В кровь о камни календы стирая — Геннадий Красников памяти поэта Вячеслава Памурзина
От своей бывшей студентки Наташи Ивановой получил из Сингапура печальную весть о том, что не стало Вячеслава Памурзина. Вот только что прочитал на нашем сайте горькое слово прощания Сергея Арутюнова о нашем общем товарище, бывшем моём семинаристе. Очень жаль. Даже когда с ним пропадала связь (не писал не появлялся, пропадал временами) – его присутствие человеческое и поэтическое всегда чувствовалось. Хотя при встречах с ним каждый раз было и какое-то тревожное ощущение некоторой неприкаянности Вячеслава, словно он не держался за землю, за нашу суетную жизнь и в любую минуту его могло поднять метафизическим ветром ли, вихрем, - и унести. Потому и встречи с ним были – радостными: он ещё здесь, с нами, среди нас с его чуть виноватой улыбкой, с его яркими, сильными стихами, порою наигранно брутальными, словно ими он защищался от круживших вокруг него сквозняков серости и будничности…
Но он знал, что мы его ценим, дорожим его присутствием в нашей жизни, в большой Поэзии.
Замечательная Наташа Иванова, сама прекрасный поэт, после окончания учёбы этого моего первого выпуска, к которому они принадлежали со Славой, на собственные средства выпустила прекрасный поэтический сборник нашего семинара «Траектория». И хотя Слава не закончил институт, оставил учёбу ради необходимой его душе свободы, он по праву был участником этой маленькой антологии моего семинара, вышедшей с моим предисловием и словом о каждом из участников этого издания. В память о Вячеславе Памурзине я привожу здесь его стихи из этой книге и моё предисловие к его публикации. Увы, в этой книге была тогда первая потеря нашего семинара – стихи очень талантливого петербургского поэта Григория Артюхова, нашего семинариста, смертельная болезнь которого оборвала его жизнь за полгода до окончания института. И снова мы повторяем слова Белы Ахмадулиной:
Да будем мы к своим друзьям пристрастны!
Да будем думать, что они прекрасны!
Терять их страшно, бог не приведи!
Геннадий Красников
Вячеслав Памурзин – явление необычное на горизонте нашего поэтического семинара. Он как пульсар: то возникал на занятиях, то исчезал… Но все эти вспышки были яркими, запоминающимися, как и сама личность этого одарённого поэта. Технарь по первому образованию, он также основательно изучил и теорию стихосложения, и к нему, как к «Поэтическому словарю» Квятковского, в любой момент можно было обратиться за подмогой, и тогда из него, как из рукава иллюзиониста, с лёгкостью необыкновенной сыпались пеоны, центоны, анжамбеманы, икты, пиррихии…
Поначалу я, правда, был слегка обеспокоен такой учёностью, помня гётевское предупреждение: «Суха теория, мой друг, но древо жизни вечно зеленеет». Известно также, что среди теоретиков литературы почти не встречаются хорошие писатели, редкий случай – Андрей Белый, блестящий поэт и теоретик стиха, исследователь литературы. Однако первое же знакомство со стихами Памурзина развеяло все опасения: с «древом жизни» всё у него было более чем в порядке. Это «древо» в его стихах не только буйно «зеленело», но и фонтанировало реалиями современной жизни, молодёжным сленгом, богатством лексических красок, парадоксальными синтаксическими сдвигами (своего рода, синтаксическими неологизмами!), создающими живую, энергичную интонацию… Одним словом, в них была гремучая смесь горькой иронии Венички Ерофеева, раннего Заболоцкого, безбашенности Ерёменко, изысканности Дениса Новикова и некоторой башлачёвской роковости. И всё это – при абсолютном артистизме исполнения, поэтической отделке, шлифовке стиха, создающих иллюзию лёгкости и свободы каждой строки без потери серьёзной смысловой нагрузки стихотворения в целом. Вот одно из характерных (хотя у него все – характерные!) стихотворений:
…Сколько рак на горе головой ни крути,
Ни свисти, полыхая от гнева, –
Мне ни прямо пойти, ни направо пойти,
Ни налево, ни даже налево.
Напролом пробиваю дорогу мою
В глубину, в тишину, по спирали.
Не о том говоря, ни о чём говорю,
В кровь о камни календы стирая.
В определённом смысле, это филологическая поэзия, которую (как стихи Хлебникова) практически нельзя пересказать, перевести на другой язык. Существовать, жить, фонтанировать она может только в стихии русского языка, в его полифонии, в его безграничных семантических регистрах, дающих широкий простор для создания смысловых неологизмов, таких, к примеру, как «В кровь о камни календы стирая…». В этом особая свежесть и новизна стихотворений Вячеслава Памурзина. Его поэзия расширяет возможности современного языка, как бы взламывая его, расщепляя – выбрасывая наружу скрытую в нём внутреннюю энергию.
