Передача имен собственных: названия улиц, площадей, переулков и т.п.

пт, 20/12/2019 - 13:30
Место проведения 
Литературный институт имени А.М. Горького

В.С. Модестов: Сегодняшним круглым столом мы заканчиваем обсуждение обширной темы, интересующимся я советовал бы прочитать записи всех круглых столов этого учебного года, по сути они взаимосвязаны.

Топонимы являются важными историко-культурными вехами жизни народов. Основных практических проблем при их передаче на другие языки, на мой взгляд, две:

– новые названия, впервые вводимые в общественный оборот, следует переводить или транслитерировать / транскрибировать?

– использовать уже имеющиеся названия или придумывать собственные редакции, считая их лучше, а главное –  «правильнее»?

Никаких правил здесь нет:  мы переводим Canadian  Rockies  как «Скалистые горы», но сохраня­ем Оксфорд («Воловий брод») и Голливуд («Священный лес»).

Для унификации и избежания двойных названий переводчики должны, на мой взгляд, использовать сложившиеся (традиционные), активно используемые коллегами, зафиксированные в словарях названия, а вводя новые, делать это обдуманно, с учетом всех обстоятельств, по принципу: семь раз отмерь – один отрежь.

Многие географические названия традиционно транскрибированы (горные вершины Jungfrau / Юнгфрау, Everest / Эверест, Chomolungma / Джомолунгма и др.).

При наличии общей системы алфавита в двух языках (романских и германских; русском, украинском, белорусском и сербском) от воспроизведения звуковой формы имен в переводах и в оригинальных текстах ныне чаще всего отказываются, ограничиваясь лишь точным воспроизведением их написания – транслитерацией. Правда, и от последней в ряде случаев отступают в сторону сложившегося традиционного написания, имеющего мало общего со звуковой стороной иноязычного имени: англ.  London  и  фр. Londres, нем. München  и  фр. Munich, нем. Köln  и  фр. Cologne; Москва – Moska (алб.), Moscow (англ.), Moscú (исп.), Mosca (ит.), Moskau (нем.), Moscou (фр.).

Французские  топонимы, имеющие  ясную  семантику (Boulevard des Italiens,  Boulevard  Sébastopol, Bois de Boulogne, Champs Elysées)  переведены  как  Итальянский бульвар, Севастопольский  бульвар, Булонский  лес, Елисейские  поля.  Это следует делать, на мой взгляд, тогда, когда они рисуют облик объекта, в данном случае – города.     

Почему, например, не перевести Maple Street как «Кленовая улица» (красивое, образное название, говорящее о том, что улица эта зеленая), вместо «зеленая Мейпл-стрит»? Забавно звучат половинные переводы: Двадцатая стрит вместо Двадцатая улица.

В то же время улица Unter den Linden («Под липами») в Берлине не переведена, а транслитерирована: Унтер-ден-Линден. Транслитерированы и другие известные в мире улицы: Уолл-стрит (Wall Street) в Нью-Йорке, Даунинг-стрит (Downing Street) в Лондоне, а названия двух парижских площадей (place de la Concorde и place de l’Étoile)  употребляются в русских текстах в виде перевода («площадь Согласия» и «площадь Звезды») и в виде транслитераций  («Конкорд» и «Этуаль») на равных, что дает основание неискушенному читателю думать, что речь идет о четырех разных площадях. Такая же судьба в русских текстах у парижского моста Pont-Neuf: одни переводчики называют его «Новый мост», другие «Пон-Нёф». В этом я вижу серьезную проблему, создаваемую переводчиками.

Когда-то самый первый переводчик названия центральной площади Москвы на английский язык решил его не транскрибировать, а перевести, выбрав из всех данных в словаре значений слова «красный»  – название цвета; так получилась Red Square, хотя истинное значение слова «красный» в этом сочетании – «красивый» («красна девица», «красна горница не углами, а пирогами» и т.д.).

Мир называет балканскую страну Albania (Албания), а ее жители – Shqipëria (Штиперия); мир называет скандинавскую страну Finland (Финляндия), а ее жители – Suomi (Суоми).

Сравнительно недавно Украина внесла поправки в английскую интерпретацию названий своей страны и ее столицы. Отныне необходимо писать  Ukraine, а не  the  Ukraine и Kyiv, а не Kiev.

