Передача имен собственных: имена и фамилии персонажей

вс, 01/09/2019 - 12:00
Место проведения 
Литературный институт имени А.М. Горького

В.С. Модестов: Передача имен собственных – тема обширная и неоднозначная в переводческой практике, где больше исключений, чем правил. Здесь полностью применим тезис профессора Л.В. Щербы относительно того, что «авторов, вовсе не отступающих от нормы, конечно, не существует... Когда чувство нормы воспитано у человека, тогда-то он начинает чувствовать всю прелесть обоснованных отступлений от нее».

Но, пожалуй, одним из самых серьезных испытаний для переводчика художественной литературы является передача «говорящих» имен, фамилий и прозвищ.

На первый взгляд, кажется, что передать русскую фамилию Чубуков в переводе на англий­ский язык просто  – «Piper», но тогда чеховский  персонаж сразу же становится англичанином. А между тем фамилии (в осо­бенности в комедиях и сатирах) являются яркой  образной характеристикой своих носителей.

Один русский переводчик «Школы злословия» / «A School for Scandal»  Шеридана предлагал перевести «Mr. Snake» как «Мистер Гад». Остроумно (по звучанию «гад» напоми­нает английское слово), но все-таки спорно, поскольку употребляется в русском языке и как бранное слово.

Говорящие фамилии главных персонажей романа Диккенса «Крошка Доррит» несут в себе вполне определенные значения: Barnacle – прилипчивость, навязчивость и даже бесполезность, а Stilstalking – беспричинно полученное высокое положение, а вместе с ним и неуемную гордыню. М. Энгельгардт перевел их, как Полип и Пузырь, а Е. Калашникова – как Полип и Чваннинг.

Переводчица другого романа Диккенса «Холодный дом» М. Клягина-Кондратьева  полагала, что в основу английского имени Peepy положены два значения глагола to peep – «подглядывать, подсматривать» или «чирикать, пищать», поэтому дала персонажу имя  Пищик.

Однако иногда лучше сохранить колорит формы, даже если имя «говорящее». Так, М. Лозинский транскрибировал имя героя романа  Ромена Роллана – Кола Брюньон (Kola Breugnon), в то время как В. Набоков попытался передать семантику его внутренней  формы (Николка Персик), посчитав это дополнительной образной краской к своему достаточно русифицированному образу Kola Breugnon.

В отличие от имен собственных, прозвища обыч­но переводятся: Иван Грозный / Ivan the Terrible, Johann der Schreckliche, Ivan le Terrible/; Ричард Львиное сердце / Richard the Lion Heart, Richard Cœur de Lion/; Филипп Красивый / Philippe IV le Bel/ и др.). Справедливости ради надо заметить, что русский царь Иван IV был прозван Грозным, но не Ужасным, как это следует из переводов на английский, немецкий и французский языки.                  

В комедии Шекспира «Много шума из ничего» / «Much Ado about Nothing» имена начальни­ков ночной стражи Dogberry и Verges звучат скорее как прозвища, а не как фамилии. Их и передали на русском языке, хотя и вольно, но очень выразительно и образно: «Клюква» и «Кисель».

К числу наиболее удачных воссозданий  национально-семантической специфики «говорящих» имен можно отнести «придумки» Н. Любимова в его переводе «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле (Салатье, Пустомелиус, Обжор, Дерьможуй, Пейдаври, Толстопопия и др.); передачу названия романа Г. Манна «Professor Unrat» – «Учитель Гнус», по имени его главного героя; передачу имени героини комедии Ж.-Ф. Реньяра «Игрок» Madame la Ressource как «мадам Займи».

В одной из ранних комедий Мольера «Сганарель, или Мнимый рогоносец» герой по ошибке приревновал свою жену и по этому поводу испытывает припадок отчаяния. Он договаривается до того, что теперь-де ему придется сменить свое имя Сганарель на Корнель. В новом имени заключена двойная игра: во-первых, оно происходит от слова «corne» («рог»), а, во-вторых, в нем содержится намек на знаменитого драматурга Пьера Корнеля. Как это передать в русском переводе? Сноска, конечно, мешает процессу чтения, но в безвыходном положении ею можно воспользоваться, однако не в театральной постановке. В поисках достойного решения переводчик остановился на известной французской фамилии «де Роган», и получилось следующее двустишие:

Теперь иной мне будет титул дан:
Я буду зваться герцог де Роган!

