Повествовательное время и время как грамматическая категория: прошедшее или настоящее?

пн, 24/02/2020 - 17:50
Место проведения 
Литературный институт имени А.М. Горького

В.С. Модестов: Западноевропейские языки обладают широко развитой системой глагольных времен и могут уточнять действия  с помощью шести-восьми времен, поэтому переводчику на славянские языки, располагающему всего тремя временами, приходится компенсировать отсутствующие временные характеристики употреблением видовых приставок или временных наречий.

Одним из специфических элементов грамматического строя русского языка является категория вида глагола – важнейшего средства передачи значений, выражаемых во многих других языках различием временных форм. Но, кроме того, форма вида выполняет и особую роль, служа для разграничения того, что в английском подлиннике, например, никак не разграниче­но.

Так, книга Дефо «Приключения Робинзона Крузо» заканчивается словами: And here I resolved to prepare for a longer journey than all these, having lived a life of infinite  variety seventy-two years and  learnt sufficiently to know the  value of retirement, and the blessing of ending our days in peace  / «И здесь, порешив не утомлять себя больше странствованиями, я готовлюсь в более далекий путь, чем описанный в этой книге, имея за плечами семьдесят два года жизни, полной разнообразия, и научившись ценить уеди­нение и счастье кончать дни свои в покое».

В переводе обращает на себя внимание несовершен­ный вид глагола «кончать», как соответствие английско­му герундию ending. Казалось бы, уместнее в данном сочетании слов употребить форму совершен­ного вида – «кончить». Однако автор романа имел в виду не смерть героя, а длительный промежуток времени, охватываемый последними его годами. И замечание о счастье относится, конечно, не к тому, что ему предстоит «кончить жизнь», а к тому, что он заканчивает ее благополучно и спокойно.

Для живости рассказа многие литераторы (особенно журналисты) любят передавать несложную цепь фактов, происходивших в прошлом, с помощью глаголов в настоящем времени («Шел я вчера вечером из кино. Луна светит. Снег блестит…»). Однако не только настоящее, но и будущее время глагола может живописать прошлое. Вспомним «Бежин луг»  Тургенева: «Кругом не слышалось почти никакого шума… Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба, и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной…»

Переводчику при необходимости следует использовать этот прием, но с учетом собственной языковой традиции. Для примера можно привести популярный анекдот о короле, который инкогнито завтра­кал в деревенском кабачке; рассказ  ведется сначала в прошедшем времени, а затем в настоящем, что заметно убыстряет темп повествования и придает истории форму анекдота. 

It happened many years ago. Once travelling through Holland, a king stopped at a little village inn to have breakfast. He orders some boiled eggs, coffee, bread and butter.

The king eats three eggs with bread and butter, takes a cup of coffee and asks the innkeeper: "How much must I pay for my breakfast?"

The innkeeper answers: "A hundred guldens, sir".

The king is very much surprised: "Is it possible? Eggs must be very scarce in your village?!"

"Oh, no, sir" – answers the innkeeper, "there are lots of eggs here, but kings are rather scarce nowadays".

* * *

Это случилось много лет назад. Однажды, путешествуя по Голландии, некий король остановился позавтракать в скром­ной деревенской харчевне. Он заказывает яйца всмятку, кофе и хлеб с маслом.

Съев три яйца и  выпив кофе, король спрашивает  хозяина:

– Сколько следует заплатить за завтрак?

Хозяин говорит:

– Сто гульденов, сир.

Король вне себя от изумления:

– Возможно ли это? Неужели в ваших краях яйца являются такой диковинкой?

– О, нет, государь, – отвечает хозяин, – яиц у нас пре­достаточно, а вот короли – большая редкость.

 

В заключение хочу напомнить начинающим переводчикам художественной литературы об английском правиле согласования времен.  О нем все знают с первых дней постижения английского языка, но почему-то в практической деятельности порой забывают. Коллеги, участвующие в нашем сегодняшнем круглом столе, надеюсь, расскажут подробнее об этом правиле в других европейских языках.

Простой пример:

He says he lives in  London. / Он говорит, что живет в Лондоне.

He said he lived in  London. / Он сказал, что живет в Лондоне.                                                                          

Употребление прошедшего времени в английском придаточном предложении второй фразы обусловлено правилом согласования времен, что требует соответствующей замены времени глагола в главном предложении при переводе на русский язык.

Более сложный пример:

Mr. Marquand said a lot of different proposals had been put forward during the discussion. But he believed that most would agree that some form of government intervention was necessary. / Г-н Марканд заявил, что во время дискуссии было выдвинуто много  различных  предложений. Однако он полагает, что почти все согласятся с тем, что вмешательство правительства в той или иной форме является необходимым.

Употребление прошедшего времени во втором – относительно  самостоятельном – предложении продиктовано тем же самым правилом согласования времен, которое задано глаголом  said в первом предложении семантически связанного пассажа.

 

В.О. Бабков: Дискуссии о том, можно ли менять грамматическое время во всем художественном повествовании – в первую очередь речь идет о замене настоящего на более привычное нам прошедшее, – сейчас ведутся все чаще, так что вопрос это не праздный. В современной англоязычной литературе, с которой я имею дело, появляется все больше романов (даже романов, не говоря уж о рассказах), написанных в настоящем времени. Пожалуй, это и правда немного непривычно, однако мне самому никогда даже в голову не приходило переносить при переводе все действие в прошедшее время: по-моему, это очень опасная затея. Ведь у автора тоже был выбор между грамматическими временами, и он его сделал. Попробуем разобраться, почему он (а собственно, и впрямь – почему он? скорее, это как раз она, авторка), итак, почему она предпочла прошедшему настоящее?

Мне представляется, что главных причин у такого выбора две. Во-первых, автор(ка) хочет повысить, так сказать, кинематографичность действия. Сейчас книги вообще часто пишутся сразу с прицелом на возможный сценарий, но даже если такого сознательного расчета нет, нашим современникам – и в том числе читателям – все проще становится воспринимать информацию в форме если не прямо визуальной, то хотя бы формально к ней приближенной. А если вам рассказывают историю в настоящем времени, вы ее как бы «смотрите», и ваша вовлеченность в нее, пусть в качестве наблюдателя, усиливается. Впрочем, этот прием хорошо нам известен. Вспомните: «Все хлопает. Онегин входит. Идет меж кресел по ногам…» или «Швед, русский – колет, рубит, режет…»

Вторая причина в том, что рассказ в прошедшем времени подразумевает завершенность (мы понимаем, что рассказчику известно, чем все кончилось), а у рассказа в настоящем времени финал открытый: мы следим за развитием действия с ощущением, что даже рассказчик пока не догадывается, что ждет нас впереди, а это, согласитесь, заставляет нас переживать сильнее. Так что, меняя время повествования, мы посягаем на  святая святых – авторский замысел.

