Передача авторской пунктуации, перевод междометий и восклицаний
Н.М. Годенко: Уважаемые коллеги, возможно, со мной не согласятся, но мое мнение таково: перевод междометий и восклицаний относится скорее к техническим вопросам, тут достаточно знания иностранного языка и общей русской грамоты. А вот авторская пунктуация – иное дело, передача ее на другой язык есть творческая задача, каждый раз требующая специального решения, причем у разных переводчиков решения тоже могут быть разными.
Начну с определения. Термин "авторская пунктуация" имеет два значения. Первое связано с обозначением всех знаков, стоящих в авторской рукописи. Второе – пунктуация нерегламентированная, не закрепленная правилами, то есть разнообразные отклонения от общих норм. Авторские знаки препинания не связаны жесткими правилами расстановки, они всецело зависят от воли пишущего, от индивидуального ощущения их необходимости. Такая пунктуация глубже и тоньше связана со смыслом, со стилистикой конкретного текста.
Например, индивидуальным можно считать появление знака в таких текстах, где он не регламентирован:
«А феи – всегда красивы?» – М. Горький;
«Вон – тощей вербы голый куст» – А. Блок;
«Я могуч и велик ворожбою, но тебя уследить – не могу» – А. Блок
«Сумерки... словно оруженосцы роз, на которых – их копья и шарфы» – Б. Пастернак, стремясь расчленить подлежащее и сказуемое, вместо обычного тире ставит многоточие, которое совмещает в себе функцию разделительного тире и «раздумчивого» многоточия. Также не регламентировано правилами тире после союзов, наречных слов: «Смерть разула стоптанные лапти, прилегла на камень и – уснула» (М. Горький); «Чьи песни? И звуки? Чего я боюсь? Щемящие звуки и – вольная Русь?» (А.Блок).
Авторская индивидуальность может проявляться и в усилении знаковой позиции. Этот прием повышения экспрессивных качеств текста состоит в замене знаков недостаточно сильных более сильными по расчленяющей функции. Например, обращения, сравнительные обороты, придаточные части сложноподчиненных предложений, вводные слова обычно отделяются запятыми. Но все чаще запятую вытесняет тире как знак более сильный по значимости: «И стоит Степан – ровно грозный дуб, побелел Степан – аж до самых губ» (М. Цветаева). Расчленение речи усиливает также замена запятой на точку, например, при перечислении однородных членов предложения. Этот можно считать индивидуально-авторским знаком, как в стихотворении Александра Блока:
О жизни, догоревшей в хоре
На темном клиросе твоем.
О Деве с тайной в светлом взоре
Над осиянным алтарем.
О томных девушках у двери,
Где вечный сумрак и хвала.
О дальной Мэри, светлой Мэри,
В чьих взорах — свет, в чьих косах — мгла.
Ты дремлешь, боже, на иконе,
В дыму кадильниц голубых.
Я пред тобою, на амвоне,
Я — сумрак улиц городских.[…]
Безусловно индивидуально-авторскими воспринимаются знаки, передающие ритмику текста, мелодику, темп. Как правило – это тире, которое не только обладает разделительной «силой», но и дополняется зрительным эффектом:
Мой путь не лежит мимо дому – твоего.
Мой путь не лежит мимо дому – ничьего.(М. Цветаева)
Тире помогает в сжатой форме проявить подтекст:
Осень. Отвыкли от молний.
Идут слепые дожди.
Осень. Поезда переполнены –
Дайте пройти! – Все позади.(Б. Пастернак)
Отказ от знаков препинания можно рассматривать как особый стилистический прием (в стихах и в прозе имеющий разный смысл). Вот, например, стихотворение Вячеслава Куприянова:
огромный оранжевый шар
мощью своего огня притягивает
горячие и холодные небесные тела
не дает ни упасть друг на друга
ни улететь прочь[…]
Таким образом, индивидуальность в применении знаков препинания может проявляться и в расширении границ их употребления, и в усилении их функциональных свойств. Комбинация знаков или нарочитое повторение одного из знаков могут быть чисто авторскими и представлять собой индивидуальный прием, найденный писателем для передачи особого состояния лирического героя. Вне всякого сомнения, индивидуальность в применении знаков препинания заключается не в нарушении правил, а в усилении стилистической значимости текста. Надо ли говорить, что переводчику необходимо это понимать и чувствовать?
И.В. Соколова: В сборниках американской "малой прозы" по крайней мере два нарратива привлекают внимание довольно необычной пунктуацией. Это рассказ «Все помнящий» Эйми Бэндер ("The Rememberer" by Aimee Bender) [The Anthology " The Girl in the Flammable Skirt, 1998) и «Пригород!» Эми Силверберг ("Suburbia!" by Amy Silverberg) [The Best American Short Stories 2018]. Оба эти произведения мы переводили в рамках проекта кафедры иностранных языков и обсуждали лексико-грамматические особенности на занятиях английским языком.
Первый представляет собой историю женщины, чей возлюбленный в одночасье начинает «эволюционировать вспять», превращаясь из человека в обезьяну, а затем в морскую черепаху. Обратный путь Бена от цивилизации к крайнему примитивизму совпал со сделанным им однажды наблюдением, что, по-видимому, существует прямая связь между развитием мозга и снижением способности испытывать сочувствие и симпатию к другим.