/И ещё несколько строк в хронологическом порядке из последней переписки с Вячеславом Памурзиным, чтобы не было впечатления, будто бы он был всеми брошен и забыт!.. Все мы, любившие и ценившие его, радовались каждому его появлению на семинарах, каждому новому его стихотворению – особенно после долгого творческого молчания. И встреча с ним на семинаре в 2019 году состоялась, он подарил моему 6-му курсу и мне свою первую книгу, с воодушевлением читал стихи из этой книги, чувствуя, как искренно тепло принимают его стихи и его самого/.
Пятница, 29 сентября 2017, 12:50 +03:00 от SLY
Геннадий Николаевич, здравствуйте!
Нужен совет Мастера, эксперта. Рассудите, вот стихо:
* * *
Непогожий край и хата моя впритык,
Злополучный вид и окна выходят боком,
Вековой бедлам, к которому я привык,
Потому что быть не трудно, когда не богом.Если сам грешил, что дело моё труба,
По душе ли, нет, себе выбирая снасти,
То поди ты знай, кто плотник, а кто рыбак,
Золотых ли дел ты или заплечных мастер.Отвела труба, я был на седьмом краю
От кривой любви с нелёгкой своей свободой.
Мне один дурак поведал, что я творю,
Я в глухом раю один не в ладах с погодой.В неуютном сне, как будто в чужом дому,
Я взвожу глаза, от боли не взвидя света.
Как поверил Бог опять не в того Фому,
Так теперь Фома никак не поверит в это.
строка
От кривой любви с нелёгкой СВОЕЙ свободой.
или
От кривой любви с нелёгкой МОЕЙ свободой.
как лучше?
Арутюнов предложил вариант
От кривой любви с нелёгкой ЕЁ свободой.
теперь у меня прибавилось раздумий.
Кстати, есть надежда, что в обозримом будущем у меня выйдет книжица, если, конечно, ничто не помешает. У Аруты уже пошла в печать. Был бы рад вручить мою книгу Вам с превеликой благодарностью. (А если не выйдет, то хоть pdf прислать)
В общем пока редактирую и в некоторых случаях прошу совета. С уважением!
30 сентября 2017 г., 16:54
Дорогой Вячеслав, здравствуй!..
Рад услышать твой голос!.. Значит, жив курилка - да ещё и пишет отменно!..
Стихотворение - замечательное (что-то новое, личное и трагическое в нём появилось, видно, Судьба-злодейка помогает поэту выстраивать свой единственный путь!!)
Что касается строки: на мой вкус и взгляд - следует оставить как есть, поскольку речь о "себе" с нелёгкой своей свободой... В вариантах правки - эта связь теряется, свобода уже относится к любви, а не к лирическому герою...
Меня /ты же знаешь моё занудство/ больше смущают рифмы с открытым и закрытом слогом: труба=рыбаК, мастеР-снасти... Но это - мелкая придирка к очень хорошему стихотворению...
Буду ждать выхода твоей книги, надеюсь, всё сложится благополучно - дай Бог!..
Слава, ты пришли мне побольше стихов, я тут буду собирать очередной День поэзии-2017, постараюсь пробить талантливых молодых...
Всего доброго,
не пропадай,
Ген. Красников,
30.9.17
Суббота, 30 сентября 2017, 18:42 +03:00
Спасибо, Геннадий Николаевич!
И мне не хотелось что-то менять, но подумал, мало ли, глаз замылился. Арута крутой практик, но тут подход иной нужен.
Насчёт стихов поковыряюсь, конечно, но обсценная лексика препятствует моим появлениям в широких тиражах. В целом, кроме текстов из траектории мне и нечего подбросить. Не пишу уже больше года.
(А с рихмами я всегда на ты! )) Закрытый слог ставлю только вторым - после открытого - не иначе! всё определяют согласные звуки, но, совершенно верно, злоупотреблять этим нельзя. плюс длинная строка)
Спасибо ещё раз! И от автографа на "Всех анекдотах" (читаю с превеликим вниманием) тоже бы не оказался! ))
Слава, здравствуй!..
Я с тем же предложением:
Я сейчас делаю очередной выпуск Дня поэзии. Жду от тебя строк 250 стихотворений /любого времени и периода!/... Спасибо!..
Надеюсь, что у тебя всё хорошо (чего желаю!)