М.В. Зоркая: Да, хотя мне неведом высокий смысл этих изменений. Вот немецкоязычные страны – одна Deutschland, другая Österreich, а третья – die Schweiz. И ничего, справляются как-то.

Впрочем, я вообще противник перемен в языке, если они происходят по какой-то указке или, еще нелепее, по моде. Теперь модно не ставить дефис между частями названия: не «Унтер-ден-Линден», а «Унтер  ден  Линден». На том основании, что в оригинальном названии Unter  den  Linden никакого дефиса нет. И что? Разве от этого написание кириллицей хоть чуточку приближается к написанию  латиницей? Одна наша буква «д» чего стоит, и как глупо выглядит по-русски «ден» – немецкий артикль в падеже. Если же стоит дефис, то это, как нас учили, «цельнооформленное слово», его иностранное происхождение и написание не вызывают никаких вопросов.

Как и со всеми остальными именами собственными, с названиями улиц и т.п. просто так, навскидку, не разберешься. От переводчика здесь опять-таки требуются ВНИМАНИЕ и РЕШЕНИЕ. Внимание – потому что каждый новый текст ставит перед тобой новые задачи, однако опыт предшественников и современное состояние дел не учитывать нельзя. Решение – потому что системы, правил, установок нет и не может быть. Есть только книга в оригинале и твоя собственная логика ее перенесения в иную языковую стихию, а это – каждый  раз как в первый раз.

Для надежности я обычно делаю список, если получается – частотный. Это позволяет определить степень важности данного названия для всего текста, что и является решающим. Улица, упомянутая один раз, требует меньше внимания, чем та, где развертываются все события. Но и улица, упомянутая один раз, должна стилистически вписываться в общую картину. Как нелепо смотрятся рядом «рю Дарю» и «Елисейские поля»! Хотя вообще французскому, английскому, немецкому языкам повезло: переводить «авеню», «стрит», «штрассе», уж молчу про «бульвар», совсем не обязательно.

Список заставляет призадуматься. Вот только что я переводила роман, где действие происходит в реально существующем городке – маленьком, и улиц там немного, а главная, упомянутая десятки раз, называется Unterführungsstrasse. Транслитерируем, как велят пособия со справочниками, и получаем  очень красивое русское слово «Унтерфюрунгсштрассе». Ладно, тогда переводим, но только Unterführung – это «путепровод». Или «подземный переход». В лучшем случае «туннель».

Короче говоря, своей литераторской волей я решила переименовать весь этот ужас в Транзит-штрассе, вот как складно. Но радовалась я недолго, потому что в романе выявилось второе важное место действия, а именно – Rosengasse. И если с розами еще можно поработать, то вот с Gasse – очень трудно, потому что это вроде бы «переулок», «улочка», «проход», но одновременно в Кельне, например, одна из центральных улиц называется Шильдергассе, и на переулочек она совсем не похожа.

Переулок Роз? Розовый проход? Улочка Розы? На мое переводческое счастье оказалось, что «Розенгассе» – это название целого квартала, а не какой-то там дорожки. И тогда я взяла, да и перевела  весь список: Транзитная улица, квартал Розенгассе, Складская улица и т.п. Правильно ли это? Не знаю. Но хотя бы последовательно.

И.А. Шишкова: Для меня перевод названий улиц и площадей с английского на русский всегда казался трудным, а с другой стороны – ну и что тут такого трудного: посмотри в каком-нибудь надежном справочнике – и всё… Однако в настоящий момент в сети разгорелись споры – как лучше. Включились даже иностранцы, проживающие в России и сочувствующие своим потерявшимся на российских просторах соотечественникам. Чтобы не запутаться и легче найти нужный адрес, они предлагают все транслитерировать, кроме уже веками устоявшихся названий вроде Красной площади, которая всегда была Red  Square.

Как мне кажется, если переводишь сказку – делай что душе угодно. Главное, чтобы было интересно. Так, в книге про Мэри Поппинс  Cherry  Tree Lane – Вишневая  улица, а в “Питере  Пэне” Kensington Gardens – Кенсингтонские  сады, и те,  кто приезжают в Лондон и оказываются в этом  волшебном месте, идут  посмотреть  трогательный  памятник  Питеру  Пэну. Тем не менее, в справочниках можно найти и то и другое: Кенсингтон-Гарденс и Кенсингтонские  сады.

