Александр Торопцев: «Подростковая литература – дело государственное»
В марте 2023 года организаторы Международного конкурса им. Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков опубликуют шорт-лист VIII сезона. Однако «Год Литературы» решил не дожидаться промежуточных итогов и побеседовал с членом жюри Конкурса, писателем, руководителем семинара детской литературы в Литинституте Александром Торопцевым, дабы разузнать, какие задачи ставит перед собой Конкурс, какой, по его мнению, должна быть подростковая литература – и нужно ли беречь детей от всего на свете.
– В этом году юбилей Михалкова, 110 лет. И 23 года премии его имени. Что вы как член жюри о ней думаете? Что вообще это за компания, кого в неё берут?
–У Екатерины Второй был очень хороший термин – “муж государственный”. Она так называла Румянцева, Потёмкина – такого уровня людей. Сергей Владимирович тоже был мужем государственным. Достаточно вспомнить его творчество, вплоть до басен. Почему-то теперь о его баснях нечасто говорят – он же начал их во время войны писать, и смело писал, не обращая ни на кого внимания. И их издавали, эти басни – были тогда всё-таки достаточно неглупые люди.
– У меня в детстве как раз книжка была с интересной подборкой басен: Лафонтен, Крылов, Михалков. Преемственность, получается: писатель как учитель народа.
– И вся его деятельность такая! Я был поражён, когда увидел его председателем международного общества писательских союзов: возраст [у него тогда был] уже серьёзный очень.
– А сколько ему было примерно?
– Да под восемьдесят или слегка за восемьдесят. Это очень тяжело. Мне семьдесят четыре в мае будет, и я понимаю, как это тяжело – просто приходить и руководить. Ладно там – пишешь сидишь, ладно – со студентами общаешься. а когда перед тобой стоят великие задачи, когда люди приходят к тебе крупные, и надо принимать масштабные решения… И потом – он всегда сам вёл заседания! Вот последняя встреча была – он встаёт, видно уже, что тяжёлый – и начинает говорить: ярко, внятно, как будто молодой совсем мужик. И то, что он эту премию задумал, тоже говорит о том, что он муж государственный. И эта премия, даже не имея огромной рекламной базы, всё равно является делом государственным. Я в этом уверен. Сколько уже было сезонов, сколько книг издано, – это уже полка, даже две полки прекрасной литературы. А какие люди всегда были в жюри! Цвет – не просто критиков, не литературоведов, не библиотекарей, не издателей – а людей, любящих и понимающих ребёнка. Они хотят, чтобы подросток понимал, что такое русское слово.
Конечно, мы все – члены жюри – понимаем, что подростковая литература – дело государственное, и что детей надо как-то поднимать. Не играть с ними. Издатели сейчас совершили одну очень крупную ошибку, государственного масштаба. Они стали издавать литературу продажную. Это самое большое зло. Вот я ничего против разных жанров не имею – пусть будут и фэнтези, и фантастика, пусть даже не научная, пусть даже хорроры будут – но они должны нести в себе богатство русского слова, чистоту русского языка. А это делать очень сложно.
– Кажется, эта ошибка куда более древняя – из ХIХ века родом. Когда взрослые из лучших побуждений – уберечь ребёнка от всего неполезного или неприличного – изобрели как бы отдельную детскую литературу, где очень быстро всё стало настолько благопристойно, что не осталось ничего живого – как внутри сувенирного шара со снегом. Сейчас начинка поменялась с воспитательной на развлекательную, но сама концепция запаянного шара осталась.
– Я называю это не шаром, а теплицей: взрослые соорудили такую теплицу, где сюсюкаются с детьми. И это до какой-то степени нужно, потому что жалко ребёнка: настоящая жизнь бывает не только суровая, но и жестокая. Человеку, который пишет о жизни ребёнка в миру, слишком легко перейти грань от жёсткости к жестокости. Я встречал такие тексты и категорически против такого подхода. Но с другой стороны, я против и того, чтобы человек сидел в теплице, не зная, что такое жизнь.
А ещё я сейчас пишу доклад на одну конференцию для Литинститута, и в нём жалею, что Древнему миру уделяется в современной учебной программе так мало внимания. Ведь в VIII – III веках до нашей эры люди уже сказали всё, что мы до сих пор обрабатываем. В том числе создали примеры качественной детской литературы. Ещё со времён Древнего Египта известны не только сказки, но и такой древний научпоп: увлекательные рассказы о разных ремёслах. Показательно, как создавалась Махабхарата – собиралась из уличных представлений, во время которых сказители-актёры не просто излагали исторические факты, но и смотрели на реакцию аудитории, подстраиваясь под неё. И, кстати, отбирали из числа зрителей подростков, которые понесут этот сюжет дальше. И ведь в основе Махабхараты, несмотря на всю её сказочность, – подлинный реализм! Прежде всего – старания людей, которые пытались не допустить гражданской войны.
Или эпос о Гильгамеше как история противостояния горожан и кочевников, где всё волшебное оружие, вроде семи лучей страха, – это отражение реального страха любого героя в любой битве. Зачем бы взрослым серьёзным людям такие сказочки? Это всё на самом деле лучше служит детям – для воспитания чувств. Значит, детская литература существовала с начала времён, просто не всегда так называлась.