Кроме того (хотя и сказанного, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы не идти на такой риск), при замене настоящего на прошедшее возникают дополнительные технические сложности. Например, в основной истории могут попадаться флэшбеки, описывающие какие-то прошлые события в прошедшем времени; тогда переводчику, сменившему время основного рассказа с настоящего на прошедшее, нужно будет в этих местах искать возможность изобразить отсутствующее в русском языке предпрошедшее. Такие возможности есть, но применять их не всегда удобно, да и качество текста может при этом пострадать. А вот обратный прием – перевод времени в отдельных фрагментах из прошедшего в настоящее – хорошо знаком профессиональным переводчикам и может иногда прийтись очень кстати, потому что позволяет избавиться от глагольных связок, в том числе от глагола «быть» в разных формах. Например, при описании обстановки комнаты иногда можно вместо: «Я вошел в гостиную, посреди которой стоял шкаф. На стенах висели книжные полки, а у порога лежал коврик» написать: «Вхожу в гостиную и вижу: посреди комнаты шкаф, на стенах полки, а у порога коврик».

А то, что для русского повествование в настоящем времени выглядит необычно, а кому-то и вовсе «режет глаз», представляется мне не слишком убедительным аргументом. В конце концов, можно надеть солнечные очки.

 

Т.А. Сотникова: О модной сейчас в прозе повествовательной манере – иногда ее называют презенс-нарратив – я сужу главным образом как читатель. Читатель я вообще-то очень толерантный – в том смысле, что готова принимать любые способы создания художественного текста. Но только в том случае, если вижу в них художественную же необходимость. Применительно к презенс-нарративу это может быть связано, например, с тем, что требуется показать сложность сознания героя, который воспринимает прошлое и настоящее как единый поток времени.

Однако проблема в том, что ни в одном из прочитанных мною текстов, написанных в презенс-нарративе, я ничего подобного не увидела. Действие происходит самым обычным образом, герои воспринимают действительность тоже обычно, художественный метод автора – кондовый реализм. И для чего в таком случае эти игры в презенс-нарратив? Может быть, мой подход слишком резкий, но мне кажется, только для того, чтобы автор мог хоть каким-то образом замаскировать эту свою обычность. Намеки тонкие на то, чего не ведает никто. В результате создается впечатление, что ты читаешь не полноценный прозаический текст, а кинематографический сценарий (не случайно о кинематографичности  сказал и В.О. Бабков), то есть основу для какого-то будущего произведения, которое, может, и будет полноценным, только в другом жанре.

Напомню: все это я говорю о текстах, написанных на русском языке. Могу предположить – и это подтверждают носители языка, – что в других национальных литературах презенс-нарратив выглядит более органично. Мне кажется, для переводчика на русский язык ключевое слово здесь – органично. Если он обнаруживает, что в оригинальном тексте презенс-нарратив не несет никакой особенной смысловой нагрузки и не добавляет тексту ничего, кроме необъяснимой вычурности, то вполне может в переводе обойтись без него.

Я, разумеется, не претендую на то, чтобы высказать истину в последней инстанции. И полагаю, что переводчикам, прежде чем принимать решение о воссоздании или невоссоздании презенс-нарратива, стоит познакомиться с тем, как осмысляется эта проблема в других культурах. Вот здесь, например.

Но в итоге решение переводчику придется все равно принимать самому. И как читатель я пойму и поддержу скорее то, которое избавит меня от раздражающих своей художественной необоснованностью вычурностей.

 

А.Б. Можаева: Но ведь есть, конечно, случаи, когда переводчик не властен решать этот вопрос, когда ему остается только подчиниться воле автора. В так называемом «экспериментальном романе», достаточно активно развивавшемся в различных европейских литературах в 70-е – 80-е годы ХХ века под влиянием французского «нового романа», автор, едва ли не рутинно, отказывается от позиции всеведущего демиурга, творца текста и различными способами подчеркивает свое равенство с персонажами и читателем в отношении знаний о происходящем в произведении. Для этого он может выбрать роль стороннего наблюдателя или тайного соглядатая, который просто фиксирует события. Или же рассказ может вестись от лица персонажа, проживающего сюжетные перипетии. В обоих случаях настоящее время повествования имеет принципиальное значение: при рассказе «задним числом» могут быть сделаны какие-то выводы, или хотя бы возникнуть какие-то предположения о причинах происшедшего, оно должно подвергнуться какому-то осмыслению, даже в том случае, когда наш рассказчик безнадежно обделен любопытством и фантазией. В этой перспективе особое значение приобретает начитанность и литературное чутье переводчика, способность отличить стилистический прием – пусть и очень важный для автора – от структурообразующего компонента повествования.

 

М.В. Зоркая: Никак не могу согласиться с В.О. Бабковым, а вот с Т.А. Сотниковой совершенно согласна. Допустим, я читаю текст не как литературовед или переводчик, а просто как читатель. Зачем мне солнечные очки? Мне не хочется бороться с текстом книги, которую я взяла в руки, я не враг этому тексту. Но если он начнет меня раздражать и злить, то я просто брошу его читать, да и всё. (NB – Обратите внимание на времена глагола в этом абзаце! Не соглашаюсь я сейчас, но книгу я сейчас не читаю – и тем не менее использую настоящее время. Почему?)

Когда автор просто пишет все в настоящем времени, стараясь приблизить свое повествование к текущей минуте (пусть ради кинематографичности, пусть из любых других соображений), текст его читается с трудом. И если переводчик следом за ним пренебрегает богатейшим регистром использования настоящего в русском языке (посмотрите, сколько определений дает ему Н.М. Годенко в своем выступлении!), то он, по-моему, выступает против самой идеи перевода «не буквы, но духа». Эдак действительно можно будет ввести и у нас строгое правило согласования времен не для определения смысла, а потому, что «так у автора написано».

Беспросветное настоящее время  чаще всего доканывает своей настырностью все-таки не в художественной литературе, где умелый переводчик с ним как-то справится, а в нон-фикшн. Про немецкие книги уверенно могу сказать: теперь почти все исторические романы и биографии пишутся в настоящем времени, вот пример (не называю переводчика): «Престарелый Иоганн Вольфганг Гете любит эту  юную особу. Он видит ее на балу у курфюрста, когда входит в роскошную бальную залу, и пусть он опирается на трость, но все равно выглядит превосходно». Однако у меня вопросы. «Видит» – это когда? Он ее увидел и полюбил? Он опирается на трость вот сейчас? Или по старости всегда?

Настоящее время в переводе текста, где речь идет о прошлом, о прошедшем, съедает редчайшую особенность русского языка, сложную для объяснения даже нам как его носителям и недоступную подавляющему большинству изучающих его европейцев: это вид глагола.  А заодно съедает и историческую достоверность, например, биографии Гете.

Понятно, что бывают случаи, когда настоящее и органично, и оправдано. Студентка моего семинара Мария Дуденкова переводит сейчас для «Эксмо» бесконечно длинный роман, где повествование ведет школьница старших классов. Сюжет построен так, что о происходящих событиях читатель узнаёт из ее монолога: «Сегодня нарушаю одно правило за другим, чего уж там, неприятностей в жизни мне хватает… Меня до сих пор трясет от ярости…» и т.д. Основная часть текста так и написана, и нет ровно никакой необходимости переходить на прошедшее, тем более, что героиня и сама на него переходит, рассказывая о событиях прошлого. 