Всего доброго,
Ген. Красников,
14.2.19
Вторник, 28 мая 2019, 17:32 +03:00 от SLY
Здравствуйте, Геннадий Николаевич!
А я спешу скорее со всеми делиться своим первым новым стихотворением! Отлежится, конечно ещё, но покуда не терпится! У меня вышла тоненькая книжица - ровно 40 стихов. Жду встречи нашего семинара, всё это давно пора раздаривать.
Ну и, собственно, стихо:
* * *
скрюченный двор словно в кривом окне
ловит корявым ртом дождевую воду
ни огонька ни изнутри ни извне
сотен ночных кошмаров гнилого сквотадни в круговерти бешеной пустоты
ночи в огне и агонии красных маков
слёзы ползли каплями кислоты
выжгли глаза тысячи звёзд из мракачёрным котом укрылся в густой волне
чья красота и веща и златокрыла
и до утра в усмирительной тишине
комом в груди мутная мгла застылав мороке стен в пепле его тепла
снял с поводка сумрачный рабовладелец
морфий помог и бессонница тоже прошла
спал как убитый
младенец
Дорогой Вячеслав, здравствуй!..
Во-первых, спасибо за весточку!
Во-вторых, поздравляю с новым стихотворением после длительного отсутствия в творческом процессе! Стихотворение - талантливое, яркое (как всё у тебя было и ранее). Мне кажется (или я ошибаюсь?) - поэтика твоя не поменялась, мастерская техника, яркий словарь, современные смыслы... Разве что стало меньше филологической игры мускулами (или игры филологическими мускулами), где порою игра была просто молодецкой бравадой (удалью!)... Теперь - более глубокий взгляд на жизнь, более сострадательный, что ли... Во всяком случае, мне так показалось...
Может быть, если ты не против, я включил бы это стихотворение в День поэзии + ещё одно-два стихотворения из старого (или из нового - если дошлёшь мне то, что вошло в твои 40 стихотворений из книги)...
Что касается встречи. Семинары у меня 4, 11, 18 и 25 июня. Но это 5-й курс, народу там 4 - 6 человек, не слишком ли маленькая аудитория слушателей?.. Начало семинаров в 15 часов. Если возможно, предупредите - в какой из дней вы соберётесь появиться?.. Буду рад вас увидеть в любом случае... И, конечно, жду книгу...
Ещё раз с возрождением! И - до встречи!..
ГК,
30.5.19
Вячеслав, с Днём поэзии не затягивайте, и фотографию пришлите.
ГК,
30.5.19
Четверг, 30 мая 2019, 12:53 +03:00 от SLY
Спасибо, Геннадий Николаевич!
Я про встречу семинара имел ввиду, что у нас есть актив в лице Снежаны, которая писала мне, что в обозримом будущем хочет собрать наш выпуск в максимально возможном количестве. И либо всей группой навестить Вас на семинаре, либо пообщаться с Вами вне семинаров. Вроде бы уже планировалась встреча, но Вы были слишком загружены. Однако просто в гости я бы тоже зашёл, а может быть даже под ручку с Ненашевым, ему из Питера выбраться беспроблемно. И уж точно не планировал оказаться приглашённым гостем)) Многовато чести пока. Если получится, дам знать, охрану как-то предупредить надо будет, не пускают теперь просто так, говорят. И, кстати, Саня Логунов тоже очень хочет поучаствовать, просил позвать, если соберёмся.
Насчёт Дня поэзии, когда надо дать ответ? Вы меня врасплох застали, честно говоря. Я тут вроде расписываться начал помаленьку, может, чего получше ещё будет
Вячеслав Памурзин
1983 - 2020
* * *
Чего-то там себе вообразив,
Как будто бы находишь оправданье
Тому, что нехорош и некрасив,
Незваный гость, бесчисленный татарин.
Уверуя в своё «чего-то там»,
Качаешься, как тополь на обстреле.
Идёшь на свет – и только чернота
В твоих зрачках становится острее.
Как будто бы всегда идёшь на вы,
Рискуя головой под лопастями.
Идёшь тропой поганой татарвы,
Явившихся незваными гостями.
Подкатывает к горлу каждый шаг,
Бьёт по зубам оскоминой палёной.
Как будто бы идёшь на брудершафт
Со всеми незнакомками района.
Сбиваешься и всё-таки идёшь.
И снова повторяешь, повторяешь:
Семь раз поверь, однажды подытожь –
Прекрасна жизнь, бессмысленна твоя лишь.
И только для тебя для одного,
На стороне «не наших» и «не ваших»,
Среди людей, не ждущих никого,
И никого, тем более, не звавших.
* * *
…Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та.