В одной современной пьесе героя зовут Чанс, а героиню – Хэвенли. Что значат эти имена для рус­ского уха? Ничего. А имена эти между тем – «говорящие» и даны не­спроста. Heavenly/Хэвенли означает неземная, небесная – имя-сим­вол девушки, воплощения чистоты, которую втоптали в грязь; Chance/Чанс означает  счастливый случай. Переводчику стоило пофантазировать, чтобы не потерять эти краски. Ведь нашел же другой переводчик «достойные» имена трем халтурщикам от медицины  (докторá Пшик, Пляс и Дуб), мельком появившимся у Марка Твена.

Много имен собственных в «Алисе в Стране чудес»: в каждой главе Алиса знакомится с новыми героями. Почти каждый из этих персонажей – шифр. Имена у Кэрролла не случайные, произвольно выбранные сочетания, а знаки, за которыми угадываются либо живые люди, либо целые пласты национальной истории и национального сознания».

Например, в первых главах в море слез плавает странная компания: «a Duck and a Dodo, a Lory and an Eaglet and se­veral other curious creatures». The Duck – это the Reverend Duckworth, коллега и друг Кэрролла; the Lory (an Australian parrot) – это старшая из сестер Лидделл, Lorina Liddell; Edith, младшая сестра, – это the Eaglet, a the Dodo – сам Льюис Кэрролл. Заикаясь, он обычно представлялся: «Do-Do-Dodgson».

Сегодня,  по  прошествии стольких лет, имена эти даже большинству англичан мало чего говорят. На деле под ними зашифрованы участники  знаменитого пикника, состоявшегося 4 июля 1862 года, когда преподаватель математики Чарлз Латуидж Доджсон (будущий писатель – Льюис Кэрролл)  отправился вместе с дочерьми ректора Лидделла  – Лориной, Алисой и Эдит – и со своим другом Робинсоном Даквортом на прогулку по реке.  Во время этой прогулки девочки попросили Доджсона рассказать им сказку, причем собственного сочинения. И он рассказал им о чудесных приключениях Алисы (героиня была названа в честь его любимицы, средней из сестер Лидделл).

При переводе наибольшую трудность представляли аллюзии типа the Duck – Duckworth. Переводить буквально здесь было невозможно, не только потому, что английское Duck означало в переводе Утку, женский род, заранее отри­цающий всякую связь с Робинсоном Даквортом, но и пото­му, что ни утка, ни селезень, ни лебедь, ни даже гусь не давали необходимой «свя­зи» с Даквортом. Переводчица Н. Демурова решила «сочинить» необходимую связь, построив ее не на фамилии, а на имени коллеги Доджсона. Так появился «Робин Гусь». В новом имени совмещались все необходимые признаки: Робин Гусь – мужчина, к тому же «водопла­вающий». Имя его звучит достаточно решительно, что очень важно, потому что в оригинале это существо решительное. И на­конец, от этого имени протягивалась ниточка к реаль­ному лицу – Робинсону Дакворту.

Дав Робину Гусю двойное имя (одно родовое, другое собственное), переводчица нашла эту модель продуктивной для русского текста сказки и решила пойти по этому пути дальше. Так, Eagtet получил имя Орленок Эд (Эд – намек на младшую сестру Эдит), a Lory – Попугайчик Лори (намек на стар­шую сестру Лорину). Dodo переводчица сделала Птицей Додо – для того, чтобы, во-первых, прояснить редкое слово «додо», а, во-вторых, связать его с заиканием До-до-доджсона.

Серьезным  испытанием для переводчиков стали трилогия  «Властелин колец» / «The Lord of the Rings» Дж. Р.Р. Толкина и серия книг Джоан Кэтлин Роулинг о Гарри Поттере, которые содержат множество выдуманных имен собственных (как правило, «говорящих»).

