По обильным плодам их... К 75-летию Леонида Юзефовича
Леонид Юзефович – автор, без которого отечественная постсоветская литература была бы совсем другой. Писатель, из творчества которого, как из гоголевской шинели, вышли многие современные литераторы. Единственный трёхкратный лауреат премии «Большая книга». Прозаик, книги которого любят и ценят не только эксперты – коллеги или критики, но и самый широкий круг читателей. Наконец, неизменно доброжелательный, глубокий и деликатный человек без грамма снобизма.
Впрочем, обо всём по порядку.
Рассуждая об авторах, определивших наше постсоветское литературное бытие, обыкновенно вспоминают различных постмодернистов – Пелевина, Сорокина и других. Но проблема вот в чём: эти писатели при всём их влиянии на литературу девяностых или нулевых не оставили после себя школы, направления или последователей. Скорее, напротив – выжженное поле, перед которым высится табличка «Выхода нет». Такова примета их дарований – писатель, воспользовавшийся наработками Пелевина или Сорокина и тем более подражавший этим авторам, совершал литературное самоубийство.
С Юзефовичем же всё иначе. Более того, он никогда не закапывал, не уничтожал и не деконструировал, казалось бы, отжившее – он возрождал его, старался вдохнуть в него новую жизнь.
Например, в 1993 году вышла его книга о бароне Унгерне – «Самодержец пустыни». Сегодня понятно, что ценна эта работа не только несомненными литературными достоинствами. И не только выводом яркой демонической фигуры неистового барона из зоны умолчания (через пару лет он станет одним из героев «Чапаева и Пустоты» того же Виктора Пелевина). Большое видится на расстоянии. В девяностые отечественный биографический нон-фикшен переживал далеко не лучшие времена, а в его флагмане, молодогвардейской серии «ЖЗЛ», выходило по пять книг в год мизерными тиражами. Более того, доверчивый постсоветский читатель на какое-то время очаровался мороком псевдодокументальной желтизны – книжные магазины были переполнены поделками про масонов и оккультного Сталина. И читателя можно понять: он устал от идеологического диктата – хоть советского, хоть обратного ему перестроечного и постперестроечного – и тянулся к интересному.
В эти мрачные годы Леонид Юзефович со своим «Самодержцем» продолжал нести факел подлинного просвещения в изначальном смысле этого слова. И в том, что к концу девяностых книжная желтизна схлынула, нон-фикшен сейчас переживает очередной ренессанс, писатели первого ряда с радостью пишут для «ЖЗЛ», а люди зачитываются толстенными жизнеописаниями, есть и его заслуга.
Верная примета – о книгах Леонида Юзефовича нужно судить не только по их выходе, но и впоследствии – по плодам их, по влиянию их. Вот ещё один пример. Историко-детективная тетралогия Юзефовича (три книги о сыщике Путилине плюс роман «Казароза») показала читателям, что остросюжетное и увлекательное может быть глубоким и многослойным, а писателям – что читатель готов к интересной сложности, повышению планки. Небывалый успех приключений Фандорина впоследствии замечательно это доказал. Оказалось, что никаких «презренных низких жанров» попросту нет – дело в авторском подходе. А из книжных магазинов пропали криво сбитые истории про ментов и бандитов, про Слепых и Меченых, пользовавшиеся в девяностые бешеной популярностью.
«Журавли и карлики», с одной стороны, напомнили нам о том, что жанр романа о трикстере снова стал актуален, а с другой стороны, развязали продолжающуюся до сих пор литературную дискуссию о смутных временах распада и их преодолении. «Зимняя дорога» продемонстрировала, что документальное повествование может быть лирическим, элегическим, почти поэмой в прозе. А недавний «Филэллин»? История о несчастном и неприкаянном, симпатичном и искреннем штабс-капитане Мосцепанове, отправляющемся на греко-турецкую войну, в 2022 году заиграла новыми красками, а герой из сегодняшнего дня смотрится фигурой почти зловещей.
Леонид Юзефович получал «Большую книгу» трижды – за романы «Журавли и карлики» (2009), «Зимняя дорога» (2016) и «Филэллин» (2021). Сейчас этот триптих видится так: нам необходимо осмысление настоящего и примирение с прошлым, чтобы избежать жестоко-героического будущего. Увы, уже наступившего.
Симптоматично и то, что все книги Леонида Юзефовича продолжают переиздаваться (кроме тех, где он сам против переизданий). А это значит, что они интересны всё новым и новым читателям – спрос здесь совершенно точно рождает предложение. Так бывает далеко не всегда: у иных важных фигур отечественного литературного процесса переиздаются только их наиболее популярные, знаковые тексты. Что говорит ещё и о том, что проходных, необязательных книг у Юзефовича просто нет.
Наконец, несмотря на заслуженные признание и авторитет, Леонид Юзефович открыт к общению, неизменно доброжелательно отзывается об удачных литературных опытах своих коллег... Характерный эпизод: в одном интервью, которое писатель давал в конце прошлого года, он с благодарностью поимённо упомянул едва ли не всех писателей и критиков, написавших о его последнем романе. Как маститых, так и неизвестных или начинающих. Как это контрастирует с поведением некоторых «литературных звёзд», не правда ли?
