Павел Басинский: «Литература - это преодоление внутреннего страха»
Писатель, обозреватель «Российской газеты», преподаватель Литературного института имени А.М.Горького этой осенью представил новую книгу «Соня, уйди!», вышедшую в издательстве «Молодая гвардия» и написанную в соавторстве с Екатериной Барбанягой. Книга стала неожиданностью для многих читателей Басинского не только потому, что это совместная работа, но и из-за того, что в ней излагаются специфические мужской и женский взгляды на проблему отношений Льва Николаевича и Софьи Андреевны Толстой. По словам Басинского, его «главной целью было показать Софью Андреевну Толстую не тенью великого супруга, а отдельной равновеликой личностью». В эксклюзивном интервью «Учительской газете» Павел Валерьевич рассказал о том, чем педагогу может быть полезна новая книга, о правилах игры в документалистике и жанровой литературе, об опыте автора Тотального диктанта и общении с сегодняшними студентами Литинститута.
– Павел, ваша книга читается как захватывающий роман-диалог (собственно, такое определение и вынесено в подзаголовок книги), точнее даже, роман-полемика, где реплики ваши и Екатерины Барбаняги выступают во взаимоотражении. Вы с Екатериной спорите о Софье Андреевне Толстой, реже – соглашаетесь, но говорите о ваших героях как о живых людях. Как родилась идея такой необычной книги? Почему в качестве собеседницы была выбрана именно Екатерина, вроде бы не отмеченная литературоведческими лаврами?
– Спасибо за высокую оценку нашей с Катей Барбанягой книги. Это, безусловно, книга, написанная в соавторстве, а то, что на передней обложке значится только мое имя, – издательское решение, издатели не любят книги, написанные в соавторстве. Мне не кажется, что мы с ней реже соглашаемся друг с другом, чем не соглашаемся. У нас не было задачи непременно спорить и не соглашаться. Мы просто хотели обсудить фигуру Софьи Андреевны Толстой с двух точек зрения – мужской и женской.
Идея книги родилась у меня, как ни странно, от противного. Мне много раз в издательстве «Молодая гвардия» предлагали написать биографию Софьи Андреевны, но я всегда решительно отказывался, говоря, что такую книгу может написать только женщина. Собственно, такая книга в серии «ЖЗЛ» уже и вышла – Нины Никитиной.
Но вдруг мне пришла в голову идея написать биографию жены Толстого в форме диалога. Такого жанра вообще-то не существует, но это-то меня и заинтриговало, я люблю экспериментировать с жанрами. С Катей Барбанягой, женщиной активной, деловой и в то же время матерью двоих детей, мы познакомились на днях поэзии в Твери. Катя пишет стихи и прозу. Ее повесть с моей подачи напечатали в журнале «Сибирские огни», у нее есть и поэтические книги. Она очень талантливый человек. И тогда я предложил ей написать этот роман-диалог. Да, она совсем не толстовед, но мне и не нужен был толстовед. Мне нужен был свежий, незамутненный «штудиями» взгляд на Софью Андреевну, на ее отношения с мужем, с детьми и так далее. Конечно, я рисковал, но в литературе не так опасно рисковать. Ну не получилась бы книга и не получилась бы. Это же не кино, где рискуют большими деньгами. Я снабдил Катю всей необходимой литературой (а ее о Софье Андреевне не так уж много), и она, к некоторому даже моему изумлению, удивительно легко и глубоко вошла в тему. Возможно, это связано не только с ее восприимчивостью (безусловной!), но и с тем, что судьба Софьи Андреевны вообще цепляет женщин. Она для них героиня, может, куда более значительная, чем Лев Николаевич – герой.
И тут к тому же грянул карантин. Я живу в Москве, Катя – в Санкт-Петербурге. И мы, сам не понимаю как, буквально за месяц по переписке написали эту книгу. Наверное, я был ведущим, но очень деликатным. К тому же мне действительно был интересен женский взгляд на эту тему. Страстный, умный. Не в моих правилах хвалить свои книги, но «Соня, уйди!» очевидно вызвала читательский интерес. У нее очень высокий рейтинг, о ней очень много отзывов в соцсетях, в основном благодарных. И, конечно, в основном женщин.