 Английское слово Bag, от которого, очевидно, была образована фамилия главного хранителя кольца (Frodo Baggins),  можно перевести как  мешоксумкачемодан…  В. Муравьев  и  А. Кистяковский перевели Bagginses, используя прием калькирования, как  Торбинсы, а  Н. Рахманова, Н. Григорьева, В. Грушецкий,  как Сумниксы. М. Каменкович и В. Каррика передали фамилию  Bagginses путем транскрипции, как  Бэггинсы. Фамилия, конечно, потеряла свой  «говорящий» смысл, но зато  сохранила  «иностранное  звучание».

Не меньшие трудности вызывает и перевод эпатажных «говорящих имен и фамилий», которые также порой появляются в художественных текстах. К ним можно отнести такие,  как Daft /Олух/, Death /Смерть/, Smellie /Вонючка/, Gotobed /Ложись-в-постель/, Shufflebottom /Шаркай-зад/ и др.

Попутно следует сделать одно важное замечание, касающееся всех имен собственных: в оригинале возможны звукосочетания, вызывающие в принимающем языке нежелательные ассоциации с лексикой сниженного регистра, включая вульгаризмы и бранные слова. В этом случае следует отступить от привычных правил транскрипции. Это касается, например, передачи начального слога her- в английских и немецких именах Herbert, Hermann, Hermione и др. В русском языке давно сложилась традиция транскрибировать их, не используя букву «х», чтобы не создавать неприятных звукосочетаний. Вместо нее употребляется буква «г»: Герберт, Герман, Гермиона.

О благозвучии переводчики заботятся и при передаче имен собственных с русского на иностранные языки. Так, фамилию Шитиков обычно передают как Chitikov, а не Shitikov, чтобы избежать ассоциации с известным английским вульгаризмом.

М.В. Зоркая: Слегка отвлекаясь от общей темы, но развивая последнее соображение  В.С. Модестова, хочу заметить, что в немецком языке еще много всяких неблагозвучий. Когда студенты со свойственной им настойчивостью переводят, и переводят, и переводят Frau Mueller как «фрау Мюллер», я столь же настойчиво их прошу на время заменить героиню на героя, и пусть напишут по-русски Herr Mueller!..

…Что же до передачи имен персонажей, то действительно здесь нередки блистательные находки, они же – результат долгих поисков. Особенно это касается классической литературы и, соответственно, переводов из классической литературы. Но сегодня у немецкоязычных авторов говорящие (или уточню: много говорящие, интересно говорящие) имена и фамилии попадаются не так часто, если не считать детских или модных ныне подростковых книжек.

По моим наблюдениям, ни зарубежные издательства, ни наши редакторы не придают большого значения тому, как воспроизведены имена в переводе. В то же время об изменении названия книги (а поначалу в договоре обычно фигурирует «рабочее» название) надо сообщать, потом объяснять, потом согласовывать новый вариант с обладателем лицензии, и это все такая сложная история, что порой и связываться с ней не хочется. А имя – пиши, как нравится.

Но помни, что читатели любят традицию. Ремарк – самый популярный у нас немецкий писатель, один из его героев, мрачноватый, усталый и благородный красавец хирург,  носит имя Ravic. В опубликованном у нас в конце 1950-х переводе «Триумфальной арки» он назван «Равик». Перевод, которым зачитывались несколько поколений, был подправлен цензурой, он безнадежно устарел, да и попросту коряв. И вот года два-три назад появился новый перевод – легкий и вдохновенный, без оглядок и ошибок, передающий «не букву, но дух» Ремарка. Однако полюбившийся народу герой здесь носит имя «Равич». Разумеется, это не случайное, а специальное решение переводчика, поскольку фамилия в написании Ravic не может быть немецкой, а с в данном случае читается скорее как «ч», поскольку «Равич» – это часто встречающаяся еврейская фамилия, а объявить себя евреем в предвоенном Париже – большая смелость, достойная бесстрашного беглеца Людвига Фрезенбурга, взявшего этот псевдоним. Все верно? Да, только читатели возмутились! Зачем, говорят, эта новая книжка, когда тут фигурирует неведомый Равич? Верните нашего доктора Равика, а уж какой там перевод – неважно.