Хотя ситуация более чем странная, развивается она в реалистической обстановке: у персонажей нежные отношения, ничем не примечательная работа и обычный дом. Вполне соответствует содержанию и эклектичный стиль повествования – комбинация сюрреализма и натурализма. Отражается эта тактика и на пунктуации: Э. Бэндер то намеренно «забывает» о знаках препинания и предложение разрастается, то, наоборот, дробит параграф на мелкие, иногда двусоставные, предложения. По мере возможности, этот прием мы попытались сохранить в переводе, отступая от авторской пунктуации только в тех случаях, когда терялся смысл высказывания.
Другой пример авторской пунктуации, с которым мы столкнулись на занятии – восклицательный знак в названии рассказа Э. Сильверберг «Пригород!» –явление необычное для любого языка, тем более для такого «сдержанного», как английский. Отчасти объяснение этому решению дала в интервью автор: так как одним из направлений ее творческой карьеры стала stand-up comedy, ей захотелось привнести в текст «волнение устной речи», иными словами, динамику и ритм. Есть и другие мотивы такого приема: как и в рассказе Э.Бэндер «Все помнящий», в «Пригороде!» происходит нечто неожиданное – нарушаются пропорции, люди превращаются в крошечных кукол, а повествование приобретает сюрреалистический колорит. Представляется совершенно необходимым сохранить восклицательный знак, который в какой-то степени готовит читателя к метафорическому финалу.
И.А. Шишкова: И.В. Соколова упомянула проект нашей кафедры, посвященный переводу рассказов писателей-преподавателей Литинститута или его выпускников на английский язык, а также современных американских авторов (с их разрешения, конечно) – на русский. Надо сказать, что мы ни в коем случае не претендуем на «хлеб» кафедры художественного перевода. Главным образом Ирина Всеволодовна много и кропотливо работает со студентами - литработниками и переводчиками над лексико-грамматическими аспектами и страноведческими реалиями, но скромно не рассказывает о том, что за два с половиной года существования нашего проекта пять рассказов ее подопечных были приняты в журнал «Иностранная литература».
Что касается переводов рассказов с русского языка на английский, необходимо уточнить, что мы бы за это не взялись, если бы не Джеймс Эванс, наш преподаватель-англичанин, который ведет занятия со студентами-переводчиками 1 курса. Джеймс во всем нам помогает, осуществляя стилистическую редакцию текстов и, в частности, инструктирует ребят по поводу того, как поступать со знаками препинания в английском варианте.
Замечу, что русскому студенту не очень понятно, как нужно ставить английские запятые, опираясь на интонационный рисунок предложения. Как, например, быть с таким советом из английского «Справочника для писателя» Энн Хог (A Writer’s Handbook by Ann Hogue): «Не ставьте запятые только потому, что считаете необходимым разбить слишком длинное предложение на части»? А если мы, русскоязычные, «доверяя своей интуиции» и придумав свой «просодический узор», полагаем, что выделяем все правильно, а на самом деле это отнюдь не так? И если со сложносочиненными предложениями проблем практически не возникает, то со сложноподчиненными дело обстоит гораздо сложнее. Хорошая новость заключается в том, что студентам, носителям языка, в их университетах при анализе письменных работ не снижают оценки за пунктуацию.
А что же делать нам? С одной стороны, мы совсем не чувствуем изменений в английской мелодии, а с другой – забываем о том, что запятые и другие знаки препинания, например, при употреблении прямой речи, ставятся не так, как в русском языке.
При переводе с русского привычные запятые, хорошо усвоенные еще в школе, нередко переносятся в английский текст перед придаточными предложениями. Так, в английском высказывании никогда не ставится запятая перед that (что) или when (когда), а студенты иногда об этом не помнят. В то же время в русский текст порой переносятся пунктуационные особенности английского: начинающие переводчики забывают про восклицательные знаки там, где это требуется по смыслу, неправильно оформляют прямую речь (ставят вместо русских кавычек – елочек «», английские лапки “ ”) и помещают точку непременно перед кавычками, а не после, однако опытный переводчик, несомненно, такого не допустит. Приведу пример из романа Ш. Мендельсон «Почти англичане» (аутентичное предложение и вариант перевода):
How the world loves a party, particularly one in honour of a great age attained.
До чего же людям нравятся вечеринки, особенно по случаю больших юбилеев!
Как видим, в английском предложении нет восклицательного знака, но в русском он нужен.
Нельзя не согласиться с Ириной Всеволодовной в том, что американские авторы для привнесения сюрреалистического колорита намеренно «дробят» или удлиняют предложения и русским переводчикам бывает довольно сложно адекватно это передать экспрессивными средствами, чтобы сохранить авторскую тональность.
К сожалению, при переводе первого предложения из знаменитого романа «Миссис Дэллоуэй» В. Вулф: MRS. DALLOWAY SAID she would buy the flowers herself, – потерян выразительный стилистический прием, так как все прописные буквы были заменены на строчные (Миссис Дэллоуэй сказала, что сама купит цветы), что не противоречило правилам русского языка, а ведь прописные буквы были выбраны писательницей специально, чтобы показать веселое упрямство миссис Дэллоуэй, которая после длительной болезни собралась выйти из дома, заявив и мужу, и прислуге, что ей не нужна посторонняя помощь и она хочет все сделать самостоятельно.
В русской версии не удалось показать приподнятое настроение героини от предвкушения встречи с ранним лондонским утром. Тем не менее, поскольку перевод был выполнен задолго до того, как появились Интернет и электронная почта, в которых подобное написание стало обычным для привлечения внимания адресата, возможно, данный вариант можно оправдать.