Денис Новиков
Громоздя одинаковых дней череду,
и вчера, и сегодня, и завтра иду
на работу восьмичасовую.
Провоцируя утренний конъюнктивит,
я ночами не сплю – только делаю вид,
что не мыслю и не существую.
В этом нет никакой философии, ни
разумения – всё бестолковые дни,
вековое подполье, скорее.
В макрокосмосе вечно спешащий микроб,
на работу – с работы, в метро – из метро,
взад-вперёд на пинболе сабвея.
Гулкий марш мегаполиса бьёт по шарам,
приближение поезда – «Но пасаран!» –
человек человеку – пехота.
И врагу не сдаётся вагон концевой –
ни в кольце окружения на кольцевой,
ни под шквальным огнём перехода.
Из подполья – в подполье, с избытком и без –
умещается жизни нехитрый процесс
в небольшую трёхсложную виршу.
Но не пишется мне, как «не пишется мне»,
и уже не пишу – только вижу во сне,
что не брежу и не
ненавижу.
* * *
Не о том говорю, ни о чём говоря,
Ихтиандром во сне говорящим.
Непроглядна от века природа моя –
Человек-пароход-звероящер.
Лебедь, щука и рак, каманэ-марганэ,
Одиночества шаткий треножник…
Не идёт ни одна пирамида ко мне,
Не уводит от мыслей тревожных.
Сколько рак на горе головой ни крути,
Ни свисти, полыхая от гнева, –
Мне ни прямо пойти, ни направо пойти,
Ни налево, ни даже налево.
Напролом пробиваю дорогу мою
В глубину, в тишину, по спирали.
Не о том говоря, ни о чём говорю,
В кровь о камни календы стирая.
* * *
неужели – как есть неужели
в лихорадке душевной пурги
я встаю ежедневно с постели
непонятно с которой ноги
этот завтрак – опять этот завтрак
ништяки от вчерашних гостей
банка пива дежурная залпом
называется завтрак в постель
одиноко – как есть одиноко
выпроваживаюсь до метро
гастарбайтер с реки Ориноко
на бульваре вертит помело
идеал моих памятных виршей
кортни лав из хорошей семьи
одноклассница ставшая шлюхой бывшей
возвращается «после семи»
в состоянии духа отвратном
залезаю в последнюю дверь
я работаю сцуко в Отрадном
и уже ненавижу людей
обыватель – как есть обыватель
я в кругу обывательских спин
выхожу чтобы не обблевать их
и откуда во мне столько сил
и откуда во мне столько света
и откуда во мне столько тьмы
я когда выпиваю за это
сам с собой начинаю на мы
равнодушным и гордым как знамя
выходя из народа в народ
я живу потому что не знаю
почему бы не наоборот
* * *
так вот и борешься сам с собою ни умереть ни встать
рожею в грязь по самое что ни на есть айлавью
там где кончается финиш начинается низкий старт
ниже которого даже звёзды падая не встают
ниже которого даже плинтусы не лежат
не залегают кактусы глубокомысленных бомб
и ни одну на этом собаку сожрал левша
и ни один дурак подковал эту землю лбом
* * *
Не с той ноги покинув город-сад,
бессонницу тасуешь под глазами.
На станции деревья голосят
нечеловеческими голосами.
Плакучим ветром клонится ко сну
у ветхих касс растрёпанная ива.
Перетряхнёшь карманную казну,
отыщется ещё на пару пива –
на пару убедительных причин,
какие б навороты ни внедряли,
что никогда, «меж прочих величин»,
билетов нет – в твоём вокабуляре.
Как нет тебе ни званий, орденов,
ни волкодавов, ни овец паршивых.
И ты один, и едешь одинок –
одним из одиноких пассажиров.
Зубрит напротив девушка конспект
про «манипулятивные уловки» –
она сгорит за это на костре –
ты молча изучаешь заголовки…
…а ей бы жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой…
Роняя сигарету на бегу,
от контролёров ломанёшься в тамбур.
В его нутре холодный термояд,
стальная дверь грохочет по-сезамьи.
Две сигареты выкуришь подряд,
чтоб пиво стало горькими слезами.
Задумаешься вдруг: какая жуть.
Всё вереница случаев нелепых.
И ровен час, и бесконечен путь,
и стук шагов таких же безбилетных.
* * *
Столько времени даром, что некогда денег занять
На покупку слона одному закадычному вакху.
Сочинять небылицы забавнее, чем сочинять,
Отбывая в дежурной тоске вдохновенную вахту.
«Ледяной мотылёк оригами растаял вдали…» –
Крокодиловы слёзки невзрачной на вид поэтесски.