Как и для всего остального (например, сносок и комментариев, что было темой нашего предыдущего обсуждения), для литературного текста не существует утвержденных правил перевода имен и фамилий с немецкого языка. Есть, правда,  переиздававшееся не раз «Высшей школой» пособие: Р.С. Гиляревский, Б.А. Старостин. Иностранные имена и названия в русском тексте. Справочник. Там содержатся предложения по транскрипции имен и названий с восемнадцати европейских языков. Я пользуюсь третьим изданием (1985) и поглядываю туда, если нужно найти, скажем, венгерское или шведское имя, и тогда мне все нравится. Но вот как раз к немецкой части у меня, увы, немало претензий.

Закономерность состоит в том, что общие правила транскрипции и транслитерации немецких слов не всегда распространяются на имена собственные, на имена и фамилии. Помимо правил, существуют еще логика и традиция. И, как я относительно недавно поняла, удобство и практичность. Вот мне попалась немецкая героиня, ее зовут Isabelle. Конечное е почти не слышно, к тому же она была такая изящно-нежная, что я без долгих раздумий назвала ее «Изабель». И только к концу романа поняла, что невесть сколько времени трачу на внятное построение фразы, ведь это имя не склоняется. А поскольку немецкое е в конце женского имени по-русски традиционно меняется на «а» (Marianne  = Марианна, Elfriede = Эльфрида), то следующую Isabelle в другом романе я уже назвала «Изабелла», благо она и была попроще и погрубее.

Однако главная засада немецкого перевода не тут, а в сочетании ei и в букве Hh. Еще при Петре Великом первое на письме передавали как «ей» (и «эй», в зависимости от позиции), второе как «Гг». В ХХ веке, особенно к концу, стало модным переводить не так, как пишется, а так, как слышится. В результате – об этом писал В.С. Модестов – опубликован перевод стихов, которые написал Хайнрих Хайне, а не Генрих Гейне. Интересно, это добавляет что-то к культуре общества? Способствует взаимопониманию народов? Это вообще зачем?

Решая вопрос о том, как переводить, я придерживаюсь самой консервативной позиции – для себя. Остальные пусть сами решают. Но меня никто не убедит, что немец по имени Hans – это Ханс, а не Ганс.

И.А. Шишкова: Вслед за М.В. Зоркой я повторю, что мне тоже милее традиционный способ передачи имен собственных, хотя в настоящее время нередко пытаются назвать Чайльд-Гарольда Чайлдом Хэролдом, а как же тогда «москвич в Гарольдовом плаще» А.С. Пушкина? Тем не менее, никого уже не удивляет, что Уильяма Шекспира называют Вильямом, а доктора Уотсона – не Вотсоном, а Ватсоном.

Как известно, два самых распространенных способа передачи имен собственных – это транскрипция и транслитерация. Так, Т.А. Косачева в своей статье «Особенности передачи английских названий и имен собственных в русскоязычных текстах» [Косачева Т.А. Особенности передачи английских названий и имен собственных в русскоязычных текстах //Актуальные вопросы филологических наук: материалы V Междунар.науч.конф. (г.Казань, октябрь 2017 г.). – Казань: Бук, 2017.- С.21-23. – URL https://moluch.ru/conf/phil/archive/257/12781/ (дата обращения: 16.09.2019 )] предлагает транскрибировать имена и географические названия. Частично с этим можно согласиться, потому что имя Джон (John) так и останется Джоном, но, если протранскрибировать название красивейшего английского озера Уиндермир, выбранного Оскаром Уайльдом в качестве фамилии для своей героини в знаменитой пьесе «Веер леди Уиндермир», получится Виндомиа, что, вероятно, не понравится зрителю. Всем известный Гринвич станет Гриничем,  а Лондон – Ландоном … вот тогда и начнется путаница.