Но вот в других случаях, по-моему, переводчику не стоит принимать поспешных решений, иначе он столкнется с совершенно неожиданными трудностями. Например, у многих русских глаголов просто нет формы настоящего времени (погнаться, научить, мяукнуть) или она бывает странной (победить, гудеть, 1 л., ед. ч.). Вот и придется выкручиваться, а ради чего?

 

Н.М.Годенко: При оценке выразительных возможностей временных форм глагола, естественно, наибольший интерес вызывает художественная речь. Однако следует иметь в виду, что темпоральная структура художественных текстов отличается от выражения временных отношений в иных функциональных стилях. Это объясняется тем, что мир образов, созданных писателем, воплощается в художественном времени, которое не является непосредственным отображением реального. Временная структура художественного текста очень сложна и многообразна, в ней соединяется отражение объективного мира и вымысел писателя.

Интересно использование синонимии временных форм глагола как источника речевой экспрессии. В художественной речи, как, впрочем, и в иных стилях, экспрессивная окраска временных форм глагола часто определяется контекстом, речевой ситуацией.

Так, экспрессивную окраску обретает н а с т о я щ е е время при переносном употреблении. Яркие краски для описания прошлых событий в форме живого рассказа предоставляет н а с т о я щ е е  и с т о р и ч е с к о е (или настоящее повествовательное) время: «Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному полю; слева от нас, за Окою... светает, не торопясь, русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно веет с тихой мутной Оки» (М. Горький). Благодаря использованию настоящего времени события, о которых повествует автор, словно приближаются к читателю, предстают крупным планом: картина разворачивается как бы у нас на глазах.

Настоящее историческое может употребляться и при описании неожиданного действия, нарушающего закономерное течение событий: «Пришли они, расположились поудобнее, разговорились, познакомились. Вдруг является этот... и говорит...» Или в разговорной речи («настоящее рассказа»), например: «Иду я вчера по улице, смотрю: дети построили из снега целый дворец».

Экспрессивное использование художественного времени позволяет употреблять настоящее в  з н а ч е н и и  б у д у щ е г о  для указания намеченного действия: «У меня уже все готово, я после обеда отправляю вещи. Мы с бароном завтра венчаемся, завтра же уезжаем... наинается новая жизнь» (Чехов), а также для описания воображаемых картин: «Об чем бишь я думал? Ну, знакомлюсь, разумеется, с молодой, хвалю ее, ободряю   гостей» (Достоевский).

Или для изображения фактов или событий, которые должны произойти в ближайшее время, например: «Завтра еду в Москву».

В книжных стилях, и прежде всего в научном и официально-деловом, репертуар временных форм глагола значительно беднее. Глаголы настоящего времени в научной речи, как правило, указывают на постоянные свойства, качества предметов, известные науке закономерности, процессы, характеризующие мир живой и неживой природы: «Волга впадает в Каспийское море».

Научный стиль отличает использование таких малоупотребительных значений настоящего времени, как н а с т о я щ е е р е г и с т р и р у ю щ е е: «Опыты и анализы приводят к заключению...»; н а с т о я щ е е  п р е д п о л о ж е н и я (ирреальное): «Допустим, существуют  две точки...» (Кстати, вот и ответ на вопрос, поставленный М.В. Зоркой: в начале своего выступления она использовала именно настоящее предположения). При очень редком обращении авторов к привычным значениям этой временной формы – к н а с т о я щ е м у  в р е м е н и  м о м е н т а  р е ч и: «Тема, которую я решаюсь предложить...»;  р а с ш и р е н н о м у  н а с т о я щ е м у: «В последние годы разрабатывается проблема...»

Официально-деловой стиль также характеризуется предпочтением форм настоящего времени глагола, однако здесь они выражают долженствование: «Ущерб определяется органами Госстраха». В документах юридического характера употребляется н а с т о я щ е е  п р е д п и с а н и я, реже встречаются глаголы со значением в н е в р е м е н н о г о  д е й с т в и я: «Договор страхования заключается с лицом, которому средство транспорта принадлежит на праве личной собственности».

Значительно шире представлены формы глагола в публицистическом стиле, хотя в разных жанрах характер их меняется в зависимости от того, насколько стиль изложения приближен к книжной или разговорной речи. В первом случае в употреблении времен глагола прослеживаются те же закономерности, что и в других книжных стилях – преобладание форм настоящего времени, употребляемых в отвлеченном значении: «Комбайн  вырезает из монолита блоки, подает  их на укладку»; «Старые стальные трубопроводы все чаще заменяются полиэтиленовыми».

Однако, в отличие от научного и официально-делового стилей, публицистический стиль открыт для использования форм настоящего времени глагола в значениях, придающих речи разговорный оттенок и экспрессию: для н а с т о я щ е г о  и с т о р и ч е с к о г о – «Буквально на глазах сливаются концы двух труб»; для «настоящего момента речи» (в корреспонденциях, письмах) – «Здравствуй, "Вечерка"! Пишу тебе в первый раз...»
Очевидна также зависимость употребления временных форм глагола от способа изложения в разных функциональных стилях. В научном стиле использование настоящего времени свойственно описанию. В художественной речи прослеживается иная закономерность: настоящее время широко используется в повествовании.

 

В.П. Голышев: Есть искушение подумать, что повествование в настоящем времени распространилось под влиянием кино, где мы присутствуем при развертывании сюжета.

Но если вспомнить другие искусства – абстрактную живопись (10-е годы ХХ века), додекафонию (те же 10-е годы) и т.д. – то кинематографом это обновление не объяснить. Не объяснить этот радикальный слом в искусстве и мировой войной – началось до нее.

Мне кажется, сильным толчком к переходу на настоящее время в романе был поток сознания в «Улиссе» Джойса. Не знаю, пробы, может быть, были и раньше, а в поэзии настоящее существует издавна  (там в этом смысле ничего нового). В «Шуме и ярости» Фолкнера повествователь в первой главе – идиот Бенджи, он рассказывает в настоящем времени, а времена событий перепутались – там как минимум три временных слоя, а некоторые литературоведы насчитали чуть ли не дюжину.

Что касается перевода – как написано, так и переводить. Писатель знает, что ему нужно. В некоторых случаях на коротком расстоянии получается заменить прошлое настоящим. Но это вопрос не художества, а грамматики – мы не связаны согласованием времен, как  в английском.

 

Н.В. Яковлева: Все знают, что в английском тексте грамматическая категория времени всегда четко обозначена. Однако при ее передаче на русский язык неопытный переводчик не всегда это заметит. Главное, как мне кажется, понять и прочувствовать, что имеет в виду говорящий или автор. Наверное, одна из самых типичных ошибок при переводе английских предложений на русский – передача фразы, в которой действует правило согласования времен. Об этом ранее говорил В.С. Модестов. Конечно, все зависит от контекста. Вырванное из контекста предложение трудно отнести к определенному временному отрезку, но от того, какую картину нарисует себе переводчик, зависит смысл высказывания. Например: Pete knew Jane was in the sitting room Конечно, можно представить себе две разных ситуации: Пит знал, что Джейн была в гостиной, – и    Пит знал, что Джейн в гостиной. Когда именно она там была? Может, в момент пропажи ценного документа? Для этого, чтобы не запутаться, в русском языке существуют лексические способы выражения времени с помощью обстоятельств: теперь, тогда, сегодня, завтра и т.д.