– Уверен, эти благодарные отзывы заслуженны. Но хотелось бы привлечь к книге и внимание учителей. Расскажите, пожалуйста, в каком контексте педагогу стоило бы говорить на уроках литературы об отношениях Льва Николаевича и Софьи Андреевны? Нужно ли касаться этой темы при разговоре о произведениях Толстого?
– Я думаю, на уроках литературы в школе этой темы касаться можно, но главное – все-таки говорить о произведениях Толстого. А вот учителю для понимания творчества Толстого, конечно, нужно знать его семейную биографию. Ведь она, в частности, отражена и в «Войне и мире», и в «Анне Карениной».
– «Я всю жизнь учусь писать», – говорили вы, цитируя Горького, в нашем с вами прошлом интервью «УГ», состоявшемся в конце 2017 года. А чему вас научила Екатерина Барбаняга в стилевом и этическом смысле? Какие главные уроки вам удалось вынести из полемики с ней?
– Горький до конца своих дней говорил, что только учится писать. Я думаю, это правильная позиция для любого писателя. Нет ничего хуже, чем почивать на лаврах. Из полемики с Катей я многое для себя вынес, но это трудно так просто сформулировать. Это скорее какой-то новый мировоззренческий опыт. Начинаешь понимать, что многое, что тебе кажется очевидным, совсем не очевидно для женщины. И наоборот.
– В нашей предыдущей беседе для «УГ» мы также говорили о документальном жанре. «…я даю читателю материал, в котором он сам может разобраться, без моего «концептуального» давления. То есть материала больше, чем моих выводов. Это и есть высшая доблесть документалиста». Мне кажется, в новой книге вы намеренно позволили себе органичное сочетание материала и выводов. С чем это связано, почему книгу решили сделать такой?
– Как?! Наоборот, это диалог, спор, какая тут может быть «концептуальность»? Именно эта книга далека от любых концепций. Это живой разговор двух людей, уважительный, но и полемический. Знаете, что пишут многие в соцсетях? Что, читая эту книгу, они сами втягиваются в этот спор и хотели бы высказать свою точку зрения.
– Мне тоже по мере чтения книги постоянно хотелось спорить. Например, показалось странным следующее: «В одном из ранних дневников, еще 18-летним юношей, Толстой записал, что мы достигнем совершенства, когда освободимся от всех внешних влияний». Разве можно полностью освободиться от внешних влияний? Разделяете ли вы его точку зрения?
– Да, я разделяю его точку зрения. Но это очень трудно – быть свободным от «мнения людского», как выражался Толстой. Свободным не в том смысле, что вести себя так, как тебе хочется, и плевать на других людей. Я согласен с формулой, что «моя свобода кончается там, где начинается свобода другого». Свободным внутренне. Не поддаваться моде, якобы общепринятым истинам, искать свою. Толстой воспитывал себя в этом плане всю жизнь. Я не уверен, что могу сказать это о себе. Но его позицию я глубоко уважаю, восхищаюсь ею. Даже в его жестком споре с Церковью было, конечно, рациональное зерно, и это, между прочим, понимали и понимают разумные, просвещенные священники.
– А, теперь его слова стали более понятны. Мне захотелось еще узнать, что осталось неизученного. Существуют ли «темные страницы» биографии, творчества Софьи Андреевны, которые вам хотелось бы исследовать?
– Начнем с того, что до сих пор полностью не изданы письма Софьи Андреевны мужу. Книга ее писем в очень сокращенном виде выходила только в конце 30-х годов. Да и замечательный, страстный, но и во многом опасный дневник Софьи Андреевны издан у нас не полностью. Я думаю, нас ждет еще много открытий в связи с этой удивительной, незаурядной женщиной. Лично я уверен, что только она могла соответствовать такому гиганту, как Толстой, провести с ним бок о бок почти полвека.