Другое дело, когда нужно сохранить, например, юмористическую окрашенность имени. В этом случае на помощь придет транскрипция. Так, в рассказе М. Попова «Все будет хорошо», который мы переводим со студентами 4 курса на английский язык, главного героя, деревенского учителя, зовут Генрих Шошолко. Если назвать его по-английски Генри (Henry) , будет не смешно, а вот если в английском тексте появится немецкое имя Хайнрих (Heinrich) читатель-англичанин или американец улыбнется необычному для его уха звучанию имени в сочетании  с совсем не известной ему фамилией Шошолко. 

Естественно, в каждом конкретном случае нужно искать соответствующий эквивалент. Наверное, всем нравится перевод названия пьесы Уайльда «Как важно быть серьезным», и никого не волнует, что переводчику не удалось сохранить в нем каламбур  –  слово  Earnest (серьезный) звучит так же, как и имя  Ernest (Эрнест), означающее «серьезный, благородный, честный», – ведь цель достигнута, и тому, кто никогда не читал пьесу, захочется узнать,  почему это так важно.

Конечно, совет Т.А. Косачевой о том, что при передаче имен известных деятелей и географических названий желательно пользоваться словарями и энциклопедиями, может быть, и не нов, однако весьма актуален, потому что, к сожалению, в последнее время в разных областях появилось немало недобросовестных специалистов, и никому не повредит лишний раз проверить себя.

Как представляется, нет ничего страшного и в том, что в интернет-статьях (кстати, в английских текстах перестали писать слово интернет с прописной буквы) оставляют названия в их аутентичном варианте, например, Independent или Telegraph, потому что к английским вариантам все давно привыкли, но вот такое предложение: «В эти выходные уникальные Банджи Джампинг прыжки в Москве с крана высотой 60 метров!» – звучит забавно.

Да, вопрос о том, как переводить имена собственные на русский язык остается открытым, но, тем не менее, нельзя не согласиться с В.С. Модестовым в том, что надо с осторожностью относиться к переводу слов, «вызывающих в принимающем языке нежелательные ассоциации с лексикой сниженного регистра», и вообще бережнее обращаться с текстом оригинала.

В.П. Голышев: Для передачи английских имен в русском тексте есть стандартный источник: это всем известный Новый Большой англо-русский словарь в 3-х томах. В конце его, в последнем томе, имеется приложение – «Список личных имен». Но этого недостаточно, ведь есть имена, которые туда не попали, а фамилии тем более.

          Существует старый, советский «бумажный» словарь: Everyman`s English Pronouncing Dictionary, изданный «Советской Энциклопедией» в 1964 году, он не утратил актуальности, но это библиографическая редкость.

          Выпущенные у нас лингвострановедческие словари «США» и «Великобритания» (изд. «Русский язык») тоже вполне способны помочь переводчику, и не только начинающему.

          А если ты ничего не нашел в словаре, то надо обратиться к интернету. Открыть подходящий сайт и найти ответы на важные вопросы о произношении и написании – например, https://howjsay.com, www.pronouncenames.com.  Еще можно набрать в поисковой строке NLS/BPH Other Writings Say How? – и узнать много неожиданно нового. И, наконец, есть самый простой, но весьма действенный способ: набрать имя или фамилию, а рядом слово pronunciation. И там тебе двадцать человек дадут произношение имени, причем UK и US выкидываются отдельно, и новозеландец тебе все скажет, и ирландец.

          А так – у меня почти не было случаев, когда приходилось менять имя персонажа. Это чаще бывает в коммерческой, в игровой литературе. Однажды в детективе Дэшила Хеммета я придумал несколько кличек ворам. Или вот мы с Владимиром Харитоновым переводили Ивлина Во, у него один персонаж – придурок такой нескладный по имени Atwater, он выделялся, остальные все были нормальные. Ему-то мы и поменяли имя, у нас он стал «Мокли». Вот и все, пожалуй.  И нет тут никаких правил и принципов. Каждый раз вопрос о том, что следует или не следует изменить, решается индивидуально.