Во втором варианте, наоборот, автор намерен соотнести придаточное предложение с настоящим временем, а начинающий переводчик этого может не увидеть и вместо:  Пит знал, что Джейн в гостиной, – снова напишет:  Пит знал, что Джейн была в гостиной (а она, по замыслу автора, сидит там и ждет Пита, поэтому нужно быть внимательней, чтобы не исказить смысл высказывания).

Преподаватели всегда советуют при пересказе придерживаться какого-нибудь одного времени: или настоящего, или прошедшего.

Как известно, настоящее время часто используется для создания картины происходящего, например, у А.П. Чехова в «Вишневом саде»:

«Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник».

Настоящее время придает повествованию динамизм. Читатель сразу представляет себе, как выглядит комната, и возникает ощущение, что скоро случится что-то важное для всех персонажей.

Чувство ожидания возникает и при чтении перевода отрывка на английский язык:

A room which is still called the nursery. One of the doors leads into Anya’s room. Daybreak, just before sunrise. It is May but still cold, with a morning frost.  (Интересно, что в английском переводе отсутствуют вишневые деревья.)

В русском и английском языках авторские ремарки, как правило, передаются настоящим временем:

Лопахин. Пришел поезд, слава богу. Который час?

Дуняша. Скоро два. (Тушит свечу.) Уже светло.

Лопахин. На сколько же это опоздал поезд? Часа на два, по крайней мере. (Зевает  и  потягивается.) 

В английском варианте происходит то же самое.

  LOPAKHIN Thank God the train’s in at last. What time is it?

  DUNYASHA Nearly two (she blows out the candle) It’s already light.

  LOPAKHIN So it’s, what, two hours late. More. (he  yawns  and  stretches) 

 

И.А. Шишкова: Я согласна с Натальей Витальевной насчет живости описания. Иногда, по-моему, прошедшее время в повествовании, в нарративе, как сейчас модно говорить, звучит скучнее. Естественно, если речь идет о прошедшем действии, то как еще его можно передать?  И все-таки, если попробовать заменить у А.П. Чехова глагольные формы настоящего времени на прошедшие, получится отрывок, который читатель скорее всего пропустит, потому что это уже будет не Антон Павлович.

Иногда авторы из стилистических соображений прибегают в повествовании только к настоящему времени, и читателю сразу видно, что это делается специально. Хорошо это или плохо – судить ему и критикам. Вот, например, отрывок из романа Али Смит «Осень» („Autumn“), который  вошел в шорт-лист Букеровской премии 2017:

Through the windows, there on the other side of the road, she can see the grand municipal building that used to be the town Post Office. It's now a row of designer chainstores. Perfume. Clothes. Cosmetics.

Глядя в окна, она видит на другой стороне улицы роскошное муниципальное здание, где раньше помещался городской почтамт. Теперь там вереница дизайнерских сетевых магазинов. Духи. Одежда. Косметика. (Пер. В. Нугатова)

По-видимому, вопрос выбора при употреблении настоящего и прошедшего времени так и останется открытым.

 

О.В. Болгова: С точки зрения грамматики, во французском языке (как и других европейских языках), в отличие от русского, есть целый ряд сложных форм будущего и прошедшего планов. Так, действия в прошедшем плане во французском языке выражаются шестью формами, а в русском – двумя (формы совершенного и несовершенного вида). Французские глагольные формы соотносятся друг с другом во времени, подчиняясь системе согласования времен (значения одновременности действия, предшествования, следования). Однако значение некоторых форм может выходить за рамки категории временной соотнесенности. Например, формы passé composé, помимо выражения результата в настоящем и предшествования, могут употребляться и в функции ближайшего будущего: “Sil te plaît, grand-mère, rien quune minute, jai fini tout de suite. – «Прошу тебя, бабушка, дай мне ещё минутку, я сейчас закончу» (С.-Г. Колетт. Жижи. Перевод М. Архангельской). Формы настоящего времени (présent) используются не только для обозначения действий, которые происходят в момент высказывания, но и в значении описательного прошедшего времени: “Ce nest pas leur faute, sils sont bandits, cest celle de lautorité”. – «Не по своей вине они стали разбойниками, в этом виноваты власти» (А. Дюма. Граф Монте-Кристо. Перевод В. Строева, Л. Олавской). Также они могут иметь значение ближайшего будущего: “Attendez-moi, je reviens. – «Подождите меня, я сейчас вернусь».

Временные замены при переводе часто связаны с тем, что французский язык подчеркивает процессуальность, а русский – результативность. Например, сформулированная с использованием настоящего времени французская фраза «Je viens de loin» по-русски лучше звучит в прошедшем времени: «Я приехал издалека». Оттенок законченности имеют формы настоящего времени ряда так называемых предельных глаголов – arriver, venir, apporter, quitter и т.п.: “Je  vous  apporte  une  bonne  nouvelle. – «Я принес вам хорошую новость». Замена французского настоящего времени русским прошедшим временем происходит и в случае использования глаголов, которые указывают на начало действия. Как правило, подлежащее в таком случае является неодушевленным: “le vent se lève” – «поднялся ветер»; “le tonnerre éclate– «грянул гром»; “la nuit tombe” – «настала ночь».

Если говорить о выборе повествовательного времени, то во французском языке настоящее время часто используется в функции «исторического настоящего» (présent historique), т.е. для обозначения действий, относящихся к прошедшему времени. Поэтому настоящее время можно встретить в разного рода исторических исследованиях, биографических произведениях и т.п.

В художественной литературе использование настоящего в качестве основного повествовательного времени в наибольшей степени характерно для романов детективно-приключенческого жанра, которые подразумевают динамичный стиль изложения и нацелены на то, чтобы создать у читателя иллюзию присутствия (в качестве примера можно упомянуть детективы современного популярного писателя М. Бюсси). Нередко настоящее время также используется в романах, написанных от первого лица (например, подростковый роман Д. де Виган «Но и я» – “No  et  moi”, 2007), позволяя показать непосредственное восприятие героем происходящих с ним событий. Стремление передать свойственную детективам динамичность повествования или живость впечатлений героя-рассказчика заставляет сохранять настоящее время и в русском переводе. 

Кроме того, отрывки в présent могут неожиданно встретиться в тексте, написанном по большей части в прошедшем времени. Такой прием призван подчеркнуть обозначаемые действия и представить их словно совершающимися перед глазами читателя. Часто это касается описания пейзажей (поэтому принято говорить о “présent  pittoresque”, или «живописном настоящем»). Например, в романе швейцарского писателя Ш.-Ф. Рамю «Великий страх в горах» (“La grande peur dans la montagne”, 1925) повествование иногда прерывается описательными фразами в настоящем времени, которые создают у читателя впечатление, будто он сам является участником описываемых событий: “On  donne  des  coups  de  marteau, quelquun  scie  du  bois. – «Стучал чей-то молоток, кто-то пилил дрова»; Et  c’était  tout,  avec  la grosse  voix  de  basse de leau  et  le  discours  quelle  tient  continuellement,  étant   seule  à  avoir  la  parole,  toutes  les  nuits,  toute  la  nuit. – «И только речка своим низким звучным голосом продолжала монолог, всю ночь, каждую ночь» (перевод М. Никитина). В переводе такие «вкрапления», как правило, передаются с помощью глаголов в прошедшем времени, иначе на русском текст выглядел бы сбивчивым. 