Н.В. Яковлева: Согласна, в справочниках и путеводителях, конечно, нужно так перевести название, чтобы было интереснее читать туристу, так и дать его транслитерацию, например, Воробьевы горы – the  Sparrow Hills (Vorobyovy Gory). Однако Том Стоппард в своей знаменитой пьесе «Берег утопии» (The  Coast  of  Utopia) ничего не объясняет, а просто дает название в переводе на английский –  the  Sparrow Hills, потому что, по-видимому, так поэтичнее, и оно ассоциируется и с красотой места, и с закатом, и с романтическим настроением главных персонажей – Герцена и Огарева, которые, когда там оказались, были подростками.

Мне кажется, вот что важно:  начинающему переводчику нужно быть более внимательным, стараться  искать подходящие варианты в различного рода надежных справочниках, а не писать в своем переводе все слова в английских названиях на русский манер, то есть с прописной буквы, как это делают англичане или американцы.

И.А. Шишкова: Да, конечно, никто не знает, почему Trafalgar Square – Трафальгарская площадь, а Russel Square – Рассел-сквер (если  это  все-таки  площадь), и  Oxford Street  так и будет:  Оксфорд-Стрит. Сentral Park  в Нью-Йорке в источниках называют Центральным парком, а в романе  Гийома  Мюссо  он называется в переводе на русский «Сентрал–парк», и у меня это не вызывает отторжения, наверное, потому, что звучит кратко и знакомо. А вот парижские Елисейские поля для меня могут оставаться Елисейскими, если речь идет о классике, и быть Ша(н)з-Элизе́  (фр. avenue  des  Champs-Élysées), но все-таки с буквой «н». Наверное, здесь играет роль фактор возраста, потому что молодежь, по-моему, ничто не смущает – они привыкли, и все новое воспринимают с энтузиазмом (конечно, не всё и не все – не хочу обобщать). В общем, как пишут и объясняют специалисты и любители, вопрос остается открытым…

В.П. Голышев: Да, никакой отработанной системы нет, но есть традиция и есть  солидные справочники, на которые надо ориентироваться, я называл их во время предыдущих обсуждений. Правда, и в них системы различаются. Например, в Великобритании, если по справочникам, street  пишется по-русски с большой буквы (Оксфорд-Стрит), а в Америке – с маленькой (Мейн-стрит). Ничем, кроме традиции передачи англоязычных названий на русский язык, нельзя объяснить, почему в одной и той же стране есть Нью-Йорк и Новый Орлеан, а в одном и том же городе Пикадилли-Серкус  и Трафальгарская площадь. Опять-таки по традиции какая-нибудь нью-йоркская 42-я улица называется именно «улица», а где-нибудь в провинции улица с номером будет все же «стрит». Районы Лондона просто транслитерируют: Сохо, Вестминстер, Челси, но в Нью-Йорке Little Italy – это «Маленькая Италия». И если представить себе, что персонаж книги сначала находится в Великобритании, а потом оказывается в Америке, надо все это учитывать. В принципе я считаю, что надо оставлять английские слова, они всем понятны и привычны. Вот существует же Бейкер-стрит, и все знают, что это значит…

И.В. Соколова: Конечно, перевод названий улиц, площадей, переулков – которые реже у нас на слуху, чем названия городов или морей, процесс неоднозначный. И здесь, мне кажется, нужно в первую очередь понять замысел автора. Я уже упоминала в одном из наших прежний обсуждений роман Джеймса Джойса «Улисс», который, помимо всего прочего, может служить путеводителем по Дублину начала прошлого столетия. 16 июня в день Леопольда Блума (Bloomsday) по маршруту  героев книги движутся поклонники творчества великого модерниста. В комментариях к роману даже предлагается открыть карту Дублина, который для Джойса был вселенной в миниатюре. С этим городом связана как жизнь героев «Улисса», так и жизнь его автора.