А.В. Ямпольская: Говоря о передаче или переводе имен собственных, можно привести много примеров из истории литературы. Один из хрестоматийных касается сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио» и книги Алексея Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Строго говоря, это не перевод, а самостоятельное произведение, написанное по мотивам самой известной итальянской детской книги. Тем не менее, любопытно проследить, как изменились имена персонажей. Иногда Толстой дополняет имя: Кот (il Gatto) превращается в кота Базилио, а лиса (la Volpe) – в лису Алису. Главный герой, Пиноккьо (Pinocchio), в русской книге зовется Буратино (от итальянского имени существительного il burattino – «кукла», «марионетка», а также «легкомысленный человек»), а Джеппетто (Geppetto) – в папу Карло. Очевидно, что при переходе к русскому тексту автор стремился подчеркнуть итальянскость рассказанной истории, используя имена, которые вызывают у читателя однозначные ассоциации, узнаваемы и в то же время указывают на определенные черты характера героев.

Другой хрестоматийный пример – перевод книги Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Любопытно сопоставить подходы переводчицы на итальянский Мазолино Д’Амико (Lewis Carroll Alice nel paese delle meraviglie) и перевод Владимира Набокова (Аня в стране чудес).

В таблице ниже приведены имена некоторых персонажей книги:

Alice

Alice

Аня

White Rabbit

W. Rabbit

Coniglio Bianco

C. Bianco

Белый Кролик

Дворянин Кролик Трусиков

Mabel

Mabel

Ася

Cheshire-Cat

Il gatto del Cheshire

Масляничный кот

Hatter

il Cappellaio

Шляпник

March Hare

la Lepre Marzolina

Мартовский Заяц

Dormouse

un Ghiro

Соня

Mock Turtle

la Finta Tartaruga

Чепупаха

Pat

Pat

Петька

Bill the Lizard

Bill, lucertolina

Яшка-ящерица

Mary Ann

Mary Ann

Маша

 

В то время как итальянская переводчица в большинстве случаев не меняет имена собственные или ограничивается неизбежными грамматическими изменениями (Cheshire-Cat  -  Il gatto del Cheshire), переводя только «имена - прозвища» (Hatter – il Cappellaio - Шляпник), которые в противном случае утратили бы смысл (особенно для итальянского читателя, который не знает английского), Набоков действует совершенно иначе. Английская Alice превращается в русскую «Аню», Cheshire-Cat становится «Масляничным котом», слуги Белого Кролика Pat и Bill the Lizard (в итальянской книге Pat и Bill, lucertolina) становятся «Петькой» и «Яшкой-ящерицей» (отметим, что именно эта уменьшительная и уничижительная форма употреблялась господами в отношении слуг, а не полная форма «Петр» и «Яков»).

          Той же тактики Набоков придерживается, переводя реалии и связанные с ними имена собственные:

Orange Marmalade

Marmellata di arance

Клубничное варенье

William the Conqueror

Guglielmo il Conquistatore

Наполеон

Caucus-race and a long tale

Una corsa Elettorale e una lunga storia

Игра в куралесы и повесть в виде хвоста

Tart

le paste

пирожок

to make a daisy-chain

una collana di margherite

набрать ромашек и свить из них цепь

under the hedge

una gran buca sotto la siepe

под шиповником

a small cake

un minuscolo pasticcino

пирожок

to dig in the sand with wooden spades

dei bambini che scavano nella sabbia con palette di legno

дети с деревянными лопатами, строющие крепость из песка

Shakespeare

Shakespeare

великие писатели

William the Conqueror

Guglielmo il Coquistatore

Владимир Мономах

Speak English!

Parla inlese!

Говорите по-русски!