В общем, как представляется, во всем нужно стремиться к золотой середине, чтобы при переводе с языка оригинала необычные знаки препинания или особое написание букв были соответствующим образом восприняты читателем, который способен разгадать авторский замысел.
В.С. Модестов: Авторская пунктуация – это особое использование знаков препинания в художественных текстах – порой намеренное, порой интуитивное. Такое отступление от обычных правил оправдано контекстом и индивидуальностью авторского стиля. Это придает дополнительный смысл произведению, а также внутреннюю мелодику повествования и нехарактерную, непривычную интонацию.
Предполагается, что переводчик со студенческой скамьи знает разницу обычных правил использования знаков препинания языка оригинала (ЯО) и языка перевода (ЯП). Поэтому, встречая в тексте отклонение от нормы, важно определить, что это: техническая ошибка, небрежность или элемент авторского стиля, эмоциональная краска, художественный прием.
Горький, например, для интонационной паузы, усиливающей эмоциональную насыщенность фразы, часто использовал тире («Мать – не плакала», «Ну, – кто смерти хочет?») – обычные правила пунктуации этого не требуют.
– Сволочь! – кратко говорил он вслед им, и глаза его блестели острой, как шило, усмешкой. Потом, держа голову вызывающе прямо, он шел следом за ними и вызывал:
– Ну, – кто смерти хочет?
Никто не хотел.
***
"Dirty vermin!" he snapped at them, and his eyes gleamed with a smile
sharp as an awl. Then holding his head in an attitude of direct challenge, with a short, thick pipe between his teeth, he walked behind them, and
now and then called out: "Well, who wants death?"
No one wanted it.
Из приведенного пассажа видно, что авторский стиль Горького не нашел отражения в довольно вольном переводе английских переводчиков.
Другой пример. Теперь из «Вишневого сада» Чехова:
Лопахин. На сколько же это опоздал поезд? Часа на два, по крайней мере. (Зевает и потягивается.) Я-то хорош, какого дурака свалял! Нарочно приехал сюда, чтобы на станции встретить, и вдруг проспал… Сидя уснул. Досада… Хоть бы ты меня разбудила.
Дуняша. Я думала, что вы уехали. (Прислушивается.) Вот, кажется, уже едут.
***
LOPAKHIN. How much was the train late? Two hours at least. [Yawns and stretches himself] I have made a rotten mess of it! I came here on purpose to meet them at the station, and then overslept myself... in my chair. It's a pity. I wish you'd wakened me.
DUNYASHA. I thought you'd gone away. [Listening] I think I hear them coming.
Здесь авторские знаки (точка и многоточие) передают нюансы настроения: задумчивость, сомнения, разочарование. Переводчик на английский язык этот стилистический прием Чехова почувствовал и, как мог, отобразил. Попутно отметим, что ремарки в русском тексте по традиции заключены в круглые скобки, а в английском переводе – в квадратные.
И наконец, третий пример.
Самый частый знак препинания в романах американца Чака Паланика – точка, которая выполняет, с одной стороны, традиционную функцию разделения предложений, а с другой, входит в арсенал активных стилистических средств автора.
- Soap. You boil fat. You mix it with lye. You get soap.
- They took it home [mirror. They aged in that mirror. They died, allthosebeautifulyoung women but here’s the wardrobe, with more now than ever. A parasite surviving the host. A big fat predator looking for its next meal.
В первом примере представлены короткие предложения, которые могли бы войти в состав одного сложносочиненного предложения. Тогда мы прочитали бы обычный рецепт мыла: “First, you boil fat, than you mix it with lye; and, finally, you get soap.”
Но у автора иная цель. Используя короткие предложения с точкой в конце, автор создает особый ритм, указывающий на всю серьезность действия героя – речь идет об изготовлении взрывчатки. Так Чак Паланик искусно использует просодические возможности точки.
Подобных примеров из переводов с русского языка на иностранные и с иностранных языков на русский – великое множество. Важно помнить не только о смысловых, но и стилистических возможностях авторских знаков препинания.
С «переводом» междометий всё проще, поскольку они выражают чувства, побуждения, но при этом не называют их. Для решения этих задач достаточно иметь словарик соответствий. К примеру, англичанин, коснувшись горячего чайника на плите, восклицает Ouch!, а русский: «Ой!» – и окружающим понятно, что человеку больно, хотя он и не сказал «Мне больно!»
Междометиями могут быть как короткие слова (wow), так и фразы (excuse me). Грамматическая особенность междометий в том, что они не изменяются и не являются членами предложения, что позволяет использовать при их передаче те же приемы, что и при передаче фразеологизмов.