 

А.В. Ямпольская: С трудностями, касающимися передачи глагольных форм, особенно с воссозданием в переводе времени повествования, сталкивается рано или поздно любой переводчик – по крайней мере, с известных мне европейских языков. Сегодня наиболее остро стоит вопрос о повествовании в настоящем времени, которое русский читатель порой воспринимает как «странность» и насилие над языком. Надо понимать, что это наиболее яркий пример расхождений, вызванных различиями в глагольных системах, в узусе и в стилистике, которые, если говорить о русском и итальянском, достаточно хорошо описаны филологами.

Среди компаративных исследований позволю себе упомянуть написанную совместно с Ф. Фичи монографию «Глагольные формы в итальянском и русском языках. Проблемы  понимания  и  перевода» (F. Fici, A. Jampol’skaja «Le forme verbali dell’italiano e del russo.  Problemi  di  interpretazione  e  di  traduzione». Le  Lettere, Firenze, 2009), первая часть которой посвящена функционированию глагольных форм и принципам поиска переводческого соответствия (большинство разбираемых ниже примеров взято из этой книги), а во второй части тщательно проанализированы тексты С. Довлатова, В. Ерофеева, В. Сорокина, Д. Фо, Э. Бурбы, Д. Буццати в оригинале и переводе. В том числе показано, что далеко не всегда настоящее время передаетcя настоящим, прошедшее – прошедшим, а будущее – будущим.

То, что проблема с передачей глагольных форм остро стоит не только для российских, но и для итальянских филологов, подтверждает и анализ переводов повести Н. С. Лескова «Очарованный странник». Эта повесть организована как сказ, то есть рождающееся в присутствии слушателя устное повествование. При этом, как ни парадоксально, наиболее успешным считается не перевод Т. Ландольфи, воспроизводящий разнообразие русских глагольных форм (чередование прошедшего, настоящего и будущего времен), а переводы, «перерабатывающие» текст и приводящие его к привычному для итальянцев повествованию в прошедшем времени (вернее, в прошедших временах) с тщательным соблюдением Consecutio   temporum. Сторонники подобного решения указывают на то, что в противном случае повествование «разваливается», читатель перестает понимать, что происходит раньше, а что позже.

Что же касается повествования в настоящем времени, важно не ограничиваться соображениями о большей живости, кинематографичности текста или о влиянии на художественную прозу журналистского стиля (для итальянской журналистики характерно использование глагола в presente, ср. A  Napoli  rubano  un  autobus  con  tutti  o  passeggeri – «В Неаполе похищен автобус со всеми пассажирами»), а учитывать всю совокупность факторов. К счастью, на материале романских языков эта проблематика достаточно хорошо разработана, начиная с фундаментального исследования Х. Вайнриха Tempus (1964), где, в частности, объясняется, почему итальянские школьники пересказывают тексты в настоящем, а не в прошедшем времени. Большой вклад в изучение функционирования глагола внес П.М. Бертинетто, в дальнейшем я буду опираться на главу, посвященную presente, из его монографии «Глагольные времена и итальянская художественная проза 19-20 вв.» (P. M. Bertinetto «Tempi verbali e narrative italiana dell’Otto/Novecento», Edizioni dell’Orso, Alessandria, 2003).

Как известно, presente в итальянском языке может обозначать и регулярное действие, и действие, разворачивающееся здесь и сейчас (в момент повествования), и действие в недавнем прошлом, и действие, которое произойдет в будущем („giusto  ieri  faccio una  passeggiata  e  incontro  Mario – ср. «вчера я гулял и встретил Марио»; mi  alzo  fra  unora – «я встану через час»). Хорошо известно также presente  storico, которое употребляется, даже если речь идет о давних событиях („Puškin  nasce  a  Mosca – ср. «Пушкин родился в Москве».).

Бертинетто, проанализировав большой корпус прозаических текстов, предлагает выделять два вида presente как времени повествования: presente  drammatico и presente  epico. Presente  drammatico – не новость в художественной прозе, оно давно используется для придания тексту живости, актуальности, создания иллюзии близости моменту речи: автор и читатель словно следят за действием, которое разворачивается на сцене театра. Presente  epico получило распространение в последние столетия, в подобных текстах ослабевают категории времени и пространства, рассказчик вспоминает события, как вспоминают сон. Подобное употребление характерно, например, для Дино  Буццати (Бертинетто разбирает примеры из романа «Татарская пустыня»). В таких случаях автор не стремится перенести события в момент речи, а наоборот, сам вместе с читателем переносится в прошлое, встает рядом с героем, сопереживает ему.

Говоря о времени повествования, очень важно помнить о понятии нормы и отступлении от нее: можно утверждать, что характерное для классической прозы повествование в passato  remotо постепенно сдает позиции presente  epico, которое перестало восприниматься как отступление от нормы и вследствие этого стало менее выразительным. Бертинетто также отмечает все более частое «хроматическое» использование времен, когда на протяжении текста преобладает то настоящее время, то одно из прошедших времен, что позволяет замедлять или ускорять повествование, придавать его частям большую или меньшую живость, категоричность или неопределенность и т.д. В таких случаях в повествовании в presente могут проникать даже предпрошедшие времена, что с точки зрения строгой грамматики выглядит странно.

В качестве примеров употребления времен, которые традиционная школьная грамматика рассматривала бы как ошибку, приведу фразы из романа М. Фойса «Память о пустоте» (M. FoisMemoria  del  vuoto“, Einaudi, Torino, 2006). Вспоминая детство, проведенное в деревушке на Сардинии, герой использует в основном passato   remoto, чередуя его с passato  prossimo в отрывках, которые воспринимаются как журналистский репортаж, и с отрывками в presente: „Noi  bambini  eravamo  a  giocare  quando  sentiamo  un  tonfo  poco  dietro  le nostre  spalle,  e  zia  Mena  che  grida – ср. «Мы, ребята, играли, как вдруг слышим за спиной взрыв, тетя Мены как закричит» (переход от imperfetto к presente). Во многих случаях подобное употребление связано с использованием несобственно-прямой речи: Tua  madre  non  ci  fa  entrare  in  casa,  disse  mo  padre  tibrando  la  terra  asciutta  col  suo  scarpone – ср. «Твоя мать не пускает нас в дом, – сказал отец, оставляя на сухой земле след сапога» (в итальянском предложении первая и вторая часть – реплика в presente и комментарий в passato   remoto – разделены запятой).