Custard

Crema

сливочное мороженое

 

          В итальянской книге Алиса остается англичанкой: она ест апельсиновый джем, плетет венок из маргариток, в школе проходит Вильгельма Завоевателя и знает великого писателя Шекспира. Зато ее сестра, вышедшая из-под пера Набокова, – русская: она ест клубничное варенье, пирожки и сливочное мороженое, а в школе изучает деяния Наполеона и Владимира Мономаха. В данном случае мы опять сталкиваемся не с переводом имен собственных в узком смысле, а с поиском аналога, производящего на читателя такое же впечатление. Не случайно в книге есть фраза, яснее всего выражающая различие в подходе двух переводчиков: «Speak English!», которая в итальянском тексте остается «Parla inglese!» (то есть «Говорите по-английски»), зато у Набокова превращается в «Говорите по-русски!»

Козлова М.А.: В дополнение к сказанному В.С. Модестовым, М.В. Зоркой и А.В. Ямпольской позволю себе сделать несколько замечаний относительно перевода имен собственных с итальянского языка. В первую очередь, как было отмечено ранее, проблема «говорящих» имен и фамилий наиболее часто возникает в детской или подростковой литературе. Например, в серии повестей Карло Коллоди о Джаннеттино, предшественнике знаменитого Пиноккио, главный положительный герой носит имя Dottor Boccadoro, что можно было бы перевести, калькируя, как «Златоуст». Впрочем, данное решение не кажется подходящим из-за чрезмерной русификации и потери звукового облика, свойственного итальянским именам, что провоцирует превращение персонажа из итальянца в русского, а также нарушает стиль перевода  (нельзя не вспомнить хрестоматийный пример из книги Норы Галь про английскую мисс, «проглотившую аршин»).

Вариантом решения проблемы здесь мог бы послужить скрытый комментарий переводчика в виде пояснения в тексте («и каждое его слово было на вес золота»). Имя самого Джаннеттино тоже содержит дополнительный семантический компонент: суффикс -ino в итальянском имеет уменьшительно-ласкательное значение, иными словами, перед нами «маленький Джанни» или «Джаннечка». Для носителя языка здесь может крыться любопытный контраст между ласковым именем и поведением героя, который только и делает, что устраивает разного рода шалости. Однако подобная модель используется и в имени Pierino, главного персонажа итальянских анекдотов про школьника-двоечника и хулигана, аналогичного Вовочке на русскоязычном пространстве, хотя это и не дает переводчику достаточно прав для полной или частичной, за счет русского суффикса, адаптации имени. Вместе с тем, в детской литературе можно обнаружить и примеры остроумных находок: к примеру, мне кажется крайне удачным перевод имени Gian Burrasca (то есть, «буря, ураган»), как зовут героя повести Луиджи Бертелли, предложенный переводчиком К. Тименчик – «Джанни Урагани».

В целом, итальянские «оценочные» суффиксы, как -accioLorenzaccio (Лоренцаччо, то есть, «плохой, злой, гадкий Лоренцо») в имени персонажа одноименной драмы Альфреда де Мюссе, или Pinuccia (Пинучча – наоборот, уменьшительно-ласкательный вариант имени Пина, Джузеппина героини «Неаполитанского квартета» Элены Ферранте) в большинстве случаев остаются в исходном виде. То же касается и сокращений: часто используемые в разговорной речи и, как следствие, в диалогах, укороченные формы имен, которые не фиксируются как самостоятельные варианты (Антонио – Тото, Джузеппе – Беппе, Сальваторе – Сальво), в оригинальном тексте «теряют» слоги, – SalvatoreSalvatò, AntonioAntò – а в переводе возвращаются к полной форме. Вероятно, это происходит по причине того, что для русского читателя такие сокращения непривычны и зачастую неблагозвучны.

В современной литературе для подростков и о подростках функцию говорящих имен выполняют прозвища, с переводом которых также могут возникнуть трудности. Например, главный герой романа Никколо Амманити «Ты и я», четырнадцатилетний Лоренцо, называет консьержа Cercopiteco, что значит «Мартышка» (в скобках заметим, что герой в целом воспринимает реальность в категориях животного мира). Именно такой вариант перевода предлагается в переводе И. Константиновой, однако, в этом случае игнорируется пол персонажа, и прозвище вступает в конфликт с именем – Франкино; мне кажется более уместным вариант с породой мужского рода («макак», «гиббон»), учитывая интерес главного героя к зоологии.