А. В. Ямпольская: С проблемой расстановки знаков препинания сталкивается всякий переводчик с итальянского, причем не только переводчик художественной литературы. Различиям в русской и итальянской пунктуации посвящены фундаментальные языковедческие исследования (например, работы С. Корягиной), в них подробно рассмотрены принципы расстановки знаков препинания, история пунктуации, допустимая вариативность, особенности пунктуационного оформления текстов разных стилей и жанров. Несколько упрощая, можно сказать, что итальянская пунктуация в большей степени отражает интонационное оформление, расстановку логических акцентов, чем формально-логическую структуру фразы. Первое, чему мы учим студентов, – не воспроизводить в переводе пунктуацию оригинала, а следовать правилам родного языка. Другое явление, с которым студенты сталкиваются очень рано, знакомясь с текстами современных итальянских авторов, – наметившаяся в последние годы тенденция обходиться почти без знаков препинания. Если сравнить книги, написанные в XIX веке, и произведения наших дней, количество знаков препинания, особенно внутри предложения, значительно сократилось. Это не мешает пониманию итальянского текста, однако порой затрудняет его восприятие и чтение вслух, особенно иностранным читателем. Сегодня на круглом столе речь идет об авторской пунктуации, которая по определению отлична от общепринятой, однако все, что было сказано выше, важно, ведь «авторское», отклоняющееся от правил, воспринимается как таковое на фоне установленного стандарта. Наша задача – уловить это отличие и попытаться воссоздать его в переводе, не делая текст более «правильным», не подгоняя его под общепринятые нормы.
Пример авторской пунктуации – текст, автор которого полностью или частично отказывается от знаков препинания. Так, роман Нанни Балестрини «Сандокан», который замечательно перевела на русский язык выпускница Литинститута Анна Федорова, представляет собой последовательность фрагментов, которые образуют поток повествования. Фрагменты объединены в главки, первый фрагмент каждой главки начинается с прописной буквы, последующие фрагменты – со строчной, финальной точки нет, знаки препинания отсутствуют. В русском переводе все эти особенности точно переданы (приведем один из таких фрагментов):
устроили эту так называемую акцию протеста против мигрантов длилась она целый день хотели все разломать все сжечь избить всех кто с ними не согласен кто не считал что мигрантов надо гнать к чертям собачьим и весь день невозможно было даже выйти на улицу если не признавал их правоту […] никто палки в колеса не ставил потому что они к счастью расисты только на словах тогда было еще так
Необычная пунктуация часто встречается в стихах, и в этом случае переводчики, как правило, стараются ее воспроизвести. В качестве примера можно привести стихотворение Вивиан Ламарк «Поэты которых я любила» (именно так, без запятой! – А.Я.) в переводе Е. Солоновича:
Поэты которых я любила
делали мне сказочные подарки
золотые карандаши океанские раковины
чудо-книги (называю в алфавитном
порядке) Вийона Гессе Пэнна Сабы
письма Паунда письма Рембо
стихи голландцев Герхардт Гресхофа и других
а также симфонии и снова стихи
и стихи и стихи…поэты которых любила
звонили мне что было то было
Что касается передачи междометий и восклицаний, эта тема обычно разбирается на уроках итальянского языка. В учебнике Л. Лидиной, по которому занимаются наши студенты, ей посвящен целый раздел, затрагивается она и при изучении жестикуляции, которая часто сопровождает итальянскую речь. Думаю, что сегодняшние студенты находится в более выгодном положении: в нашу жизнь прочно вошли комиксы и графические романы, их переводчиками разработан целый язык для передачи восклицаний, междометий и звуков.
В.О. Бабков: Сначала выскажу несколько общих соображений по поводу пунктуации.
Главное: к пунктуации необходимо относиться с уважением, от нее зависит многое. Именно ею (в том числе) определяется тонкая настройка прозы, именно она задает иногда крошечные, но крайне важные модуляции тона и смысла. Сейчас из‑за широкого распространения устно-письменной речи (в соцсетях, мессенджерах и тому подобных электронных средах) правилами пунктуации часто пренебрегают; как литературный прием это современное отношение проникает и в книги, но в целом переводчики, конечно, обязаны знать эти правила назубок и следить за их соблюдением — или сознательно нарушать их ради каких‑то высших целей.
Второе: нельзя механически переносить в перевод английскую пунктуацию. Мы прекрасно знаем, что это относится и к синтаксису вообще, но пунктуация по понятным причинам часто находится не в фокусе внимания переводчика, так что неподходящему знаку препинания гораздо легче, чем синтаксической кальке, прошмыгнуть в перевод незамеченным.
Третье: не стоит надеяться, что ваши огрехи в пунктуации кто‑нибудь исправит, будь то ИИ по имени Word или живой корректор. Орфографию с помощью функции «Проверка правописания» еще можно кое‑как привести в порядок, но разобраться в тонкостях авторской пунктуации не способен даже самый умный робот. Живой же корректор — прекрасный помощник, если он знает свое дело, однако перекладывать на него ответственность за пунктуацию нехорошо как минимум по двум причинам. Первая: он не читал оригинала, а значит, не слышал авторской музыки. И вторая, основная: именно переводчик как автор русского текста книги отвечает за него целиком и полностью, а ведь знаки препинания выполняют в этом тексте далеко не только служебную роль. Текст, вернувшийся от корректора с большим количеством исправлений, неизбежно будет звучать по‑новому, и эта перемена звучания может оказаться роковой.
И четвертое: не надо игнорировать даже чисто технические мелочи, имеющие отношение к пунктуации; например, английская точка ставится внутри кавычек, а русская — вне. Очень часто переводчики проявляют небрежность в оформлении прямой речи, особенно внутренних авторских ремарок в диалогах; если вы знаете за собой такую слабость, постарайтесь от нее избавиться. Именно на внимании к пунктуации оттачивается зоркость переводческого взгляда, и именно пунктуация служит той лакмусовой бумажкой, по цвету которой опытный редактор и въедливый читатель сразу определяют, насколько переводчик чуток и добросовестен.
