, что Бахтин называл большим временем, по отношению к отечественной культуре, по-видимому, вполне уместно трактовать как большое время русской христианской культуры.
Исходя из этого, и бахтинское разграничение большого и малого времени (слишком известное, чтобы лишний раз здесь его воспроизводить) каким-то образом можно соотнести с понятиями абсолютной и относительной мифологий, которые представлены в «Диалектике мифа» Лосева. Иными словами, большое время русской культуры зиждется на понятии абсолютного мифа. (У Лосева так: «... христианство я обязан считать абсолютной мифологией. (...) Только в христианстве дана полная свобода мифу как бытию абсолютному. (...) только одно византийско-московское православие и есть абсолютная мифология», А.Ф. Лосев, книга «Диалектика мифа»). В таком случае в смысле событий малого времени русской культуры становится более ясным, если мы соотносим их с этим абсолютными мифом, рассматриваем в перспективе абсолютного мифа. Одни и те же события в относительной мифологии малого времени могут восприниматься так и этак, а в перспективе большого времени русской культуры, с её категорическим постулатом Воскресения, – совершенно иначе»*.
Новая глава, впервые опубликованная во втором издании, называется «Преемственность или дискретность: о некоторых аспектах советского освоения русской классики».
«Освоение» сводилось в своей доминантной сущности к тому, чтобы уничтожить или свести до минимума все следы христианской традиции. Иногда это получалось виртуозно. Работали профессионалы своего дела. Обучили три-четыре поколения советских людей обрезанному варианту русской литературы и культуры.
Концепции ОПОЯЗа и формалистов до сих пор популярны, однако они агрессивно не принимают того, что Лосев называл «абсолютным мифом».
Пушкин, Лермонтов и Достоевский известны нам в переводе на советский жаргон русского языка, в обрезанном, редуцированном виде. Мы должны текстологически восстановить канонические издания русской классики.