Как правило, говорящие фамилии тоже часто теряют эту свою выразительную особенность по тем же самым причинам, которые упоминались в начале. В романе Андреа Камиллери «Похититель школьных завтраков» судья путает фамилию жертвы убийства и называет его «Лакапра» (La capra – «коза») вместо «Лапекора» (La pecora – «овца»), то есть подменяет одно животное другим, тем самым показывая крайне малую заинтересованность в данном деле; в то время как для русского читателя подобный эпизод с «животной», практически «лошадиной», фамилией проходит незамеченным и не вызывает улыбки. В романе Камиллери «Форма воды» полицейские Галло и Галлуццо, чьи фамилии происходят от слова gallo – «петух», становятся мишенью для шуток комиссара Монтальбано, который спрашивает их: «Что говорят в курятнике?» (в данном случае переводчик А. Кондюрина поясняет игру слов в сноске).

В заключение отмечу, что фамилия или имя героя может также указывать на место его рождения или происхождение семьи, поскольку существуют как универсальные, «общеитальянские» фамилии и имена (Марио Росси, Карло Бьянки и т.д.), но и характерные для определенных областей, например, в Венето или Фриули распространены фамилии, оканчивающиеся на -н: Скьявон, Тревизан, Визинтин, а итальянец по имени Чиро, скорее всего, будет родом из Неаполя. Эти, казалось бы, незначительные детали могут играть определенную роль в тексте, так как выбор имени автором, на мой взгляд, никогда не бывает абсолютно случайным.

Латфуллина Л.Г.: Вопросы перевода тесно соприкасаются с вопросами сопоставительного изучения контактирующих языков.

В современном татарском языке существуют немало фамилий, имен и отчеств из древнетюркских (Айдар, Айрат, Аяз, Айбикә-‘Айбике, Айтимер и др.), старотатарских/ булга́рских (Айсылу, Акчура, Алпар, Таңсылу-‘Тансылу, Ханбәк-‘Ханбек’ и др.), а также заимствованных из арабского (Әлфия-Альфия, Әсия-‘Асия’, Әмир-Амир, Әминә-Амина, Җәлил-‘Джалиль’, Гомәр-Гумер и др.) и персидского (Гөлнара-‘Гульнара’, Гөлназ-Гульназ, Гөлзадә-Гульзада, Гөлшат-Гульшат, Рөстәм-Рустем, Фәрит-Фарит, Фәния-Фания, Фәнис-Фанис и др.) языков, которые при переводе на русский язык подвергаются определенному фонетическому изменению из-за различий в фонетических системах разноструктурных языков.

Например, в романе Гузель Яхиной “Зулейха открывает глаза» (2016) распространенное среди татар и заимствованное из арабского языка имя Зөләйха́ (обычно в семье назвали младшую дочь) передается на русский язык как Зулейха́, а ее муж Мортаза́ (из араб. обозначает ‘избранный’) – Муртаза́.

Тюрко-татарское имя современной российской писательницы Гүзәл-Гузе́ль переводится на русский язык как ‘красивая’, ‘прекрасная’, ‘прелестная’, ‘дивная’.

Таким образом, вопросы соотношения анторопонимики в русском и татарском языках часто возникают в процессе перевода арабских и персидских имен.

В работе Ф.А. Ганиева «О принципах транслитерации татарского именника на русский язык» (2003), где насчитывается 14 тысяч имен, была приведена полная транслитерация татарских личных имен на русский язык.

Для того, чтобы арабские и персидские имена татарских текстов были переведены на русский язык наибольшей точностью, соглашусь с И.А. Шишковой: совет Т.А. Косачевой «о том, что при передаче имен известных деятелей и географических названий желательно пользоваться словарями и энциклопедиями, может быть, и не нов, но весьма актуален…».


Вернуться к межкафедральному методическому проекту От текста к контексту: в помощь молодому переводчику >>>

Все права защищены.
© ФГБОУ ВО "Литературный институт имени А.М. Горького"