Таким образом, в этом конкретном случае имеет смысл как можно меньше изменять исторические названия, использовать транскрипцию. Например, рано утром герой романа Леопольд Блум выходит из своего дома на Экклс-стрит, 7 (Eccles Street,7)  и направляется на кладбище Гласневин  (Glasnevin   Cemetery) на Финглас-роуд  (Finglas  Road). Паб, в котором перекусывает Блум, находится на Дюк-стрит (Duke  Street), а национальная библиотека, которую он затем посещает – на Кильдаре-стрит (Kildare  Street). Слова «стрит» и «роуд» вошли в наш лексикон и воспринимаются как несомненно иностранные, но более или менее понятные.

Однако переводчик должен руководствоваться не только правилами, но и интуицией, чувством гармонии и стиля. Скажем, знаменитая Башня Мортелло  (Mortello  Tower), где начинается день Стивена Дедала (сегодня она называется башней Джеймса Джойса), находится на Sandy Cove (в русском переводе обычно это Сандиков). По-моему, надо как минимум сделать сноску – Песчаная Бухта. Жаль лишать текст такого поэтичного названия.

Здесь напрашивается аналогия: Elm  Street органично звучит в русском переводе  – улица Вязов.  А вот гипотетическая «улица Дубов»  (Oak  Street) – явно уступала бы первому названию в благозвучии. Я бы оставила Оук-стрит. Вместе с тем дублинская улица «Маленькая Британия»  звучит более естественно, чем неизмененная «ЛитлБритан». Таким образом, при переводе нужно придерживаться избранной тактики, но и сохранять способность к вариативности.

О.В. Болгова: Французские городские названия, широко известные русскоговорящим, как правило, переводятся. Уже давно у всех на слуху Елисейские поля (Champslysées), площадь  Согласия (place  de  la  Concorde) или площадь Звезды (place  de  l’Étoile). Ряд названий, напротив, прочно вошли в русский язык в форме транскрипций. Если в более ранних текстах ещё можно встретить упоминание «набережной Золотых дел мастера», то сейчас нам всё же привычнее говорить о набережной Орфевр (quai  des  Orfèvres), а не набережной Ювелиров, поскольку само словосочетание «Кэ-дез-Орфевр» во французском языке обозначает бывшую штаб-квартиру уголовной полиции Парижа и давно используется как имя нарицательное, подобно лондонскому Скотланд-Ярду или московской Петровке. Аналогично «Кэ-д’Орсе» обозначает Министерство иностранных дел Франции, которое расположено на набережной Орсе в Париже.

Бывают случаи, когда в равной степени используются оба варианта – и перевод, и транскрипция. Так, самый старый мост Парижа, по иронии судьбы вошедший в историю под названием Pont-Neuf, может на русском звучать и как Новый мост, и как Пон-Нёф. Название другого парижского моста – Pont  au  Change – в одних переводах транскрибируется (Понт-о-Шанж), а в других – переводится (мост Менял).

В одном из переводов романа А. Дюма о трех мушкетерах можно встретить название «Кур-ла-Рен» (Cours  la  Reine). Оно используется по сей день и обозначает переходящую в улицу аллею, которая тянется вдоль правого берега Сены неподалеку от моста Александра III. Слово cours в данном случае обозначает бульвар для прогулок, который был устроен в начале XVII века по приказу королевы Марии Медичи, в связи с чем в названии также стоит la reine – «королева». В данном случае выбор между транскрипцией и переводом («аллея Королевы»), на мой взгляд, зависит от предпочтений переводчика, поскольку в русском языке нет четкого соответствия слову cours (в отличие, например, от rue или quai), которое приходится переводить либо как «аллея», либо как «бульвар».