Теперь о междометиях и восклицаниях. Главная их цель – передать ту или иную эмоцию персонажа или автора. Для простоты будем считать, что эмоциональная палитра у носителей разных языков примерно одна и та же (хотя мы привычно полагаем, что англичане, к примеру, более сдержанны, а итальянцы более экспрессивны). Но набор звуков, выражающих каждую конкретную эмоцию, и соответствующий ему набор букв (иногда складывающихся в слова, а иногда и нет), в каждом языке, разумеется, свой, особый. Копировать эти звуки при переводе или заменять слова, из которых состоят эмоциональные восклицания, их словарными эквивалентами чаще всего нельзя. Удивленный русский восклицает «ничего себе!» (буквально nothing to oneself), а англичанин утешает плачущую подругу, приговаривая there, there («там, там»). Так же разнятся и «бессмысленные» звуки, издаваемые носителями разных языков в одинаковых ситуациях. Загадочные сочетания ugh или mm-hmm «по сути» означают всего лишь наши «фу» (или «бр-р») и «ага» (или «угу»); заметьте, что во втором примере мы имеем дело с чисто условной передачей имеющимися буквами горловых звуков, для которых в алфавите нет прямых соответствий.
Некоторые междометия проникают в другие языки в виде калек и приживаются там – сейчас это происходит, например, с собачьим «вау!», уверенно завоевывающим сердца русскоязычной аудитории, – но это все же скорее исключения. Так что лучше взять себе за правило никогда не переводить эмоциональные восклицания дословно и не транслитерировать междометия (в некачественных переводах с английского персонажи, желающие добиться от кого-то тишины, сплошь и рядом шипят, как змеи: «Ш-ш-ш!» – но ведь английское shhh спокон веку соответствует русскому «тс-с!» или, изредка, «цыц!»). Правильная тактика здесь иная: понять, что испытывает герой, и изобразить эту эмоцию по-русски. Переводчик действует в этом случае практически как актер, играющий роль, но если актер может всплеснуть руками, закатить глаза, поморщиться и так далее, то переводчику все эти выразительные средства недоступны и он вынужден довольствоваться лишь буквами и словами, подбирая их так, чтобы у читателя не возникло сомнений насчет того, что именно эти буквы и слова призваны передать.
В.П. Голышев: Точками разделяются законченные мысли, – так нас учили в школе. Авторская пунктуация часто не подпадает под это определение.
Мысль во фразе может быть незаконченной и продолжаться в следующем предложении или предложениях – парцеллярных. Такое мы видим иногда в рассказах Зощенко.
И наоборот: у Фолкнера, например, фраза может быть диалектичной, внутри себя уточнять сказанное, развивать и даже опровергать. Роман «Притча» начинается предложениями в половину страницы длиной. А в другом произведении у него есть еще более длинная фраза – кажется, шесть страниц.
Причин, вероятно, несколько: одна – это уточнение мысли, другая –гипнотического свойства, когда критическую способность читателя надо ослабить и внушить ему то, во что трудно поверить бодрствующему сознанию. Еще один пример – поток сознания. Еще – внутренний монолог. В любом случае, переводчик, мне кажется, должен следовать здесь авторской манере. Технически это может усложнять переводчику работу, но усилие будет не напрасным. Исключение, по-моему, детская литература – тут, вероятно, надо больше ориентироваться на возможности читателя, даже когда речь идет о переводе, а не о пересказе.
С запятыми дело обстоит иначе; в английском они функционируют часто не так, как у нас, и строго следовать (во всех случаях, кроме перечислений и т.п.) бессмысленно.
В английских текстах очень редко встречаешь восклицательный знак – эмоцию стараются донести иным способом. Здесь у нас задача легче – мы можем выразить ее, меняя порядок слов, а в английском он более или менее фиксированный.
Что касается междометий и восклицаний, точных параллелей между английскими и русскими очень мало, да и их трудно считать точными. Но тут проблема не очень сложна: их можно подбирать по контексту. Впрочем, некоторым в русском вообще нет соответствия – например, «О» в начале реплики.
О.В. Болгова: При переводе междометий необходимо учитывать, что одно и то же восклицание может выражать разные эмоциональные реакции, поэтому только контекст позволяет подобрать точный лексический эквивалент. Так, во французском языке “bof” может указывать на безразличие, сомнение или пренебрежение. В некоторых случаях достаточно употребить одно из русских междометий («хм», «пфф»), передающих те же состояния. Например: “Comment avance votre roman? – Bof, se contenta-t-il de répondre”. / «Как продвигается ваш роман? – Пфф, – только и ответил он»; “Elle est pas trop triste, ton histoire? – Bof, y’a pour rire et pour pleurer”. / «А твоя история не очень грустная? – Хм, там есть над чем посмеяться и поплакать». В других случаях перевод потребует большей изобретательности, поскольку важно передать суть всего высказывания, в состав которого входит междометие: “Bof, la routine”. / «Да как обычно»; “Bof, c’est jamais qu’une carriole”. / «Да ну, подумаешь, таратайка».