<...>
– Вы рассказывали, что крепко встали на ноги, пройдя школу «Литературной газеты» и «Российской газеты», их редакторов, также вы учились в Литинституте и в Саратовском институте иностранных языков. Сегодня вы сами преподаете. Нравится ли вам новое поколение студентов? Строгий ли вы преподаватель?
– Нет, я абсолютный либерал. Даже слишком либерал, это сами студенты мне иногда говорят. Как бы странно это ни звучало из уст преподавателя литмастерства в Литературном институте, я не верю в то, что можно кого-то научить писать. Это вопрос внутреннего дара и еще очень большого труда. Я говорю ребятам: «Я не научу вас писать, я сам у вас учусь. Но я могу научить вас, как учиться писать». И первое, что я говорю: «Литература – это преодоление внутреннего страха. Не бойтесь высказывать то, что действительно думаете и чувствуете, даже если это кажется вам очень странным и вы боитесь, что вас сочтут каким-то ненормальным. Поверьте, то, что реально думаете и чувствуете вы, думают и чувствуют миллионы людей. Только они, как и вы пока, боятся это высказать, порой даже самым близким. А вы не бойтесь, и победа будет за вами». Есть еще какие-то основы, которые я преподаю. Что такое роман, например? Это не просто большой текст. Нужен герой, нужна интрига. Что такое рассказ? Порой он может возникнуть из одной случайной фразы, услышанной на улице. Что такое повесть? И другие вещи.
– А о чем писали авторы несколько лет назад и что волнует их нынче? Кому сейчас стремятся подражать молодые писатели?
– Все писатели всех времен писали об одном – о человеке. Иногда, впрочем, о животных, но опять-таки с человеческой точки зрения. О любви, о ненависти, о радости, о страданиях. Мало что меняется в этом смысле. Меняются стили, преобразуются жанры. Мне, например, очень интересно, как сегодня соревнуются и взаимопроникают друг в друга фикшен и нон-фикшен, то есть художественная литература и документалистика. Сегодня читатель все меньше и меньше верит в выдуманных героев. Другое дело – жанровая литература: любовный роман, фэнтези, детективы. Тут свои правила игры. Читатель заранее соглашается с тем, что его обманывают, но ему интересно следить за сюжетом, за интригой. У этой литературы свои довольно четкие законы, и они построены на заведомом договоре с читателем: я тебя обманываю, но тебе это будет интересно и увлекательно читать. А вот в выдуманных героев серьезной прозы читатель верит все меньше и меньше. Больше того, он задается вопросом: «А зачем мне это читать?» Ведь законы серьезной прозы предполагают, что читатель должен в какой-то мере всерьез сопереживать этим героям. А они придуманы. Зачем он будет им всерьез сопереживать? Другое дело – документалистика. Она и познавательна, и может быть написана куда более увлекательно, чем любой художественный роман. С другой стороны, нон-фикшен сегодня может использовать приемы художественной прозы. Биография Наполеона, конечно, куда увлекательнее, чем биография придуманного современного героя. Жизнь Толстого интереснее, чем жизнь современного Ивана Иванова. Отсюда и происходит это взаимопроникновение жанров. Документалистика использует приемы художественной прозы, а та в свою очередь стремится быть более достоверной, вводить в романы реальных исторических персон, например, как это делают, хотя и по-разному, Алексей Иванов, Дмитрий Быков, Александр Терехов и другие. Мне очень интересно наблюдать за этим процессом, тем более что я сам в нем непосредственно участвую. Вот «Соня, уйди!». Ведь Софья Андреевна Толстая – потрясающе интересная личность, готовая героиня романа. Важно, как написать этот роман. Моя предыдущая книга была о первой русской феминистке Лизе Дьяконовой, которая в 1902 году загадочно погибла в горах Тироля. Я взял ее дневник, нашел ее архив в Ленинской библиотеке (для себя я только так ее называю, хотя она давно уже не Ленинская) и обнаружил, что ее жизнь – это интереснейший роман. Я придумал название – «Посмотрите на меня», придумал подзаголовок – «Тайная история Лизы Дьяконовой» и, ничего не придумывая, написал «Невымышленный роман». Мне было очень интересно это писать, и, смею думать, это интересно читать другим.