Вопрос о том, нужно ли переводить названия малоизвестных улиц, если их название поддается буквальному переводу, остается открытым. С одной стороны, такие названия, как улица Арбр Сек (rue  dArbre Sec), улица де ла Арп (rue  de  la  Harpe) или тупик Дёз-Анж (impasse  des  Deux  Anges), вряд ли покажутся читателю благозвучными. Совсем другое дело, если он прочтет «улица Сухого Дерева», «улица Арфы» или «тупик Двух Ангелов». Однако, возможно, кто-то возразит, что такой перевод лишает текст французского колорита. Действительно, буквальный перевод названий ряда улиц может привнести в текст лишнюю для читателя информацию. Например, название парижской улицы  rue  de  la  Grange  aux  Belles в переводе означает «улица Гумна для красоток». Кроме того, как сказано в книге В.А. Мильчиной «Имена парижских улиц. Путеводитель по названиям» (Москва: Новое литературное обозрение, 2016), возможны и другие толкования этого названия. В любом случае перевод тут кажется не самым удачным решением, поэтому лучше, на мой взгляд, оставить транскрипцию, как бы причудливо она ни выглядела: улица Гранж-о-Бель. Аналогично площадь Пригорка (place  du  Tertre) вряд ли отзовется в сердце читателя, тогда как сочетание «площадь Тертр», напротив, знакомо многим, кто бывал в Париже или интересовался историей парижской богемы рубежа XIX-XX веков, и прочно ассоциируется с Монмартром. Точно так же упоминание площади святого Германа на Лугу, скорее всего, вызовет недоумение, поскольку уже привычным стало название «Сен-Жермен-де-Пре» (Saint-Germain-des-Prés): это название и площади, и квартала, который прославили философы-экзистенциалисты и литераторы, собиравшиеся в окрестных кафе.

Если улица названа в честь какого-либо общественного или культурного деятеля, то его фамилию можно склонять, как это принято в русском языке: улица Бальзака (rue  Balzac), а не улица Бальзак; набережная Анатоля Франса (quai  Anatole  France); бульвар Генриха IV (boulevard  Henri  IV). То же самое относится и к названиям, связанным с общеизвестными памятниками или природными объектами: площадь Бастилии (place  de  la Bastille), а не площадь Бастий; площадь Вогезов (place  des  Vosges), а не площадь Вож. Однако и тут на первое место следует ставить принцип благозвучности: хотя площадь Пигаль (place  Pigalle) и носит имя скульптора Жана-Батиста Пигаля, но в данном названии все же не принято склонять его фамилию.

Если французское название поддается русификации, можно при переводе использовать прилагательные: Вандомская площадь (place  Vendôme), Веницианская улица (rue  de  Venise), Анжуйская набережная (quai   dAnjou), Аркольский мост (pont  dArcole). Правда, в некоторых случаях такой подход может показаться спорным (как лучше: Сен-Жерменский бульвар или бульвар Сен-Жермен?) или вовсе невозможным (как например, в случае с бульваром Сен-Мишель).

А. В. Ямпольская: С проблемой передачи названий городов, селений, улиц, площадей постоянно сталкиваются все переводчики художественной литературы, книг в жанре non-ficion, туристических путеводителей, книг по искусству и т.д. Вновь приходится констатировать, что мы живем в эпоху размытой, меняющейся нормы. До определенного времени действовали правила, которые вырабатывались лингвистами и подчинялись ясной логике, стремлению систематизировать языковые факты и предложить разумные, обоснованные решения. Эти правила применялись как самими переводчиками, так и сотрудниками издательств, газет, журналов, редакторами и корректорами.

Затем, с развитием средств массовой информации, с изменением положения в издательствах (к сожалению, сегодня редакторами и корректорами нередко работают люди, не имеющие соответствующего профессионального образования) и особенно с развитием интернета (то есть появлением огромного корпуса текстов, авторы которых не вполне владеют правилами правописания, или не считают нужным им следовать, или не подозревают об их существовании), положение дел изменилось. Драматизировать ситуацию не стоит, речь идет о естественном развитии языка. Тем не менее, пока в этой сфере не выработаны и не зафиксированы новые языковые нормы, начинающему переводчику следует пользоваться существующими источниками, а главное – выработать осознанное отношение к передаче топонимов, не принимая на веру все, что попадается на глаза в бумажных или электронных текстах. В качестве примера колеблющейся нормы можно привести передачу названия Римского университета La Sapienza, образующего настоящий университетский городок: «Сапьенца» (по Гиляровскому и Старостину) или «Сапиенца». Преимущество первого решения в том, что оно исключает произношение «СапИенца» (ошибочное ударение, в этом слове оно падает на «е») и верно передает звучание дифтонга ie (вес гласных i и e отнюдь не одинаков). Второй вариант основан на стремлении буквально передать существующее итальянское написание, а не произношение слова.

Можно привести и другие примеры колеблющейся нормы. Так, практически больше не встречается написание слов «виа», «страда», «пьяцца» (т. е. «улица», «площадь» и т.д.) с прописной буквы. Утвердилось написание «виа  Феличе» вместо «Виа  Феличе», «пьяццале Рома» вместо «Пьяццале Рома» и т.д.