Значение междометия может меняться в зависимости от того, какое место оно занимает в предложении. Так, одно из самых частотных французских междометий “hein” используется для переспроса («А?»; «Чего?») или уточнения (“Vous avez vu, hein?” / «Вы видели, да?»; “Vous êtes son fils, hein?” / «Вы его сын, правда ведь?»), но также обозначает удивление, если стоит в начале фразы («Как?»), и усиливает высказывание, если стоит в конце предложения. В таком случае ему могут соответствовать различные наречия или глаголы с побудительным значением: “Tu le diras aux autres, hein?” / «Скажи это остальным, ладно?»; “Faut nous le dire, hein ?” / Нам скажете, ясно?; “Tu ne dis rien à personne, hein?” / «И никому ни слова, договорились?»; “Et n’essaie pas de courir, hein?” / «Только не вздумай бежать, слышишь?»
Некоторую сложность может представлять перевод междометий, которые формально представляют собой форму повелительного наклонения глаголов: “tiens” (императив единственного числа глагола “tenir”) и “allez” (императив множественного числа глагола “aller”). Известно, что возглас “Tiens!” позволяет привлечь внимание собеседника («(По)слушай»; «Кстати»), а также выразить самые разные чувства – неожиданность («Вот как!»), удивление («Ого!»; «Да ну!»), иронию («Смотри-ка!»). Двойное восклицание “Tiens tiens…” в переводах часто передается с помощью таких устойчивых сочетаний, как «Ну-ка, ну-ка…» или «Ну надо же». Бывает, что переводчику все же приходится искать нестандартные решения, ориентируясь не столько на семантику высказывания, сколько на стилистику текста. Например, повесть Ж.-К. Мурлева «Дитя Океан» состоит из рассказов очевидцев, поэтому в нем много разговорных конструкций и просторечных элементов, которые усиливают образы персонажей через их речевую характеристику. В частности, грубоватая мать главного героя – немого ребенка – произносит фразу: “Soyez bonne, tiens! Ça m’a bien punie, allez.” В переводе Н. Шаховской она выглядит следующим образом: «Вот и поди с ним по-хорошему. И за что мне такое?» Из сопоставления оригинала и перевода видно, что междометие “tiens”, подчеркивая раздражение женщины, передано с помощью аналогичной по смыслу конструкции «вот и поди», позволяющей передать разговорный тон высказывания. Второе предложение (в буквальном переводе – «Ну и поделом же мне») из повествовательного превратилось в вопросительное с оттенком риторической фигуры, что в полной мере соответствует общей тональности текста. Отступление от авторской пунктуации продиктовано необходимостью передать естественное звучание русского высказывания. Аналогично некоторые реплики в книге Ж.-К. Мурлева оформлены в виде восклицаний, но в переводе передаются как повествовательные, поскольку не несут какой-то особой эмоциональной окраски: “Eh ben alors, montez derrière!” / «Ладно, тогда давайте в фургон».
М.В. Зоркая. Русская пунктуация настолько сложна, что освоить ее, бывает, до конца жизни не могут многие даже вполне грамотные люди, включая литераторов, филологов – и переводчиков. Немецкая пунктуация проще и как-то логичнее, поэтому многим студентам кажется, что надо просто ставить запятые там, где в оригинале, вот и будет хорошо. Не будет!
Сегодня упоминали точку перед закрытием кавычек (у них) и после кавычек (у нас). Еще есть две точки и восклицательный / вопросительный знак (..! ..? – нем.), когда у нас наоборот (!.. ?..). Это из самых распространенных ошибок, хотя и мелочи. Существуют проблемы посерьезнее, первая и главная – знаки препинания при прямой речи. Студенты, да и взрослые начинающие всегда ставят реплики в жирные кавычки-елочки, по возможности даже дважды, если «сказал он» или «вздохнула она» не завершает высказывание, а расположено в середине. Иногда у меня создается впечатление, что никто и никогда не читал, даже не открывал ни одной русской книги. Доказать, что по-русски новая реплика идет с абзаца, а перед репликой в диалоге должно стоять тире безо всяких кавычек, почти невозможно.
Но вот, предположим, повезло: доказано. И хорошая девочка, отличница, начинает шпарить эти тире и абзацы на протяжении целого романа, не задумываясь о том, что диалог бывает и в прошлом – нужны кавычки, а еще бывает что-нибудь вроде «подумал» – опять нужны кавычки. «Возьмите книгу с полки, посмотрите!» – взываю я, но тщетно. Потом угрожаю, что буду засчитывать как ошибку… И ничего не меняется. Очень может быть, что глубинную суть и не поменяешь этим способом, но давным-давно я поняла: если за четыре-пять лет человек не способен усвоить такую простую штуку, то он и ничего другого не сумеет усвоить, а потом произвести на свет. Литературный перевод – творчество, кто спорит, но творчество особого рода, требующее точности, внимания, красоты внешней и внутренней. Платье, надетое наизнанку, красиво не выглядит.
В постмодернистскую эпоху немецкоязычные авторы, конечно, тоже пошли кто во что горазд, самое невинное – писать без знаков препинания. И переводчику довольно удобно, кстати. Но вот мода писать немецкие существительные с маленькой буквы, когда должно быть с большой – причем это не «правило», а основа немецкого языка – эта мода ведет в тупик. Для интереса можно попробовать написать и все русские существительные в тексте, наоборот, с большой буквы. Страшное зрелище и полная бессмыслица. Вернусь к началу нашего сегодняшнего заседания: Н.М. Годенко подметила весьма справедливо, что перевод именно авторской пунктуации – далеко не механический процесс.