Ты уехала к маме – тебя я «достал, отвали».
Я курю у окна и читаю твои пээмэски.
Так и ночь не усну, и под утро напишется мне
Из подобного бреда всё в том же уклоне вещица,
Что чугунны рассветы, что бездны пылают в окне
И так много случилось, чего не могло не случиться.
Только я исподлобья брожу в непорядке вещей,
Как лунатик, словивший луну в комариную сетку.
Спят металлоигрушки, сосед изменяет соседку,
Усмехается эхо в прихожей гремящих ключей.
* * *
Гадали по руке и голода искали
От линии судьбы до эрогенных зон.
Любовь до гроба, как больница в зазеркалье –
На миллион слепых один и тот же сон.
Страшилка табака, навыворот загадка,
И хочется чудес – да нету решета,
И жизнь – величина иного беспорядка,
Постольку удалась, поскольку прожита.
Слепить покровом век белёсые ожоги
Любимая моя не подойдёт ко мне.
Ей тоже снятся сны – их обжигают боги
В горниле облаков на ледяном огне.
Дорогу в никуда – осилит не идущий,
И зябко до утра в метели гробовой
По сумеркам гадать, как по кофейной гуще,
Которая беда накроет с головой.
* * *
Кто про что, а вшивый про баню –
Клянчит смерть, чтобы вусмерть залиться.
Я навеки тебя забаню,
Дорогая моя столица.
Отгуляли с тобой, отпели,
Отхомячили райские суши,
Отожгли октябри-апрели
В лютом тигле февральской стужи.
Бутиков кружевные марши
Вдаль по площади нелюдимой
Впали в чёрные Патриарши –
Светлой памяти талой льдиной.
Только вымерзшие фонтаны
Сберегли родниковой водки,
Где скамеек мосты фатальны
И прощения подневольны.
Где судьбу посылал наотмашь,
Ухмыляясь темно и глухо.
Это всё не большая роскошь –
Не желать ни пера, ни пуха.
Только рухнет зима в затылок
Пьяной в дым ледяной дубиной,
Чтоб башка навсегда забыла
Ласки родины нелюбимой.
* * *
Давай-давай – тебе – но ты ни слова.
Кому ещё, чего ещё давать?
Когда не удивительно, не ново –
Чему бы вдруг заинтересовать?
Как всё на этом свете интересно,
Тебе не интересно ни шиша.
За что на этом не находит места –
За то и называется «душа».
Давай-давай – по городам и весям,
Излазив мир подзорною трубой.
Настолько он тебе неинтересен,
Насколько он придуман не тобой.
А как-то и поменьше, и попроще,
Что вроде бы и нечего «давать» –
Найти себе отдельную жилплощадь,
И лечь в неё, и больше не вставать.
Знакомый
На хэппи-завтраке в Макдоналдсе
Прохладный новенький кондей
И трезвенников держит в тонусе,
И как бы всё как у людей.
Недалеко, под сенью лиственниц,
Под гвалтом городских утех,
Томится погребок милиции
И молкнет незаконный смех.
И по утрам, тенями мрачными,
Размяв китайское тряпьё,
За насыпью стоят с собачками
Косноязычное бычьё.
В проулке с заводскими мачтами
Уж слышен поднебесный мат,
И труб ремонт, ещё не начатый,
Вползает в скверика квадрат.
И по утрам – проснись и вешайся,
Урвав еды в вощёный лист,
И всухомятку не наевшийся,
Как мерзок я и неказист.
А слева, у дверей с табличками,
Туристы бодрые галдят,
Какой-то трезвенник улыбчивый
Молчит, упёртый негодяй.
И по утрам, спонтанной придурью
На фоне менеджерских рях,
Мужской затылок, гладко выбритый,
Застыл как вкопанный в дверях.
И быстро, прошмыгнув меж трезвыми,
Мы по случайности, вдвоём,
Давясь ухмылками скабрезными,
На задней лестнице встаём.
И «примку» с дембельскими байками
Стоим, придирчиво цедя.
Кепарик на подкладке байковой
Готов ответить за себя.
И с очевидным отвращением,
Смотря на рацию с ремнём,
Не вижу смысла ни в общении,
Ни гомосапиенса в нём.
Как будто доблесть бесполезная
Скакать, не выпив с бодуна,
Моя высокая поэзия
Ему и на**р не нужна.
Кепарик, за ухо заломленный,
Как астролябия ослу,
Служивший где-то за Коломною,
Теперь освоил и Москву.
В моём подгузке зреет паника,
С народом связь мою поправ.
Но ты не прав, охранник паркинга,
Не знаю в чём, но ты не прав.