Таким образом, можно заключить, что в современной итальянской прозе повествование в presente не воспринимается как нечто необычное, несущее яркую стилистическую окраску, а как вариант нормы. Не будучи русистом и опираясь исключительно на языковое чувство, осмелюсь предположить, что, наталкиваясь в переводной книге на повествование в настоящем, отечественный читатель ощущает дискомфорт потому, что в русской литературе нормой до сих пор остается повествование в прошедшем времени (как и школьный пересказ в прошедшем времени). Повествование в настоящем времени очевидно воспринимается как прием, который в большом количестве кажется неоправданным и начинает раздражать. Как же поступить переводчику? Как всегда, однозначного ответа быть не может. Я со своими студентами обычно делаю несколько вариантов – в настоящем времени, в прошедшем, сочетая прошедшее и настоящее, а затем мы выбираем наиболее убедительный.

Сама я также сталкивалась с проблемой воспроизведения повествования в настоящем времени, например, работая над переводом книги П. Соррентино «Не самое главное». Стараясь сохранить авторский прием (отчасти в случае Соррентино объясняющийся тем, что он режиссер и его рассказы похожи на сценарии кинофильмов), я все же чередовала в русском тексте прошедшее и настоящее время.

Подчеркну, что при работе с глаголами важно помнить, что смена времени повествования влечет за собой и другие изменения в тексте, например, иное использование дейктических элементов, порой даже несколько иную стилистическую окраску. В этом отношении подспорьем на занятиях со студентами мне служит книга Раймона Кено «Упражнения в стиле», точнее, ее итальянский перевод, выполненный Умберто Эко (Raymond  Queneau  „Esericizi  di  stile“. Einaudi, Torino, 1983): отталкиваясь от нейтрального повествовательного текста, автор и переводчик переписывают его в разных стилях, в том числе в разных временах, соответственно меняя лексику, добавляя или убирая детали повествования и т.д., чтобы сделать текст максимально естественным.

М.А. Козлова: Проблема перевода на русский язык итальянского «настоящего исторического» (presente  storico) времени довольно неочевидна, как и пути ее решения. На первый взгляд, в русском и итальянском языке это время, точнее, одна из функций настоящего времени, выполняет в тексте одни и те же задачи: создает «эффект присутствия», погружает в действие, создавая впечатление, будто события разворачиваются перед глазами читателя; используется для передачи воспоминаний, выделения описаний и так далее. Более того, в итальянской традиции эта форма не закреплена исключительно за современной литературой (хотя в ней используется чаще всего, что связывают с проникновением в литературу приемов из кинематографа): примеры можно найти даже у Данте или у такого признанного «классика» как Алессандро Мандзони (перейти >>>).

Однако при попытке перенести это, казалось бы, понятное настоящее явление на русский текст переводчик сталкивается с неожиданной трудностью: что делать с видами глаголов? Об этой проблеме в начале нашей дискуссии упоминала М.В. Зоркая. Для итальянского языка категория вида не особо релевантна, для русского же она – одна из важнейших, что сильно влияет на восприятие текста, так как глаголы несовершенного вида как будто «растягивают» хронометраж (сравните: «раздался выстрел» и «раздается выстрел», причем, второе скорее похоже на ремарку в пьесе), либо, при буквальном перенесении смотрятся в тексте чужеродно. Возникает вопрос: жертвовать ли приемом автора в угоду строю родного языка, или наоборот? Или постараться обойти проблему, исключив глагол из фразы, кардинально поменяв ее строй?

Приведу два противоположных примера. Первый – отрывок из романа Никколо  Амманити «Я заберу тебя с собой» в переводе Екатерины Жирновой (Ti  prendo  e  ti  porto  via– что интересно, здесь настоящее время тоже употребляется в «чуждой» ему функции, что довольно часто происходит в  итальянском, а выбор будущего времени в русскоязычной версии объясняется, с большей долей вероятности, особенностями русской грамматики). Некоторые эпизоды романа представляют собой своего рода «воспоминания», они прерывают нить основного повествования в прошедшем времени, и несмотря на то, что хронологически происходят раньше остальных, написаны в настоящем времени: эффект от этого приема сравнивают с приближением («наездом» камеры) в кино. Однако переводчик идет за хронологией событий (и, возможно, русской грамматикой) и заменяет формы настоящего времени на формы прошедшего:

L'estate  sta  cominciando.

E' un  venerdì  sera  e  siamo al  Carillon  del  mare (detto  anche  il  Calzino  del  Mario  per  via  della  puzza  che  produce  il  cuoco  casertano), un  ristorantino  economico  sulla  spiaggia,  a  pochi  chilometri  da  Riccione,  specializzato  in  piatti  di  pesce  e  gastroenterite  batterica.

Fa  caldo,  ma  dal  mare  spira  un  vento  leggero  che  rende  tutto  più  sopportabile.

Il  locale  è  affollato.  Soprattutto  stranieri,  coppie  di  tedeschi,  olandesi,  gente  del  Nord.

 

«Начиналось лето.

Был вечер пятницы, мы с вами заглянули в заведение под названием «Морской гребешок» (именуемом также «Мерзкий запашок» по причине вони, которой тянуло из здешней кухни), недорогой пляжный ресторан неподалеку от Риччоне, специализирующийся на рыбных блюдах и инфекционном гастроэнтерите.

Стояла жара, но с моря дул легкий ветерок, делавший ее относительно терпимой.

В заведении было не протолкнуться. В основном здесь сидели иностранцы, парочки из Германии, Голландии, разные северяне».

Возможно, проблему передачи эффекта непосредственного переживания событий можно было бы передать, в некоторых случаях, отказом от глагола либо инфинитивом («Начало лета», «Жарко», «В заведении не протолкнуться»), особенно учитывая тот факт, что сам автор часто использует назывные предложения.

Как раз такую стратегию можно проиллюстрировать, приведя несколько примеров из книги Примо Леви «Человек ли это» (Se questo è un uomo”,  пер. Елены Дмитриевой). В одной из начальных глав романа – «На дне», описывающей первое столкновение с жуткой реальностью концлагеря, автор в определенный момент переходит на настоящее время, что  точно передано в переводе. Там же, где с настоящим временем возникают сложности, переводчик придает динамизм описанию событий другими языковыми средствами: „Noi  facciamo  molte  domande,  loro  invece  ci  agguantano  e  in  un  momento  ci  troviamo  rasi  e  tosati. – «Мы наперебой задаем вопросы, много вопросов, но они, не отвечая, хватают нас, и вот мы уже все обриты наголо». Тяжеловесная для русского синтаксиса конструкция, по этому же принципу, заменяется последовательностью вопросительных предложений: Lingegner  Levi  mi chiede  se  penso  che  anche le  nostre donne  siano  così  come  noi  in  questo  momento,  e  dove  sono,  e  se  le  potremo  rivedere. – «Как я думаю, спрашивает меня инженер Леви, где сейчас наши женщины? Стоят, как и мы, в душевой? Увидим ли мы их еще когда-нибудь?»