Уходит в прошлое написание составных топонимов через дефис. Как крайний вариант применения этого правила через дефис писались все части названия (например, «Сан-Пьетро-ин-Винколи»), как промежуточный вариант дефисом соединяли несколько частей – «Сан-Пьетро ин Винколи» или «Санта-Мария дель  Фьоре». Сегодня преобладает тенденция вообще не использовать дефис: «Санта Мария дель Фьоре», «Сан Пьетро ин Винколи», «Сан Луиджи  деи  Франчези». Сторонники подобного решения исходят из того, что дефиса нет в оригинальном, итальянском топониме, поэтому не стоит вводить его и в русском варианте. Со своей стороны, сторонники дефисного написания стремятся помочь читателю, указать, что он имеет дело с единым, сложным топонимом, состоящим из нескольких частей, причем ни одну из них не убрать.

Нельзя не сказать об уместности частичного или полного перевода топонимов. И здесь мы сталкиваемся с плавающей нормой. Не было на моей памяти ни одного ученика, который бы не спросил, как правильно: piazza di Spagna – «пьяцца ди Спанья», «Испанская площадь» или «площадь Испании»? Аналогичные варианты: piazza San Pietro – «площадь Святого Петра», «площадь Сан-Пьетро», «пьяцца Сан-Пьетро» или «пьяцца Сан Пьетро». В настоящее время жестких правил не существует, переводчик и редактор всякий раз выбирают то или иное решение. Тем не менее, если слова «пьяцца» и «виа» понятны образованному читателю, вряд ли он знает, что такое венцианские «калле» и «кампо». Переводить их как «улочки» и «площади» неуместно: теряется характерный венецианский колорит. Как вариант можно при первом употреблении вставить в текст комментарий, объясняющий текст, а далее употреблять транслитерированное итальянское слово.

Более тонкий вопрос, на мой взгляд, – передача названия, части которого несут смысловую нагрузку. Здесь собственно из сферы топонимики мы неизбежно переходим в сферу передачи названия церквей и исторических памятников, которые нередко дают жизнь топонимам. Как  передавать  названия  San Pietro in vincoli  и  San Paolo fuori le mura? Написать «церковь Сан Пьетро ин винколи»? Или выбрать вариант «церковь Святого Петра в веригах»? «Базилика Сан Паоло фуори ле мура» или «базилика Святого Павла за городскими стенами»? Однозначных ответов нет, все зависит от текста. Думаю, главное – помнить о читателе (который, скорее всего, не знает итальянского и самостоятельно не поймет смысл названий). Выбирать тот или иной вариант следует, решив для себя, что же важнее для читателя: знать, как произносится то или иное название (например, чтобы отыскать его на карте города) или понять его смысл, как понимает носитель языка?

Топонимика – невероятно интересная и увлекательная наука. Знакомство с топонимами знакомит с историей города и страны, с тем, какими ремеслами занимались его жители, с их религиозными верованиями, с тем, каким исторические события казались достойными того, чтобы назвать в их честь улицу или площадь. Рекомендую всем познакомиться с трудами по топонимике замечательного итальяниста Сергея Александровича Никитина, особенно с его книгой «Прогулки по Риму. Историко-топонимическое исследование» (изд. «Вокруг света», 2010). В ней не только изложена история топонимов итальянской столицы, сколько описано их функционирование, изменение, употребление и восприятие местными жителями. Например, в том числе рассказано о «неофициальных» названиях тех или иных мест, которые существуют параллельно официальным и которые употребляют местные жители. Так, в Риме существует piazza  Esedra, которую в 50-е годы XX века переименовали в piazza della  Repubblica, но название не вполне прижилось, настоящие римляне используют старое название. Такие «неофициальные» топонимы есть во всех городах, например, Комсомольскую площадь в Москве называют Площадью трех вокзалов или Плешкой. В подобных случаях переводчик, разумеется, должен пояснять смысл топонима.


Вернуться к межкафедральному методическому проекту От текста к контексту: в помощь молодому переводчику >>>

Все права защищены.
© ФГБОУ ВО "Литературный институт имени А.М. Горького"