В.Г. Пантелеева. Позволю себе привести одну житейскую историю, весьма красноречиво раскрывающую тему сегодняшнего разговора. Будучи студенткой Литинститута, в конце 1980-х годов приехала я на летние каникулы к родителям в удмуртскую деревню, где в ту пору отдыхали и мои племянники, школьники начальных классов. И однажды племянник Дима, только что окончивший первый класс, на мой вопрос о друзьях стал рассказывать о своем друге Алеше. И вдруг неожиданно говорит:
– Алеша, оказывается, тоже удмурт. Но узнал я об этом совсем недавно.
– А как узнал?
– Сходили с классом в бассейн. Алёша проверил ногой температуру воды, съёжился и воскликнул: «Ыш-ыш». Ну, мы же тоже так говорим, когда холодно и неприятно.
Как говорится, устами младенца...
В удмуртском языке огромный пласт восклицаний, простых, сложных и звукоподражательных междометий, и именно последние относятся к разряду «непереводимых» лексических единиц и представляют трудности для переводчика. И если «ыш-ыш», видимо, имеет русский контекстуальный аналог «бр-р», то что делать с сочетаниями типа: «зар-зар бӧрдэ» (букв. ревёт зар-зар, т.е. назврыд); «пань-пань пуке» (букв. сидит пань-пань, т.е. как-то уж очень беззаботно); «жингыр-куангыр пияла пилиськиз» (букв. стекло разбилось жингыр-куангыр, т.е. вдребезги, издав соответствующий звук) и т.д.
Понятно, что междометия и восклицания, чаще всего используемые в речи персонажей, служат маркером их эмоционального состояния, национально окрашенного характера и поведения, потому переводчик каким-то образом должен решать эту проблему. Думается, что универсальных рецептов здесь мы не найдем, потому в каждом конкретном случае требуется индивидуальный подход с учетом литературного материала.
Так, переводя недавно со студенткой рассказ классика удмуртской литературы Г. Медведева «Выль дунне» / «Новый мир», написанный в 1929 г. в жанре утопии (главного героя заморозили в 1928 г. на 200 лет с целью научного эксперимента, и по сюжету он просыпается в 2128 г.), мы вынуждены были искать разные способы перевода восклицаний, простых и звукоподражательных междометий, льющихся из уст «пробужденного» персонажа как из рога изобилия. Самым легким оказалось воссоздание «удмуртизированных» простых русских междометий, типа «эк» (эх), «ак» (ах), «ойдо» (айда). В случае, если удмуртские сложные или звукоподражательные междометия не имели русских аналогов, мы в зависимости от контекста повествования использовали при переводе либо ругательства, либо краткие оценочные устойчивые выражения с целью компенсации эмоционального колорита произведения.
Всего один пример:
«Кирло пумыса кошкон вӧзы вуиз. Мугораз кезег тэтчаны кутскиз. Тымусэз, сэп-пекляез сюр-люр зуркиське.
– Ой, дуннее! Ой, сюлэмы!.. Удмурт областям берто! Ой, кулӥсько! – Кирло кӧшкемыт кесяськыны ӧдъяз.
– Ме, тани зынъя, быроз, – Даур (профессор) Китайысь чай шӧмъем эмъюм зынъятӥз.
(букв.: Кирло онемел до смерти. Его тело билось в лихорадке. Его лёгкие, печень, почки сюр-люр (т.е. в разные стороны, издавая звуки) затряслись. – Ой, мой мир! Ой, мое сердце!.. Вернусь в свою Удмуртскую область! Ой, умираю! – Кирло кричал страшным голосом.
– На, понюхай, пройдет, – Даур заставил нюхать лекарство из Китая с ароматом чая).
Перевод:
«Кирло онемел, его затрясло как в лихорадке – зуб на зуб не попадал, живот ходил ходуном.
– Чёрт те что происходит! Ой, сердце моё!.. Домой мне надо, домой! В Удмуртскую область! Ой, умираю! – он завопил не своим голосом.
– Вот, понюхайте, пройдёт, – Даур поднёс китайское лекарство с ароматом чая».
Подобных эпизодов в переводимом рассказе было немало, но, кажется, нам удалось обойти все «подводные камни».
А.Е. Шапошникова: Авторская пунктуация и междометия – это инструменты, которые делают тексты эмоционально окрашенными и экспрессивными. Поэтому они важны в художественном переводе для точной передачи общей тональности авторского текста, настроения и душевных переживаний персонажей.
В переводах прозы такие особенности текстов соблюсти относительно легко. Обычно знаки препинания со смысловой нагрузкой и междометия встречаются в диалогах или лирических отступлениях. И если переводчик аккуратен и скрупулезно выполняет роль «раба» автора, грубых ошибок он обычно не совершает.
Иначе обстоит с переводами поэтических произведений. Ведь переводчик поэзии – по определению – соперник автора. Стихи всегда наполнены разнообразными чувствами, умолчаниями, риторическими восклицаниями и вопросами, стихотворец постоянно резонирует и вибрирует от своих дум. Такие же муки над высказыванием чужой мысли испытывает и поэт-переводчик. Прибавим к этому сложность приведения к единому знаменателю национальных поэтических традиций. Удачные совпадения по духу у поэта и его переводчика случаются, но совпадение еще и по букве – это редкость.