Литературы народов России

Координатор раздела В.Г. Пантелеева

В.Г. Пантелеева: Тезис Валерия Сергеевича Модестова о том, что и будущее время глагола может живописать прошлое, находит подтверждение во множестве примеров из переводной практики на удмуртский язык. Любопытно, но именно по такому «сценарию» работал А. Клабуков, переводя упомянутые В.С. Модестовым «Приключения Робинзона Крузо» (при этом перевод 1951 г., выполненный с русской версии К. Чуковского, изобилует русизмами):

«Нош куинетӥ араз  пегӟыны  удалтӥз  ик. Со  тазьы  луиз. Мынам  господинэ  ялан, арнялы  быдэ  огпол-а,  кык  пол-а, корабельной  шлюпка  кутоз  но  морее  кыдёке  чорыганы  ветлоз  вал...» / обратный букв. перевод: «Но на третий год все же удалось сбежать. Случилось это так. Мой господин всегда, один или два раза в неделю, возьмет, бывало, корабельную шлюпку и уйдет рыбачить далеко в море».

Надо признать, что изображение прошедших событий глаголами будущего времени в целом весьма характерно для повествовательной манеры  оригинальной удмуртской прозы. Особенно в части выстраивания монологов-воспоминаний. Является ли это серьезной проблемой при переводе на русский язык? Наверное, нет, но учитывать этот нюанс необходимо по двум причинам: с целью воссоздания  атмосферы времени и элемента идиостиля писателя. С этим недавно столкнулись мои студенты, взявшиеся перевести рассказ Г. Красильникова «Оксана» (в данном фрагменте: портрет героя рассказа – фронтовика еще довоенной поры в воспоминаниях его односельчанина):

«Шер пумиталод сыӵе воргоронэз: мугорын ӝужыт, сюсьтыл кадь веськрес, кускыз нылмуртлэн кадь векчи, пельпумъёс паськытэсь. Чиляк сьӧд йырсиё, синкашъёс но сьӧд-сьӧд, синъёсыныз пыртӥд поттоз, ява. Лёгаськемез но капчи, ас мугорзэ ик уг шӧды, кожалод... Соин тӥни нылъёс туж возьмало вал солэсь бертэмзэ: кудзылы ке но шуд усьысал, казакпи ялан казак уз ветлы. Нош Онтон ӧз берты...» / «Редко встретишь такого мужчину: высокий, стройный, как свеча, косая сажень в плечах. Жгучий брюнет, брови черные вразлет, а как взглянет на девку, так пиши – пропала. Шаг у него легкий, будто по воздуху ступает... Потому-то девушки его и ждали: хоть одну, да осчастливил бы. Всю жизнь бобылём ходить не будет. Но Онтон не вернулся…»

В аспекте заявленной проблематики интересно проследить за переводами народных и литературных сказок на удмуртский язык, которые на всем протяжении ХХ века переводились регулярно и издавались большими тиражами. В большинстве своем здесь прослеживается общая тенденция: замена повествования в прошедшем времени (в оригинале) на настоящее время – в переводе (иностранные сказки все переводились с русского языка). Позволю два примера:

1. «Гадкий утенок», Андерсен (пер. А. Ганзен):

«Хорошо было за городом! Стояло лето, рожь уже пожелтела, овсы зеленели, сено было сметано в стога; по зеленому лугу расхаживал длинноногий аист и болтал по-египетски — он выучился этому языку от матери». / «Туж шулдыр город сьӧрын (без глагола)! Куазь гужем (именная конструкция, без глагола). Бусыын сезьы вожектэ (зеленеет), ӟег ӵужектэ ини (желтеет), турын зуродэ сюремын (сметано); вож гуждор вылтӥ кузь куко аист вамышъя (шагает) но египетской кылын ӟабыльтэ (болтает) – та кыллы со аслаз анаезлэсь дышиз (научилась)». (пер. А. Климова).

2. «Серая шейка», Д. Мамин-Сибиряк:

«Наступившие морозы делали свое дело. От большой полыньи оставалось всего одно окно, в сажень величиной. Лед был крепкий, и Лиса садилась на самом краю. Бедная Серая Шейка со страху ныряла в воду, а Лиса сидела и зло посмеивалась над ней:

– Ничего, ныряй, а я тебя всё равно съем… Выходи лучше сама.

Заяц видел с берега, что проделывала Лиса, и возмущался всем своим заячьим сердцем». / «Пумен кезьытгес луись куазь аслэсьтыз ужзэ лэсьтэ (делает). Шурлэн кынмымтэ азьыз сажем пасьта гинэ кылиз на (осталось). Йӧэз зол, табере Зичы йӧ дуре ик пуксе (садится) ини. Куанер Пурысь Чырты кышкаменыз вуэ зымылэ (ныряет), нош Зичы пуке (сидит) но ас понназ лекын серекъя (смееется):

Я, зымылы ойдо, дыр вуоз-ай, мон тонэ одно ик сиё... Лучше пот татчы ачид.

Зичылэсь мар каремзэ Луд Кеч ярдурын ваньзэ адӟе (видит) но кеч сюлэменыз пумтэм йыркуръяське (злится)» (пер. Л. Перевозчикова).

Очевидно, что подобная тенденция тесно связана, с одной стороны, с природой удмуртской сказочной прозы, а с другой – в целом с фольклорно-мифологической традицией, опосредованно восходящей к эпическому времени (повествование о далеком прошлом как о настоящем).  Доминанта настоящего глагольного времени позволяет создать в сказке иллюзию происходящего «здесь и сейчас, перед моими глазами», что максимально приближает текст к читателю, в данном случае ребенку. Можно, по случаю, вспомнить и короткие басни Л. Толстого о животных, написанные по большей части в настоящем времени, да и другие не менее интересные примеры из русской и мировой литературы.

И еще одна реплика о соотнесенности настоящего и будущего времен в русско-удмуртских переводных текстах. В предложениях типа «Твой поезд уезжает через 20 минут» в русской языковой традиции возможно использование настоящего времени вместо будущего. Тогда как в удмуртской языковой картине в таких синтаксических конструкциях исключительно используется будущее время. Поэтому, редактируя текст удмуртских переводных субтитров к фильму «Гарри Поттер» (амбициозный проект современного удмуртского культуртрегера Б. Анфиногенова), я исправляла все подобные калькированные варианты на нормированный удмуртский: «Тынад  поездэд 20 минут улса кошкоз (уедет)». 

 

А.Е. Шапошникова. Художественная литература на якутском языке берет корни из фольклора, в частности, эпоса Олонхо, народных сказаний, сказок, песен. Мне не приходилось специально заниматься изучением вопроса повествовательного времени в фольклорных произведениях, однако на основе своего опыта могу высказать некоторые соображения.

Поскольку сказания Олонхо – героические поэмы о подвигах богатырей, сражающихся за счастье человеческого рода – являются очень древним видом устного народного творчества и существуют в тесной связке с исполнительским искусством сказителей, а также наличием достаточно большого количества слушателей, сам акт выступления даже в старину носил определенные признаки спектакля (персонажи имели монологи и песни с характерным ритмом, тональностью и запевами, причем нередко к исполнению могли привлекаться несколько сказителей).

В связи с этим происходящее в этих эпосах излагается в эпическом времени, показывая события, имевшие место в прошлом, но как бы продолжающиеся в момент исполнения. Почему длящиеся до сих пор? Потому что действие Олонхо, которое слышат люди, разыгрывается (импровизируется по заранее известной сюжетной канве) в данный момент, вызывая у публики яркие, непосредственные эмоции. Впрочем, такая особенность свойственна, скорее всего, и эпосам других народов.

