С романтической влюблённостью в дело
Семинар по драматургии этот особый, так как он не разделен на курсы, а вбирает в себя сразу все курсы обучения. Поступивший на курс первый оказывается рядом с выпускниками, что создает дополнительные трудности, заставляет изменять обычно принятую методику. Занятия на семинаре требуют, с моей точки зрения, от руководителя сразу многих и разных качеств. Он должен бесконечно любить свое дело, иначе все впустую: просто педагог, эрудит вообще, наставник для всех — для этого института мало. Нужна романтическая влюбленность.
Каждый вторник в 11 утра заново, как в первый раз, с волнением, с горящими глазами, с поднятым настроением, с не погашенным ничем личным лицом — вхожу я в класс. Руководитель должен, думаю я, непременно быть еще и актером. Без актерских навыков все будет скучно, официально, не «по-лицейски», не по-пушкински. Надо чувствовать — когда спадает внимание, надо оттачивать интонацию, ставить голос, не жалеть улыбки, готовить паузы, знать, что такое разрядка юмором, повышенный драматизм, что такое волнующее ожидание перед началом тайны. Руководитель семинара должен быть оратором, а не только учителем, его речь должна быть образцово-грамотной, эстетически выстроенной, направленной в душу каждого. Руководитель семинара должен быть в каком-то смысле исповедником, к нему могут прийти студенты со своими проблемами.
Пытаюсь выстроить на семинаре нечто вроде студии, мастерской, «мастер-класса», где живет полная откровенность, полная доверительность, все от открытого сердца, все впрямую. Стараемся создать семинар-семью, некое свободное братство. Начинаем обязательно с так называемой пятиминутки, если можно сказать по-современному, с «разогрева» творческих сил. Каждый рассказывает, что видел, что делал за неделю, какие получил впечатления от книг, спектаклей, фильмов и т.д. Затем вступаю я, руководитель, делюсь своими впечатлениями за неделю — кто, где, когда. Спектакли, фильмы, обсуждения, заседания, симпозиумы, жюри, редколлегии — словом, все, чем жила я сама. И только после такого обмена творческой интеллектуальной информацией мы приступаем к занятиям. И часто бывает, проходят годы, встречаешься с бывшими студентами, ставшими уже крупными писателями, и они вспоминают даже не обсуждения их пьес, но именно эти «пятиминутки», ставшие их приобщением к большому миру всеобщей культуры.
Первокурсники в течение года не имеют права на критические замечания, их делать легче, самое трудное — отметить удачи в работе своих коллег, суметь обрадоваться чьей-то творческой находке. Следую заветам Станиславского: поначалу надо научиться труднейшему искусству похвалы, «настроить ухо» на чужой успех, а затем уже критиковать то, что достойно критики. Даю дополнительные часы для индивидуальных занятий с каждым вновь поступившим. Таким образом, ввожу их в курс нашего дела, объясняю условия жизни именно этого творческого цеха.
Я считаю, что обсуждение пьесы на коллективе — не есть бог наших встреч на семинаре, все же это дело келейное, чуткое, бережное, и вводить коллективное чтение и обсуждение надо постепенно, когда студенты уже готовы не обижаться, слушать своих коллег.
Чтения и обсуждения мы перемежаем следующими занятиями: некоторые часы отданы ораторскому искусству, будущий писатель не имеет права быть косноязычным, тогда он и сам — не «произведение искусства». Каждый по очереди выступает на определенную тему, чтобы заинтересовать собравшихся, заставляя себя слушать, а не мечтать о перерыве. По ходу дела мы замечаем неправильные ударения, слова-сорняки, неверно поставленное дыхание, тусклый голос, и все это высказываем оратору по возможности дружелюбно, но и строго.
Определенные часы отведены сообщениям студентов о творчестве как великих драматургов, так и современных сценических литераторов. Подобные же доклады делаются о режиссерском искусстве. Нельзя стать профессионалами, не зная ни системы Станиславского, ни великих открытий мировой режиссуры. Все это непременно сказывается на новой манере драматургического письма. Руководитель семинара сам ведет как бы внутри школу, читает дополнительный мини-курс по истории театра, по истории и теории драматургии, о роли сценографии, о рекламе, о первых русских менеджерах, продюсерах, спонсорах.
Существует особая практика: тот или иной студент, проявляющий интерес к театральной жизни, по договоренности «прикрепляется» к тому или иному театру и находится там от момента выбора пьесы этим театром до ее выпуска к зрителям. Это огромное дело — молодой литератор постигает путь пьесы от бумаги, через актерское слово — к зрительским реакциям.
На семинары приглашаются современные актеры, режиссеры, драматурги, чтобы поделиться с молодыми своим опытом. Так, бывали на наших студиях знаменитый шекспировед А. Борташевич, делившийся новыми тайнами шекспироведения, Э. Радзинский, говоривший о роли времени в создании драмы, А. Казанцев, делившийся мыслями о выживании драматургии в мире антрепризы и денег. Часто приезжает на семинар В. Розов, некогда руководивший этой студией, он — живая традиция, живая жизнь культуры. Выступают и бывшие студенты, снискавшие ныне сценический успех: Н. Садур, Н. Демчик, А. Сеплярский, Е. Гремина, М. Арбатова, О. Мухина, многие другие.
И наконец главное: обсуждение пьес. Но если такого не случается, автор сам читает свое произведение. Мы учимся слушать, оценивать слово на слух, как умеют это делать актеры при обязательной публичной читке драматического произведения. Затем идут выступления, где абсолютно отменены вкусовые оценки: нравится — не нравится. Речь о пьесе должна быть устной минирецензией, где сказано все: и об архитектонике, и о языке, и о мастерстве ремарки, и о возможных зрительских радостях или печалях. Или, еще раз подчеркиваю: мы абсолютно откровенны, нет и не может быть обид, зависти, ущемленного самолюбия. Внутри семинара действует как бы своеобразное жюри некоего постоянного конкурса: мы сами между собой решаем, какую пьесу из обсужденных мы бы выдвинули на премию.
Иногда занятия проводятся как публичное одиночество. Здесь же, в отведенное время, каждый пишет этюд на заданную тему, выбирая наиболее близкий ему жанр. Затем все это прочитывается, выясняется — что же такое подлинный профессионализм, не знающий «диких уток», о которых писал еще Ибсен как о капризах гениев. В начале года начинаем все вместе писать пьесу, в которой каждый получает от другого последнюю реплику, не зная ни содержания, ни темы, ни названия, словно бы догадываясь о направлении действия, сюжета, жанра. А в конце года мы читаем, что же из этого получилось: своеобразная увлекательная игра, оттачивающая интуицию, знание законов драмы.
Есть ли недостатки? Конечно. Мало времени отведено на семинарские занятия, возможно, стоило бы потеснить некоторые другие предметы, не столь обязательные в данном вузе. Есть промахи при приеме, все же мы обращаем мало внимания на культурный уровень абитуриента. Недостаточно общение между семинарами, есть некая стена, будто поэты или прозаики делаются из другого теста. А что, если вдруг всем вместе обсудить, например, грибоедовскую комедию «Горе от ума»? Поэты скажут о стихе, драматурги — о построении великой пьесы, критики — о ее сценической, литературной судьбе и т.д.
Однако недостатки устранимы. Важно работать и ждать, когда мы сможем сказать новому литинститутскому Пушкину, что его заметил старый литинститутский Державин.
Инна Люциановна ВИШНЕВСКАЯ, профессор
Опубликовано в книге Литинститут в семинарах мастеров кафедры творчества. Теория, практика и методика преподавания. М.: Издательство Литературного института имени А.М. Горького, 2009.