Для примера берем стихотворение якутского поэта Ивана Федосеева-Доосо «Хамар-Дабан» в переводе Владимира Кострова. Замечательный русский поэт достаточно точно передал восхищение горой в Прибайкалье, которое носит якутское название «шагающая гора», выраженное якутским автором, но за авторской пунктуацией и восклицаниями не слишком следил. Для него важно было соблюсти степень уважения поэта к высокой горе.
***
Якутский оригинал
Хаамар Дабаан! Хаамар Дабаан!
Сүрэххэ чугас да аат!
Көттөрбүн даа, өрө ыстанаат,
О, эйигин уҥуор дайбаан!Хаамар Дабаан! Хаамар Дабаан!
Ким ааттаабытай бастаан?!
Ол ааспыт былыргы сахха
Аат биэрбитэ дуу саха?Бу таас, килэҥ муус хайаны,
Бу тараҕай дабааны
Үстэ кыланан, бэл, туруйа
Сындылыйан дабайар.Хаамар Дабаан! Хаамар Дабаан!
Байкалтан өрө харбаан
Дохсун балкыыр эн чыпчаалгар
Сааллыан саныыр уоругар.Оттон эн, сүүс үрүйэҕин
Омуннаахтык тиэтэтэн
Байкалга түһэрэҕин:
Кини диэтэх уолуо, – диэҥҥин.Оо, биллим, Байкалы манаан
Кырса бэргэһэ кэтэн,
Турҕын эн, Хаамар Дабаан,
Саҥата суох иҥиэттэн.Былыр булчут, отчут саха
Эйигиттэн толлубатах:
– Эн чыпчаалгынан ааһыаҕа
Хаһан эрэ икки атах.Сылдьыһар сыыр, аартык хайа
Буолар кэмин чугас диэн
Эппит саха өтө таайан,
Билиҥҥитин билгэлээн.Хаамар Дабаан!
Хаамар Дабаан!
Сүрэххэ чугас да аат!
***
Подстрочный перевод
Хамар Дабан! Хамар Дабан!
Какое близкое сердцу имя!
Взлететь бы мне, подпрыгнув,
И перемахнуть через тебя!Хамар Дабан! Хамар Дабан!
Кто тебя первым так назвал?!
Неужель стродавней порой
Поименовал древний саха?Эту из камня и гладкого льда гору,
Этот голый склон
Трижды простонав, даже журавль
Преодолеет изнемогнув.Хамар Дабан! Хамар Дабан!
Взметнувшись валом от Байкала,
Мощная буря об твою вершину
Мечтает удариться в гневе.А ты сотни ручьев своих
Торопливо мчишь
К Байкалу вниз:
– Как бы он не обмелел, – говоря.О, знаю, оберегая Байкал,
Надев песцовую шапку,
Стоишь ты, Хамар Дабан,
Молчаливо замерев.В старину якут охотник и косарь
Не побоявшись тебя:
– По твоей вершине пройдет
Когда-то двуногий, – сказал.Что быть крутым проезжим взвозом
Придет тебе пора,
Предугадав, так назвал саха тебя,
Зная наперед современность.Хамар Дабан!
Хамар Дабан!
Какое близкое сердцу имя!(подстрочно перевела А.Шапошникова)
***
Перевод В. Кострова
Ты был всегда,
Ты нам навечно дан.
Кто так назвал тебя,
Хамар Дабан?Пройти тебя –
Такой тяжелый труд,
Но это сделал предок мой,
Якут.И легкий стерх
Не защищен от бед,
Когда перелетает
Твой хребет.На голове седой
Туман и лед,
Здесь даже шторм
Смиряет свой полет.Ручьями,
Словно голубой бокал,
Ты наполняешь
Озеро Байкал.И как песцы
Блестят твои снега.
Ты – вечный страж.
Ты грозен для врага.Лишь доброй
Человеческой ноге
Доступна глушь
В глухой тайге.Хранитель кладов,
Добрый великан,
В грядущее идет Хамар Дабан!
В целом Костров не далеко отошел от поэтики автора. Он кардинально изменил лишь последние три строфы, добавив довольно шаблонные мысли о том, что Хамар Дабан “грозен для врага”, что “лишь доброй человеческой ноге доступна глушь в глухой тайге”, допустив в одной строфе тавтологию в виде однокорневых слов глушь и глухой.
Стихотворение И.Федосеева-Доосо, созданное в разгар строительства БАМа, на самом деле восхваляло факт того, что в ранее непроходимой горе был пробит железнодорожный тоннель. В. Кострову по какой-то причине захотелось опустить это, избавить стихотворение от чрезмерной патетики восклицательных знаков. Однако произведение от этого не сильно пострадало.
Теперь коротко обратимся к междометиям. В якутском языке их довольно много. Есть простые, составные, сложные, звукоподражательные, побудительные, эмоциональные, архаические и др. Переводить их совсем не трудно, ибо они связаны с определенным сиюминутным ощущением и чувством. Айа, айыкка – выражают боль, и на русском языке их можно передать междометиями ай, больно. Междометие ычча (холодно) имеет русский эквивалент брр, а высказывающие удивление ок-сиэ, оо, тыый, аата сүрүн, татат, бачах – без проблем переводятся разнообразными русскими междометиями вот это да, надо же, ничего себе, ой ли, ну и ну, ого и др. Омерзение выражают междометия па, пахай, өөх, и для них подходят русские – фу, фи.
Таким образом, больших проблем с переводом междометий опытные переводчики не испытывают.
Все права защищены.
© ФГБОУ ВО "Литературный институт имени А.М. Горького"