В моей практике было два опыта научного перевода Олонхо по заданию Института Олонхо и кафедры фольклора Института языков и культуры народов северо-востока РФ СВФУ имени М.К. Аммосова. В одном случае я получила короткий вариант эпоса “Ого тулаайах” («Ребенок сирота») известного в Вилюйском районе сказителя Василия Каратаева, где описывались подвиги одинокого богатыря, неизвестно каким образом очутившегося на Срединной земле в младенческом возрасте и волшебным образом выросшего в пятнадцатилетнего юношу за три дня. С выбором повествовательного времени на русском языке проблемы не было. Я выбрала форму прошедшего времени.

“Ого тулаайах” – классический пример эпоса, где действие происходит в перфекте, за исключением прямой речи в монологах. Кроме того, как это часто бывает, сказитель местами вставлял слова, отражающие его личное отношение к происходящему или пояснительные слова «говорят» и «оказалось». Например, это видно из такого отрывка:

«Давно, за закатом былого,
За темной завесой забытых лет
Еще впервые не явлена была
Восьмикрайняя, о восьми ободах,
Бранями и распрями обуянная,
Роскошным убором одетая
Отчая почтенная земля <…>
Будучи величиной
С вывернутую наизнанку
Распяленную замшу уха
Важенки двухгодовалой,
Растащилась во все стороны света
Матушка-земля госпожа <…>   
Чтобы узнать, как крепла
Черно-угольная твердь,
Вгляделся я пристально:
Оказалось
, госпожу матушку-землю
Укрепляли корнями по хребту,
Палою хвоей присыпали,
Мохом снизу выстлали,
Деревами, что истлеют, упав, засадили,
Водами, что иссякнут, мелея, снабдили <…>
Девятикрайняя, о девяти ободах
На девяти подпорках стоя,
Непоколебимая твердь земли
Мощью наполняясь, взрастала,
Простираясь до краев,
Созревала до сих пор, говорят.

Второе Олонхо очень необычное. Это героический эпос о девушке-богатырке “Кыс Кылабынай” недавно скончавшейся сказительницы из Усть-Янского района Дарьи Томской. Сюжет начинается с того, что две сестры обнаруживают себя в заброшенном доме. Все их богатство – одна корова. Для интереса я прослушала аудиозапись этого текста. Оказывается, сказание в основном повествуется в настоящем времени на манер сказки, ритмичным речитативом. Поются только монологи. Такое впечатление, что олонхосутка пересказывает то, что сама видит в воображаемом фильме. Затруднений в переводе я не испытала, поскольку следовала за оригиналом.

«Старшая сестра водит корову на водопой. Корова кормится травой. Но  однажды вымя коровы обмякло. Стало быть, корова состарилась. Много лет они доили ее, яловую. Однажды, готовя корм, дева обняла корову за шею <…> Так стоит, обняв ее, как вдруг корова трижды мотнула головой. Тогда девушка  глядит в упор на корову. А корова говорит по-человечески:

   – Муу, муу!
Я от скотины родилась скотиной,
Но ослабела сердцем,
От коровы родилась телкой,
Но кости четырех ног
Заплелись от дряхлости.
Глядя на мое вымя,
Помрете от голода и холода.
Разве можно вам умирать вот здесь?
Забейте-ка меня,
Разделив мою тушу на две части, взвалите на спину
И ступайте: одна туда, где солнце встает,
Другая – на север.
Только там судьба стать родоначальницами людей,
Доля быть родителями народа саха,
Определится по потомкам вашим.
Стоит ли умирать в одиночку,
Стоит ли подыхать вдвоем?
Одному человеку положено иметь пару.
Двоим - третьего зачать.
Одинокому - пятерых родить.
Идите, девы».

 

Эти два примера показывают, что повествовательное время даже в эпосе целиком зависит от воли автора.

Вообще в якутском языке имеется девять различных форм глаголов прошедшего времени. И с этим обстоятельством ни один переводчик с якутского на русский язык ничего поделать не может.

 

Л.Я. Ахмадуллина: В башкирском языке, как и в других тюркских языках, временных категорий намного больше, чем в русском языке, и это создает определенные проблемы при переводе. Больше всего  трудностей возникает с прошедшим временем: в башкирском языке имеется семь форм прошедшего, причем каждое из них может быть неопределенным и определенным по семантике. Такое разнообразие форм прошедшего времени осложняет практику перевода с башкирского на русский язык, но облегчает обратный процесс.

Например, «Урал документты үҙе килеп алған» (дословный перевод: «Урал сам пришел и забрал документ»). Глагол использован в неопределенном прошедшем времени и  в дословном переводе мы не можем передать тот факт, что говорящий не видел этого момента, не был свидетелем действия Урала. Поэтому при переводе на русский язык приходится привлекать дополнительные лексические единицы, проясняющие ситуацию.

Повествование в настоящем  и прошедшем временах русского оригинала переводится на башкирский язык  в основном без изменений: настоящее – настоящим временем, прошедшее – прошедшим.

 

Л.Г. Латфуллина: В татарском языке прошедшее время изъявительного наклонения глагола имеет многочисленные формы и выражает различные смысловые оттенки при описании событий, произошедших до момента речи.

Употребление как в устной, так и письменной речи в большинстве случаев глагола определенного прошедшего времени приводит к монотонности и утомительной интонации. Например, Менә ботакка чуар кош килеп кунды. Җил күтәрелде. Агачларселкенеп куйды. / Вот на ветку села пестрая птица. Поднялся ветер. Зашевелились деревья.

Вместо широко употребительной формы определенного прошедшего времени бывает целесообразным использование формы настоящего времени изъявительного наклонения глагола.

Изложение прошедших событий в тексте с совмещением грамматических форм настоящего и прошедшего времен – прием, во многом оправдывающий себя. Он способствует плавному течению речи, ее гибкости, созданию естественной интонации. Этот прием удачно используется и в татарских народных сказках, и, например, в творчестве Габдуллы Тукая: в них часто первые предложения строятся с использованием форм глаголов определенного прошедшего времени, затем речь плавно переходит в настоящее время или наоборот. Например, отрывок (из рассказа деревенского мальчика) “Су анасы” (1908) / «Водяная» Г. Тукая:

Җәй көне. Эссе һавада мин суда койнам, йөзәм;
Чәчрәтәм, уйныйм, чумам, башым белән суны сөзәм.
Йөгереп чыктым судан, тиз-тиз киендем өс-башым;

Куркам үзем әллә нидән, - юк янымда юлдашым...

Лето. Жаркая погода. Прыгнешь в речку — благодать!
Любо мне нырять и плавать, воду головой бодать!
Вышел на берег, оделся. Всюду тихо, ни души.
Пробирает страх невольный в этой солнечной глуши…


Вернуться к межкафедральному методическому проекту От текста к контексту: в помощь молодому переводчику >>>

Все права защищены.
© ФГБОУ ВО "Литературный институт имени А.М. Горького"